При встрече с силой, препятствующей твоей цели, оставь всякое оценочное суждение о ней и посмотри на неё как на силу, при разумном взаимодействии с которой, ты придёшь к той цели, которой эта сила препятствовала. Так умелый моряк, виндсерфингист, взаимодействует с ветром, от которого может пережить крах и с помощью него же достичь своей цели. Так животная природа человека, проявляющаяся в агрессии, способная уничтожить всё вокруг,идёт парой с даром любви, со способностью любить, какой бы любовь эта не была, братская или эротическая.
Ибо "Личные узы, персональную дружбу мы находим только у животных с высокоразвитой внутригрупповой агрессией, причем эти узы тем прочнее, чем агрессивнее соответствующий вид" - Конрад Лоренц.
Но как и любая сила, будь то ветер над океаном или действие истинктов живых существ, существует вне относительности любых мотивов человека, агрессии без любви бывает сколько угодно, но любви без агрессии не бывает.
Только приложение усилий к познанию законов, принципов действия силы породит возможность ей управлять. Основные поведенческие мотивы человека имеют корни в животной природе. Каково бы не было горделивое стремление человека приписывать себе божественную природу, отделяя от мира животного, имеет ценность по достоинству принять идею, что тот, кто по-настоящему знает животных и при том имеет хоть какое-то понятие об истории развития животного мира, только тот может по достоинству оценить уникальность человека, приняв всё творение за великое достижение Великого Конструктора. Но в познании животной как базовой природы человека, на пути причинного исследования поведения, людей, вероятно, тормозит безрассудный страх, будто признание себя "потомком" обезьяны, полное проникновение в причины явлений может пошатнуть уверенность в существовании человеческой воли, свободы хотеть и действовать по своему личному, не запрограммированному, мотиву. Человек, осознавший свои инстинкты, привычки, природу своих реакций и желаний имеет шанс на свободу.
Ты не можешь просто отказаться от агрессии, ярости, приняв волевое решение. Встречаясь с разрушительными проявлениями агрессии, мы упорно стремимся развеять свою ярость, потому что она создаёт ощущение тревоги и беды. Нам хочется поскорее от нее избавиться.
Но подавить ее невозможно. Это все равно что пытаться спрятать огонь в бумажном мешке. Не стоит также допускать, чтобы она сжигала нас самих или окружающих. Здесь мы имеем дело с сильной эмоцией, которая пришла к нам незваной. Ярость напоминает токсичные отходы: они существуют, все хотят от них избавиться, но мест для их сброса очень мало. Чтобы добраться для полигона, где их можно захоронить, нужно проделать долгий путь.
Каждую грубую и грязную эмоцию можно понимать как проявление света, который кипит и клокочет энергией. Стоит лишь отделить себя от нее, наблюдать и воспринять как энергию, как чистый потенциал. Присутствие этой энергии в тебе говорит лишь о том, что ты жив, что ты полон жизни. Можно использовать свет ярости с пользой, чтобы заглянуть в те места, которые для нас обычно незримы. При неверном использовании ярость с губительной силой собирается в одной точке, пока не прожжет черную дыру во всех тонких слоях души, как кислота проедает ткани, образуя язву.
Великие учителя, в том числе К. Эстес, К. Лоренц, Ошо, показывают, что есть другой путь. Любая эмоция, даже ярость, несет в себе знание, прозрение, то, что некоторые называют просветлением. Наша ярость может на время стать учителем – не помехой, от которой нужно поскорее избавиться, а драгоценностью, за которой нужно лезть на гору, которую нужно выражать в разных образах, чтобы учиться у нее, чтобы установить с ней внутреннюю связь, а потом воплотить ее во что-то полезное в мире или же предоставить ей снова обратиться в прах. В совместной жизни ярость не является чем-то посторонним. Это вещество, которое ждет наших преобразующих усилий. Цикл ярости схож с любым другим циклом: она растет, убывает, умирает и высвобождается в виде новой энергии. Процесс преобразования начинается с того, что мы уделяем внимание проблеме ярости.
Когда мы позволяем себе учиться у собственной ярости и тем самым ее преобразуем, она рассеивается. Теперь мы снова можем использовать ее энергию в других областях, особенно в творческой. Хотя некоторые люди утверждают, что способны творить, движимые постоянной яростью, проблема в том, что ярость ограничивает доступ к коллективному бессознательному – неисчерпаемому запасу навеянных воображением образов и мыслей, а потому человек, чье творчество питается яростью, склонен снова и снова создавать одно и то же, не в силах воплотить ничего нового. Непреображенная агрессия может стать нескончаемой мантрой, смысл которой в том, что "ах как мы угнетены, обижены и измучены".
Необходимость вежливого уживания в обществе, вне которого обычный человек не может существовать сколько нибудь долго, требует от нас отрекаться от собственных инстинктивных побуждений следуя общему благу и заставляя страдать каждого в отдельности. И не смея слепо следовать своим врождённым наклонностям, человек вынужден учиться властвовать над ними и ответственно контролировать их проявления, при этом не похоронив свою самость, голос своей души, возрастающей агрессией дающей знать о нарушении границ. Поведение, моральными принципами, чаще всего подрывается под воздействием истощающего долговременного перенапряжения, какого рода оно ни было, будь то заботы, нужда, страх, голод, переутомление, крушение надежд, спасательство других в ущерб своим потребностям, попытки соответствовать ожиданиям.
Прислушайся к кипению ярости в тебе, это вопль души, как скрежет зубов зверя сидящего на цепи, тоскующего по свободе. В этом кипении огромная сила, страх и ответы, ведущие к свободе.