Недавно мы гуляли во дворе: Алёнка, Мишка и я. Вдруг во двор въехал грузовик. А на нём лежала ёлка. Мы побежали за машиной. Вот она подъехала к домоуправлению, остановилась, и шофёр с нашим дворником стали ёлку выгружать. Они кричали друг на друга: — Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Станови её на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.
И когда выгрузили, шофёр сказал: — Теперь надо эту ёлку заактировать, — и ушёл.
А мы остались возле ёлки.
Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки, и улыбались. Потом Алёнка взялась за одну веточку: — Смотрите, а на ёлке сыски висят. «Сыски»! Это она неправильно сказала. Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтобы меня пересмеять.
Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал: — Ой, умру от смеха! Сыски!
А я, конечно, поддавал жару: — Пять лет девчонке, а говорит «сыски»… Ха-ха-ха!
Потом Мишка упал в обморок и застонал: — Ах, мне плохо! Сыски…
И стал икать: — Ик! Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха. Ик!
Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня уже началось воспаление мозга, и я сошёл с ума. Я орал: — Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать. А она — «сыски»… У Алёнки нижняя губа скривилась так, что полезла на ухо. — Я правильно сказала! Это у меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски»… Мишка сказал: — Эка невидаль! У неё зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я всё равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово — хых-ки! Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу:
Ох, хыхечка зелёная, Боюся уколюся я.
Но Алёнка как закричит. Она громче нас двоих: Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!
А Мишка: — Именно, что не надо сыски, а надо хыхки!
И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» — «Хыхки!» — «Сыски!» Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шёл домой и всё время думал: чего они спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился на лестнице и внятно сказал: — Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!
