...а она сидит и пьет кофе, закусывая дымом от любимых сигарет.
- Три года! - притворно-удивленно восклицает она, роняя на кафель пола несколько крупинок пепла. - Это же надо! Как быстро время летит.
Ага, летит. Мелькает так, что не всегда помнишь, когда это было. Три года назад, два? А может, и все пять - ты так же сидела у меня на кухне, так же пила черный, словно ночь, кофе, так же курила... Только сигареты были другие у тебя. Толще. И дешевле. И ты была дешевле. Впрочем, это и неудивительно. Чем больше навыков, тем дороже ты себя ценишь...
- И ты не скучал?
- Немного, - я чуть дернул уголком рта.
Совсем чуть-чуть дернул. Совсем чуть-чуть скучал.
- Почему не звонил, раз скучал? - она сбросила прядку каштановых волос вперед, прикрыв половину лица.
Она любит так делать.
- Не настолько скучал, чтобы искать твой номер.
- Врешь! - с улыбкой сказала она. - Ты его и не забывал никогда!
Я качнул головой.
- Забывал. И не раз забывал.
.. она ушла. Докурив сигарету, допив свой любимый кофе "Амаретто", мазнув губами в темно-красной помаде по щеке, и стуча каблучками по кафелю в подъезде. Так же, как и четыре года назад. Разве четыре? Или пять? Да, все таки пять лет назад.
Пришла зареванная. С истерикой и в очередной раз разбитым сердцем. С последней сигаретой в зубах и десятью рублями в кармане. Молодая, еще в чем-то наивная. Ждущая любовь, верность, страсть, белого коня на белом принце (или как там это правильно). Уткнулась в коленки, сидя на табурете в кухне, и рассказывала, каким же он оказался мудаком. А она так надеялась!... Так верила!... Так ждала!...
Ведь он такой классный! Такой красивый! Такой умный! А он! А он такой мразью оказался!
Я делал ей кофе, угощал своими сигаретами, и сочувственно кивал в ответ. Мол, да, конечно, Лана, как он мог! Такая мразь, без вариантов. Натуральная сволочь, рядом с которым Чикатилло - просто нашкодивший в тапки котенок.Пил свой любимый кофе с капелькой вишневого ликера, курил свои любимые сигареты, которым был верен последний десяток лет. В твердой еще пачке, не с этими обмылочными скругленными гранями, а с настоящими углами, рвущими за месяц любой материала кармана, хоть из брезента их делай. С синей полоской и привычным горьким вкусом, так изумительно сочетавшимся со вкусом вот таких бесед.
Она все рассказывала и рассказывала, а я все сидел и курил. И думал.
О чем думал? Да ни о чем. О том, что Светка таки дура. О том, что Сашка - тот еще дебил. И надо бы ему позвонить, чтобы заехал за ней, да увез утешать. Он по ней давно сохнет и мокнет одновременно. Надо бы еще сигарет завтра купить, а то мы так за сегодня весь блок добьем. И что выдохнется она через час примерно, как обычно. А через минут пятнадцать пойдет в ванную, смывать остатки макияжа, соплей и слез. И как раз можно будет позвонить Сашке. А потом врубить погромче "Игру с огнем", весь альбом, нацепить наушники и поваляться так, слушая музыку и ни о чем не думая.
И ничего не чувствуя...
- ... я приду, жди! - и гудки в трубке.
Жди. Ха! Скажи ты мне такое три года назад - я бы ждал. Пять лет назад - был бы просто счастлив. Год назад - уже бы всерьез задумался, ждать ли тебя. А сейчас уже знаю - ждать не буду. В лучшем случае соизволю сделать тебе кофе.
Ты же все равно придешь не ко мне. Ты придешь к функции. К человеку, который будет тебя выслушивать, курить вместе с тобой на кухне, да поить твоим любимым кофе "Амаретто", двойного подъема, с капелькой ванильного ликера и небольшой порцией взбитых сливок. Когда-то я научился его готовить для тебя.
А сейчас я не буду тебя ждать. Сделаю себе чашку своего любимого кофе - с ароматом чернослива, крупного помола, одинарным подъемом, капелькой коньяка и долькой лимона. Закурю сигарету и подойду к окну. Снег.
А дата сегодня... Да, ровно четыре года назад. Даже время почти совпадает. Тоже шел снег. И мы шли. По набережной. Ты стучала каблучками по плиткам, и восторженно рассказывала, какой он классный. Настоящий! Сильный! Все умеет! И такой у него взгляд! А когда обнимает, у тебя дыхание перехватывает! Все может! С чем бы не столкнулся - все решит! Ты даже придумала, что детей назовешь Алисой и Пашей. Пашей в честь его дедушки, а Алисой - в честь его сестры. Двоюродной, кажется. Или троюродной, я так и не запомнил. Впрочем, какое мне дело до твоего очередного... Саши? Димы? Артема? Как же его звали... Хотя какая разница.
А через месяц ты ждала меня напротив вокзала. Тоже под снегом. Продрогшая, обиженная, с размазанной тушью. И в голос ревела в том нашем дворике, прижимаясь лбом к мокрой от слез и снега кожаной куртке. Я гладил тебя по рыжей голове, слушая неразборчивое твое обиженное бормотание. И думал, что стоит по дороге зайти за кофе - твой "Амаретто" почти кончился, а у меня только мой. Сигарет хватит. А уж еды у меня всегда вдосталь...
А вот и она. На такси. Наконец-то! Я уже заждался. Звонок в дверь.
- Ты же ждал? - вздернутые брови и черные глаза.
- Нет, - улыбнулся я.
-... если хочешь, - Лана вопросительно уставилась на меня.
Если хочу... Вот именно - если. Пять лет назад я бы радостно согласился. Три года назад - уже бы подумал. А сейчас сам не знаю, хочу ли...Я вытащил из пачки очередную сигарету, и щелкнул зажигалкой. Она подарила когда-то эту Зиппо. С рисунком, хорошо передающего меня тогдашнего. А меня нынешнего не очень чтобы.
- Поня-я-ятно... - разочарованно протянула она, когда пауза уж очень затянулась. - Разлюбил, значит..
- Нет, - я покачал головой.
- Тогда почему...
- Я и не любил никогда, - договорил я.
Ну, или как минимум, никогда в этом не признавался себе и тебе.
- Врешь! - она победно улыбнулась.
- Нет, - с легкой улыбкой ответил я.
Через пару затяжек и глотков своего любимого кофе, она заметила:
- А ты стал неразговорчив. Раньше мы с тобой могли часами разговаривать.
Как будто моя вина, что мне неинтересно стало обсуждать твоих бесконечных "лучших", которые через пару месяцев превращаются в "бывших".
- Бывает, - я пожал плечами.
- А знаешь, почему я к тебе приехала сейчас?
Конечно, знаю, - хотел ответить я. Потому что тебе надоел твой нынешний. Потому что тебе хочется поделиться с кем-нибудь, какой крутой и настоящий твой новый. Потому что хочется сделать мне больно в очередной раз и ощутить, что хоть над кем-то в своей жизни ты имеешь власть. Потому что тебе скучно, а поиздеваться надо мной хорошее развлечение. Но ответил другое:
- Без понятия.
- Потому что поняла, наконец, кому была нужна все это время, - она с торжествующим взглядом откинулась назад.
Я с трудом удержался от усталого вздоха. Точно. Сейчас она будет рассказывать, что ее новый - самый лучший. Заботливый, настоящий, красавец, мужик прям "АХ!" и "ОХ!". Все умеет, все может, все знает... Вяло улыбнувшись, я сказал:
- Поздравляю.
- Он был рядом все это время, постоянно обо мне заботился, помогал, поддерживал...
Мне даже интересно, я его знаю? Да вряд ли. Скорее всего, какой-то друг ее нынешнего. Или уже бывшего? Не важно. Минут через двадцать она выдохнется, когда заметит, что мне наплевать. Еще минут десять будет рассказывать, какой же я невнимательный и нечуткий, в отличии от ее любимого и неповторимого. Минут двадцать еще будет прощаться, восхищаясь тем, как долго они прощаются с ее великолепным новым мужиком. И только потом уйдет. А значит, это где-то в районе...
- Ты меня вообще слушаешь?
- А? - я поднял на нее взгляд, выныривая из раздумий. - Что? Извини, задумался. Ты что-то важное сказала?
- Ой, дурак... - Лана внезапно вытащила у меня изо рта только что прикуренную сигарету, и, резко перегнувшись через стол, поцеловала.
