Гарри Андреевич Эллер – личность знаковая не только для Бородино, но, наверное, и для всякого, чья жизнь хотя бы косвенно связана с биатлоном. Человек, создавший в маленьком сибирском городе одну из лучших спортивных школ России, чьи ученики завоевывали медали, в том числе высшего достоинства, на Олимпийских играх, первенствах мира, Европы, страны…
Но все эти победы – только часть огромной жизни, которая началась в городе Энгельсе, столице республики немцев Поволжья. В сентябре 1941 года, когда советских «фольксдойче» начали переселять вглубь страны, ему исполнилось семь месяцев. Отец, Генрих Эллер, в то время был на фронте – и его, как немца, вскоре уволят из армии.
– Ехали мы втроем: мама, бабушка – мама отца – и я, – рассказывает Гарри Андреевич, – ехали около месяца в вагоне, который назывался «коровником». Сам я, конечно, этого не помню…
Привезли нас в село, которое сейчас называется Красный Маяк, недалеко от Филимоново, поселили в какую-то избушку, в которой прожили мы до начала 1946 года. Смутно помню, что была там крохотная кухонька…
Где находится отец, мать не знала, и отец не знал, где мы. Он только догадывался, куда могли увезти семью – в Казахстан, Сибирь, на Север. Отец написал тысячу открыток и отправил по всем местам, где мы могли быть.
– На какой адрес он их отправлял?
– Этого я не могу сказать. Видимо, на адрес местных властей. Знаю только, что везде были люди, которые помогали, расклеивали его послания на видных местах. И вот однажды материна подружка поехала в Канск на рынок и случайно увидела открытку, что такой-то человек разыскивает жену с ребенком. Так родители и нашли друг друга…
На гражданке отец был вторым секретарем комсомола республики немцев Поволжья, а в армии – офицером, переводил с немецкого техническую литературу.
Но в первый год войны всех немцев, независимо от должностей, из армии убрали. Сначала отца отправили в Хабаровск, а потом он попал в Канск. Ему сразу предложили должность начальника заправки. Тогда бензин качали вручную, тем же устройством, которым пожарные качали воду. Через некоторое время назначили бригадиром, потом директором отделения. Но несколько раз приходила ему повестка с требованием прибыть на сборный пункт – в трудармию. А было в ней значительно тяжелее, чем в обычной армии, потому что к людям относились как к зекам. Но отец был человек решительный и в трудармию не поехал.
– Время, в котором было много жертв и трагической несправедливости, каким осталось в памяти ваших родителей?
– Никогда не слышал от них, что с нами поступили несправедливо, что жизнь тяжела. Потому что все жили одинаково – немцы, русские, татары... Да, бывало, дразнили меня «фрицем», «фашистом», и до драки даже доходило. Но потом ребята повзрослели, начали соображать – и перестали обзываться.
Конечно, мне было бы легче, если бы немцев в деревне было много. И ведь здесь были деревни, по сути, немецкие, такие как Краснотуранск, а у нас – не так. Жилось всем тяжело. Однажды, помню, у матери на обуви оторвалась подошва – напрочь. Мать пришла домой и заплакала, потому что обуть больше было нечего. Да и надеть тоже. Ни у нас, ни у наших соседей. Но все равно друг другу помогали.
Потом уже в начале 50-х начала жизнь понемногу налаживаться. Отец, в числе других коммунистов, пошел на строительство разреза. Переезжали мы туда двое суток – пешком шли, корову вели. Ни машин, ни велосипедов тогда не было, и лошадь тоже не могли дать.
Дом строили из березы, а стволы неровные, и получился он холодным. Но это, по крайней мере, была не землянка. Отец все умел, никакой работы не боялся. Никаких стонов по поводу тяжелой жизни я не слышал. Питались мы как все – картошка, сало.
– Вы считаете себя местным, бородинским?
– Конечно. Никакой другой мысли на этот счет у меня даже не возникало.
– Как спорт вошел в вашу жизнь?
– Не скажу, что рос я крепким. Хотя и слабеньким тоже не был. Обычный пацаненок. А у нас в детстве единственным развлечением был лес, все свободное время там проводили. Тогда много фильмов показывали, где на шпагах дрались. Вот и мы делали себе из сучьев копья, шпаги и тоже сражались…
Ходили за ягодой, занимались физическим трудом. Когда отец уходил на работу, мы с младшим братом знали, что должны сделать к его приходу. Отец нас никогда не ругал, тем более не бил – мы просто знали, что сделать надо. Иначе будет стыдно.
То есть тяжелой работы вообще было очень много, и, наверное, это заставляло задуматься о своей физической форме. В школе был хороший преподаватель физкультуры, Шарапов Алексей Андреевич, чемпион России в лыжной гонке на 50 километров, и вот он как-то сразу начал приучать нас к лыжам. Наверное, еще и потому, что ничего другого и не было – школа не имела спортивного зала.
Заниматься я начал поздно. И вот в конце 8 класса, после того как я удачно выступил на соревнованиях, мне дали лыжи на ботинках. Крепления – из брезентовых ремней. Но это, по крайней мере, были уже не валенки...
В 9-м классе учитель повез нас на краевые соревнования. Я занял призовое место и попал в сборную края, в составе которой поехал в Томск на всесибирские соревнования. Хорошего результата там я не показал, но лыж не оставил и уже после школы занимался сам. Никто меня не учил. И в армии попал я в спортивное подразделение. Служил в Белоруссии. Приехали мы в Бобруйск, оттуда повезли в Минск, и что меня особенно удивило – на «волгах». Батальон, куда нас определили, был очень сильным, служил там Александр Медведь, впоследствии трехкратный олимпийский чемпион по вольной борьбе, другие видные спортсмены. Там среди лыжников были все мастера спорта, а я – единственный перворазрядник, но не уступал им.
Правда, вскоре вышло постановление о том, что лыжные гонки не считаются основным видом спорта в Белоруссии. Так я попал в роту связи, служил телеграфистом, хотя все равно большую часть времени проводил на сборах. Но азбуку Морзе выучил. Для этого упорство нужно, а я упорный. Я вообще очень благодарен армии. Можно сказать, как спортсмен я сформировался именно там.
Когда демобилизовался, пошел работать в школу учителем физкультуры. Моя мама преподавала там немецкий и сказала мне однажды, что у них физрук заболел: «Может, заменишь его на время?» Я согласился. Думал, до весны поработаю, а потом поеду поступать в институт. Но работа в школе настолько меня увлекла, так мне понравилось работать с ребятишками, что жизнь пошла по-другому… В итоге проработал год, поступил в институт на заочное отделение и продолжал работать.
В школе было 1700 детей, в две смены не умещались. Первая задача – обеспечить школу спортивным инвентарем. Помогли мне в этом местные органы власти и отец – он тогда работал заместителем начальника управления строительства, по сути, второй по значимости человек у нас. Видел, как ребятишки тянутся ко мне.
Выходных не было. Вообще. В шесть вечера приходил домой только раз в неделю, в субботу. Каждый день – занятия, в воскресенье – соревнования. В основном лыжные гонки. Но и не только. В армии я много занимался легкой атлетикой, был призером округа в забеге на три километра. Спортсмены поймут: чтобы пробежать эту дистанцию за 9,06, нужно очень много тренироваться.
– Как все-таки пришли к биатлону?
– В самом начале 70-х, когда еще работал учителем, у нас в школе появились довольно приличные лыжники, мы поехали на краевые соревнования и заняли там два призовых места. Взяли нас на заметку, и мне предложили работать на краевую спортивную школу – естественно, без отрыва от основной работы. А потом предложили открыть свою спортшколу. Поскольку поселок Бородино был районного подчинения и все начальство – в райцентре, то и спортивная школа называлась Заозерновской.
Было, конечно, неудобно ездить в Заозерный по делам, тем более своей машины у нас не имелось. Но в то время водители всегда останавливались и подвозили. Кстати, я и сейчас беру попутчиков на трассе – в память о тех временах...
Так и пошло у нас. Появились свои талантливые лыжники, стали ездить на республиканские соревнования, неплохо там выступали. Ирина Гальян – она сейчас в третьей школе работает – самой первой выполнила норматив мастера спорта, причем в школьном возрасте, а это чрезвычайно трудно. И вообще, в то время стать мастером спорта было труднее, чем сейчас. Потом появилась Оля Ромасько, ставшая впоследствии серебряным призером олимпиады в Нагано. После нее – Оля Медведцева, завоевавшая золото на Играх в Солт-Лейк-Сити в гонке преследования и бронзу в эстафете.
А потом она вышла замуж и после рождения ребенка никак не могла восстановиться, чтобы показывать хотя бы прежние результаты. В сборную СССР набрали сильнейшую экспериментальную группу, а Оля никак не могла войти в общий ритм.
И тут от президента краевой федерации биатлона Валерия Афанасьевича Мухлыгина появилось предложение – и я его поддержал – сменить специальность, стать биатлонисткой. И пошло у нее… Сразу выиграла чемпионат России, очень хорошо выступила на чемпионате мира. Так же как и Оля Ромасько, выигравшая на мировом первенстве одну из дистанций. Так начали развивать биатлон в Бородино. Если говорить о настоящей биатлонной школе, то к нам можно причислить Красноярскую и Канскую школы…
– Поскольку ваши «звезды» так удачно проявили себя в другом виде спорта, то в чем тогда принципиальное отличие подготовки лыжника и биатлониста?
– Если говорить о высшем уровне, то, помимо упорных тренировок, лыжник должен иметь талант к стрельбе. Стрелковой подготовке уделяется очень много времени. Но – за счет чего? За счет лыжной подготовки. Человек ведь не может тренироваться круглые сутки.
Потому для биатлониста очень важно распределить время. Он или стреляет по мишеням, или занимается тренажем. Нарисуют на стене точку, берут ее на прицел и так держат в прицеле очень долго. Есть и электронное оборудование для тренировок.
Очень важен психологический настрой. Можно хорошо пробежать дистанцию и промахнуться в последний момент. Наша хорошая девочка Ольга Галич – многократная победительница юношеских чемпионатов мира и Европы, мы думали, что она Ольгу Медведцеву перепрыгнет. А у нее дальше не пошло.
Биатлонист не может быть спокойным, как чурбан, но он должен собраться, ни в коем случае не смотреть по сторонам…
– Природные условия Бородино сыграли какую-то роль в том, что школа появилась именно здесь?
– Нет, природа здесь ни при чем. Талантливые ребятишки были у нас и без этой базы. Прежде чем она появилась, мы путешествовали из одного помещения в другое. Только обживемся – надо переезжать…
Долгое время квартировали в Доме культуры, в подвальном помещении, где раньше была кочегарка. Мы сами очищали помещение от угля. Правда, вскоре навестил нас директор разреза, все увидел и приказал прислать бригаду и сделать ремонт.
А что касается профиля, то есть трассы, то она слишком сложная, очень большой перепад высот. У подростков на нее еле хватает сил, а о маленьких и говорить нечего. Мы не можем найти ровную трассу. Нам передали городской стадион, мы его заасфальтировали, чтобы можно было на роллерах кататься, – и у детей, которые там занимаются, результативность выше, потому что они быстрее осваивают технику.
– Инфраструктура – следствие того, что ваши ученики начали показывать высокие результаты, или основную роль сыграли пробивные способности?
– Смеяться надо мной не смеялись, но за спиной поговаривали: мол, делать ему нечего. Кому я только не писал – всем нашим губернаторам, Путину, Медведеву, Фетисову, когда он возглавлял Минспорт…
Я верил, что добьюсь цели. Все-таки настойчивость и моя упертость помогли. Второй фактор – конечно, результаты наших спортсменов. Вообще, если в таком маленьком городе, как наш, четыре олимпийские медали, из них две золотые, – это что-то да значит. И Оля, кстати, помогала… С появлением базы у нас резко выросли результаты. Девочки наши на чемпионате России заняли первое, второе места, были четвертое и пятое места. В этом году на спартакиаде школьников получили золото и бронзу.
– Ваши чемпионки навещают вас?
– И Ромасько, и Медведцева работают в Академии биатлона, так что общаемся с ними постоянно. К тому же четыре года подряд у нас проводятся соревнования на призы Ольги Медведцевой… Конечно, у каждой своя жизнь. Мы часто общаемся, обсуждаем, например, как помидоры выращивать, Оля очень любит этим заниматься. Очень важно, когда твои ученики тебя не забывают.
– Для любой спортшколы, безусловно, важны результаты. Но многие маститые учителя говорят о том, что есть еще более важная цель – формирование человека. Вам близка такая позиция?
– Да, близка. Конечно, очень много времени занимает тренировочный процесс, но это не значит, что все поступят в спортивные вузы, тем более станут чемпионами.
Нельзя допустить, чтобы к моменту, когда человеку надо делать жизненный выбор, время было упущено, все потрачено на тренировки. Мои выпускники, те, кого я лично тренировал, все получили высшее образование. Нельзя однобоко смотреть на человека – лишь бы бежал, хорошие результаты показывал, – ведь неизвестно, что с ним дальше в жизни будет.
Потому у меня есть правило – сопровождать учеников, с того времени, когда он поступил к нам в школу, и – до сих пор. Огромное удовлетворение, когда видишь, как растет человек, которому когда-то сам лыжи застегивал, учил палочки держать, сопли вытирал…
– Что вам помогает поддерживать форму?
– Спорт – моя жизнь. До сих пор даю себе нагрузки, которые, может быть, и велики для моего возраста. Но тренер всегда должен быть примером для учеников. Поэтому 8–12 километров три-четыре раза в неделю – моя норма.
Досье НКК
Гарри Андреевич Эллер родился в 8 марта 1941 г. в городе Энгельсе.
Окончил бородинскую среднюю школу № 64, факультет физического воспитания Красноярского педагогического института (1972). Гарри Эллер был первым тренером будущей чемпионки Олимпийских игр 2002 г. по биатлону Ольги Медведцевой, а также трехкратной чемпионки мира, серебряного призера Олимпийских игр, заслуженного мастера спорта России Ольги Ромасько. Среди других его воспитанников – неоднократные победители краевых и всероссийских соревнований, в том числе чемпионка Европы и мира среди юниоров Ольга Галич и победитель первенства мира среди юниоров Марина Барчукова.
Отличник народного просвещения РСФСР (1984), заслуженный тренер России (2002), заслуженный работник физической культуры и спорта (2006). Почетный житель города Бородино (2001).