Киевская Русь не знала самодержавного правления. Причиной, в том числе, был и «лествичный» принцип передачи власти. Если властитель умирал, то престол доставался не сыну, а следующему по старшинству в роде – обычно, младшему брату. В итоге, большинство рюриковичей в течение жизни правили во множестве княжеств, нигде не задерживаясь подолгу.
Например, Святослав Ольгович, отец героя «Слова о полку Игореве», последовательно правил в Новгороде, Курске, Белгороде, Новгороде-Северском, Турове и Чернигове. В каждом городе княжил от 1 года до 3-5 лет. Понятно, что за такой срок никакой «вертикали власти» не выстроишь.
Личный капитал князя обычно составляли конь, доспехи, казна, одежда и дорогая посуда. Ведь возглавляя, например, Туровское княжество (в Белоруссии), невозможно иметь поместья в окрестностях российского Курска. Основы его доходов составляла дань – налоги крестьян, ремесленников и торговцев местности, которой князь управлял. Крупнейшими же землевладельцами являлись бояре - вчерашние племенные старейшины древлян, северян, тиверцев, сидевшие там на земле со времен Кия, Щека и Хорива. Получается, власть и собственность разделялись. По сути, древнерусский князь был кем-то вроде директора управляющей компании при ТСЖ, отвечавший за оборону, правопорядок и сбор налогов.
Разумеется, князья мечтали о самодержавии. Однако, их чаяния временные подданные не разделяли. Когда, например, сыновья того же князя Игоря (героя «Слова…»), правившие в Галицко-Волынской земле, попытались наложить лапу на состояния частных лиц, то не только получили отпор, но и были повешены галицкими боярами.
Иные отношения князей и «гражданского общества» сложились в Северо-Восточной Руси. Стольный город Владимир был основан Мономахом только в 1108 году. На большей части Владимиро-Суздальского княжества не было не только бояр, но и вообще русского населения. Потому, вся земля (за неимением иных владельцев) изначально считалась собственностью князя. Властители других русских земель на эти владения претендовать не могли, так как они не входили в "общее наследство" рюриковичей. Именно из рук владимирского князя, по мере колонизации, землю получали бояре и простые крестьяне.
В будущей Московии князь, условно, был «владельцем дома», который сам и «построил», отжав земли у угро-финнов. Русские же поселенцы – крестьяне и знать – «квартиросъемщиками». Получавшие землю, права на лесные и рыбные угодья в зависимости от желания князя и на его условиях. Впервые на Руси в Москве власть и собственность слились.
Разумеется, будучи единственным владельцем «Московской земли» князь мог брать из казны столько, сколько пожелает. В Киевской Руси казна была платой общества за «услуги княжеской УК» по обеспечению обороны и правопорядка. На Московии – арендной платой «квартиросъемщиков». Отбирать поместья («квартиры») – когда ему вздумается; подымать налоги («квартплату») – сколько душа просит. Сопротивление авторитаризму не имело под собой ни экономической, ни юридической основы.
Сегодня, почти через тысячу лет после основания Москвы, понимание государства, как личной собственности его главы, с которой он может делать все, что пожелает - остается наиболее распространенным в России.
