Сказка об изменении климата отдельного города на болотах с помощью объявлений и безделушек.
Аудиоверсия текста Светланы Орловой.
Иллюстрация - Елена Лихачёва.
Трек доступен в формате МР3 по адресу: https://yadi.sk/d/haPuSjOq0r8FJA
Также текст можно прочитать на странице автора: https://vk.com/wall-176245143_123 и ниже:
Мы тот магазин всегда называли «сельпо». Ну вот сами представьте: центр города, налево пойдёшь — Невский, направо — Смольный, а тут в магазине какие-то стельки меховые, мышеловки, носки вязаные. В общем, всякое барахло. Навалено так, что и не разберёшь, что где. Но есть всё. Тут не поспоришь. Когда переехала, всю свою немудрёную обстановку там купила: ложку, вилку, пиалушку для еды, кружку для чая, ножик, подушку, одеяло, вешалку, мочалку, полотенце и даже рожок для обуви. Ещё у меня раскладушка была, а в квартире стояли две табуретки, и крючки железные из стены торчали. Вот и вся обстановка.
Потом как-то увидела среди барахла книжку — купила, надо что-то на ночь читать. Потом ещё несколько. Там, в основном, детские продавались, из старого, советского — сказки всяких малых народов, что-то про пионеров-героев и всё такое прочее. А мне без разницы было, что читать, честно говоря. До кровати добиралась поздно, только страничку перелистнёшь — считай, уже уснула.
Ну, освоилась постепенно. Мебель какую-то завела, потом уже и безделушки всякие появились. Ярко-красный плюшевый медведь, например, откуда-то взялся. Но в сельпо заходила регулярно: то катушку ниток купить, то штопор, то лампочку, то батарейку.
И там всегда одна и та же тётенька торговала. Не старушка ещё, но очень на грани. Бойкая, рыжеватая, глаза ярко-голубые. Звали её не то Галкой, не то Люськой — к ней постоянные покупатели по имени обращались, а я как-то не запомнила. Было-то тех покупателей…
У нас улочка тихая — так, переулок. Домов мало, да и дома небольшие — доходные дома позапрошлого века. Пятиэтажные — самые высокие. Так что большую часть дня эта Галя-Люся сидела на лавочке перед магазином и покуривала. Меня почему-то отметила. Может, потому что я, проходя мимо, здоровалась. Я со всеми здороваюсь: вижу плохо — лучше лишний раз поздороваться, чем потом долго извиняться. А может, я ей просто понравилась. Или глаза намозолила — проходила-то по улице по нескольку раз в день. Когда на работу ходила — только утром и вечером, а когда работать из дома стала — тут постоянно. То в магазин, то в аптеку, то в офис работу сдать, а новую взять, то ещё по каким делам.
Она здоровалась со мной, мы перебрасывались парой слов о погоде. Иногда предлагала посидеть рядом. Хвалила какой-то новый свой товар — то собачью шерсть в растрёпанных мотках, то детские пинетки, то какие-то наборы. Я слушала, кивала, конечно, ничего не покупала и шла дальше.
Как-то раз Галка-Люська сказала, что я буду её наследницей. Я посмеялась — ну реально, нестарая ещё тётка же. Лет шестьдесят, наверное. Может, и меньше. У неё вид такой был… деревенский. А они рано стареют.
А она после того случая стала всякий раз зазывать меня в магазин — всё показывать и рассказывать. Заодно историю магазина поведала.
По её словам, до «Сельпо» здесь квартира была, в ней цыганская семья жила. Куча народу. Отец семейства обувь починял. Вход со двора был, но туда никто не ходил — все ботинки свои прямо в окно просовывали. И получали там же. А когда тот цыган помер, на поминки столы вдоль всей улицы поставили. Цыганки плясали — принято у них так.
А до цыгана в квартире шарманщик жил. Вернее, главный в артели шарманщиков. До центра тут близко, вот и хранили они у него свои шарманки. Утром брали их через окошко, вечером в столовой на углу мелочь делили. А потом он придумал шарманщиков на ходули поставить. Чтобы в любой толпе видно было. Так на ходули им удобнее всего было прямо из окна вставать. А вечерами народ шарахался от долговязых теней.
А до шарманщика была швея. Не простая, а театральная. К ней такие люди за костюмами ходили — теперь о них только в энциклопедиях и прочитаешь. Соседи ругались: то какой баритон у неё под окнами скидочку на фрак просит — а голос-то оперный, на квартал! То две инженю сцепятся — то ли из-за платья, то ли из-за баритона. То героиня трагическая отравиться пытается.
А до швеи дома не было. Зверинец тут стоял. Звери все хорошие, чистые, сытые. Хозяин зверинца их только детёнышами у егерей выкупал — чтобы к человеку ласку воспитать. Как-то раз он у хозяина цирка в карты слона выиграл. На один день. Привёл к себе в зверинец и всех детей бесплатно катал. Городовой возмущаться начал, так он и городового прокатил.
Я прямо зауважала Галку-Люську. Знать историю своего магазина на два века назад — это уметь надо! Правда, пошерстив Интернет, поняла я, что врёт Галка-Люська, как сивый мерин. Никакого зверинца тут никогда не было, артель шарманщиков-ходулистов существовала только в городских легендах, а обувь в наших краях отродясь чинили не цыгане, а ассирийцы. В общем, одно враньё, но красивое.
Как-то Галки-Люськи целую неделю не было. Магазинчик стоял закрытый. Я даже заскучала. А вернулась она какая-то резко постаревшая, исхудавшая. Может, потому что постриглась коротко. Сказала, мол, болела, а как лучше себя почувствовала, поняла, что сил нет на магазин. И мне говорит, мол, иди, наследница, в права вступай. Показала заново, где что лежит. Это у неё на витрине бардак был, а в подсобке — всё удобно: каждая вещь на своём месте, протяни руку — всё сразу найдёшь.
Отдельно мне коробку показала. Говорит, мол, если кто за конкретной вещью — ты его обслужи, как надо. А если человек просто зашёл — и не поглазеть со скуки, а видишь, что маятно у него на душе, ты тогда, не глядя, руку в коробку сунь; и что найдёшь, то ему отдай. Денег не бери — тебе и с товаров дохода хватит.
Я от всего этого так обалдела, что не заметила, как Галка-Люська мне ключ от магазина в руку сунула и ушла, как растворилась.
И вдруг выяснилось, что я — хозяйка магазина. И документы все в порядке — с печатями и моей подписью, и есть у меня бухгалтер, худенькая Вика в огромных очках, и все меня в округе как хозяйку магазина знают. И главное — я внезапно всех знаю. Вот смотрю на бабульку, что мимо проходит, а в голове вдруг: «Это же Анна Сергеевна! Живёт тут с семьдесят пятого, внучки Маша и Алина, собака — пекинес Чапик, любит тёплую одежду и свежие полотенца».
Или вот продавцы из соседних магазинов. Я с ними и здоровалась-то только по привычке, а тут вдруг поняла, что знаю их. И Наташу из продуктового — у неё в Минске сын шестилетний с бабушкой, и Ашота из овощного, который вовсе не Ашот, а коренной петербуржец, врач-кардиолог Семен Михайлович, но люди предпочитают покупать овощи у восточных людей.
И где какой товар брать — тоже, оказалось, знаю. Что зимой берут, что летом, что с любой накруткой с руками оторвут, а что не возьмут, хоть приплати.
Так и начала торговать. Кому — липучку от мух, кому — стельки, кому — плед, кому — тельняшку.
Несколько раз и до коробки дело доходило. Люди потом приходили, рассказывали, как мои подарки пригодились. Девушка, которой я выдала игрушечную машинку, шла домой, рассматривала её, пока не врезалась в такую же, но настоящую. Без всяких катастроф — та во дворе припаркованная стояла. Пока обсуждали прелести машинки, познакомились, теперь вот пожениться собрались.
А парень, который получил старую треснутую чашку, глядя на трещины, вспомнил, что с детства мечтал быть реставратором. Потом как-то забыл, а тут взял и решил детскую мечту исполнить. Выяснилось, что у него талант. Теперь вот Кронштадтский собор реставрирует. Как закончит, поедет в какой-то монастырь в Италии — там тоже что-то подновить надо. И так с каждой вещью — какая-то история. И с ниткой бус, и с открыткой «привет из Сочи», и даже со спутанными наушниками. Чудеса бытовые, обыкновенные.
В общем, дела шли. Миллионершей я, конечно, не стала, но на нормальную жизнь мне и кошке вполне хватало. Знакомые наперебой советовали открывать вторую точку — в месте побойчее, где-нибудь возле метро в новом районе. Но я пока медлила. Честно говоря, торговля меня несколько раздражала. Сначала было забавно, потом стало даже азартно, теперь вот надоело. Не люблю вещи, особенно — не жизненно необходимые.
И вот как-то однажды дверь в мою лавочку открылась, и на пороге встала Галка-Люська. И тут же подсознание подсказало мне, что зовут её Елизавета Петровна.
— Ну что, наследница, не справляешься? — заявила она сурово.
Я, конечно, обиделась. Надоесть-то мне надоело, но ведь идёт торговля! И идея с безделушками из коробки, хоть и дурацкая, но вполне забавная. Всё нормально шло. Хоть зови бухгалтера Вику и предъявляй баланс. Ну, я это всё и высказала. А Елизавета Петровна сделала широкий жест, на улицу показывает и говорит, мол, посмотри, что ты наделала.
Я посмотрела. Улица как улица. Холодно, дождь то моросит тоскливо, то льёт, как из ведра. И так уже второе лето подряд — за два года я ни разу без куртки из дому не выходила. Люди ходят… обычные, мрачные.
— А всё из-за тебя! — продолжила Елизавета.
Я пожала плечами.
— Вот дождевики, вот зонтики. Галоши кончились, но в пятницу завезу. А погоду делаю не я.
— Как не ты? Да я же тебе и про цыгана, и про зверинец зачем рассказывала? Байки потравить? Это место — точка радости! Сколько радости принесёшь — столько тебе город и отдаст. И погодой, и прочими мелочами. Только радость должна быть настоящая, чтоб тебе самой от неё хорошо было!
Елизавета Петровна вышла. И так хлопнула дверью, что китайский колокольчик свалился с косяка куда-то в витрину с носками.
Я закатила глаза к потолку: опять клятая магия! Ну, хорошо хоть не «отправляйся за три моря, сноси три железные шапки и сгрызи три железных хлеба — там тебе будет скидка на детские колготки». А что меня радует? А ничего. Какао перед сном? Чтоб в тепле и с книжкой? Радует, конечно. Но делать какао-кафе в этом магазине мне не дадут. По санитарным нормам не пройдёт. Не вписываются саннормы в вашу сказку, Елизавета Петровна!
Я так разозлилась, что даже не сразу заметила: Елизавета Петровна зашла не одна. После её визита в магазине остался гость. Котёнок-подросток, несчастный и промокший. Пришлось выделить для него бракованный плед и поделиться бутербродом. Кстати, обсохнув, оказался вполне приличным зверем — пушистым, с наглой мордой. Меня не боялся, поставленную в угол коробку с газеткой (извините, юноша, наполнителя не держим, непрофильный товар) — употребил по назначению. В общем, было явное подозрение, что зверь — домашний.
Ну и что с ним теперь делать? Домой к себе не возьму — кошка чужаков не любит. Опять же, хозяева, может, бегают по лужам, ищут своё сокровище. В Интернет, конечно, заброшу объявление, но если хозяин кота ребёнок или старушка — бесполезно. Придётся спрашивать у каждого покупателя, не знаком ли ему этот зверь.
Ну или… Я взяла пробковую доску (купила на пробу, хотя чувствовала, что зря — так она у меня год и пролежала), повесила её возле входа. Прикнопила объявление: «Найден рыжий котик. Явно местный. Подробности у продавца».
Котика забрали через неделю. Действительно, старушка. Вышла из дома без очков и не заметила, что кот за ней увязался. Всю неделю искала его по подвалам и чердакам. Говорит, простыла бы, если бы у меня калоши не купила.
Но это только через неделю произошло. А на следующий день ко мне пришла покупательница. Прочитала про кота, а потом спрашивает:
— А пианино вам, случайно, не нужно?
Оказалось, давно хочет продать, но не знает, как. Когда звонит по объявлениям, предлагают ещё и самой за вывоз заплатить. А она не готова. А пианино хорошее. Я дала ей лист бумаги и ручку. И предложила повесить объявление о пианино на ту же доску. Сама же вечером распечатала бумажку: «Доска объявлений. Можете вешать частные объявления бесплатно. Кнопки, бумагу и ручку спрашивайте у продавца».
И началось. Кто котят раздаёт, кто детские вещи. Одна старушка каждый день про политику пишет, мол, все воры, страну убили, а виноваты финны и поляки. По две страницы. Почему финны и поляки, я спрашивать побоялась — ещё покусает.
Вешали объявления о знакомстве. И брачные, и просто для совместных дел. Какой-то дедок искал, кто с ним в шахматы поиграет. Другой собирал рыболовов на выходные на озеро съездить. В общем, форум, только на бумаге.
Потом какая-то тётка вместо объявления старые книги принесла. Мол, берите, что хотите. Я, конечно, этот хаос пресекла. Сделала по-человечески: освободила полку, объявление написала, мол, книгообмен. Берите, а если у вас свои завалялись — приносите. Сначала барахло всякое несли, типа того, что у Елизаветы Петровны лежало — про пионеров и мужественных трактористов, выполняющих четыре нормы ради любимой. Потом — что поприличнее.
В общем, через год магазин стал чем-то вроде местного клуба по интересам. Каждый день — какое-то занятие. То лекция, то мастер-класс, то турнир по шашкам. В бывшей подсобке дежурит няня — с ней можно оставить ребёнка, если идёшь куда-то. Товары не пропали, куда без них. Но я перешла на всякие украшения и канцтовары. Потому что вот их я — люблю и, как оказалось, хорошо в них разбираюсь. А «сельпо» открыла та тётка, что книги принесла. В соседнем подвале. И у неё, и у меня покупателей хватает. Только вот она жалуется, что носки и дождевики никто не берёт — погода на дворе прекрасная.