Эта пациентка ходила ко мне достаточно давно. С детства она была очень ответственной и тревожной. Особенно же ее тревожность усилилась со времени начала подросткового периода у младшего сына.
Старший сын был вполне благополучен. А с младшим одна проблема сменялась другой. То он связывался с плохой компанией в школе и у него появлялись проблемы с законом. То он разбил папину машину. Затем его исключали из ВУЗа за прогулы.
И каждый раз на помощь ему спешила мама. Она урегулировала проблемы с милицией, вставала между разгневанным отцом и балбесом–сыном, договаривалась с руководством института о восстановлении ее ребенка.
Она давно привыкла чувствовать себя ответственной за жизнь сына, несмотря на то, что тот становится старше. А сын привык не отвечать за свою жизнь и идти по пути наименьшего сопротивления. На тот период времени, когда пациентка стала у меня наблюдаться, ее сын уже закончил ВУЗ, начал работать и встречался с женщиной, но жил с родителями.
Со старших классов школы он стал выпивать. Постепенно все чаще и больше. Ко времени описываемых событий у него сформировалась зависимость.
Мать очень беспокоилась за его судьбу. Она уговаривала его не пить, под благовидным предлогом каждый вечер старалась подойти к нему поближе, чтобы определить – выпил сын или нет. Когда он задерживался с работы, она начинала звонить на мобильный телефон. Если он не отвечал на звонки, у матери зашкаливала тревога. Она образовала коалицию с девушкой сына, тайком с ней созванивалась и пыталась разработать совместную тактику. Через знакомых, работающих вместе с сыном, она пыталась разузнать, не нарушает ли он в связи с пьянкой трудовую дисциплину.
В общем, большая часть ее времени и сил посвящалась попыткам контролировать поведение сына. Именно попыткам, так как сын, несмотря на контроль, пил часто и много.
Я много раз пытался донести до этой женщины следующую мысль. Да, это плохо, что сын пьет. Да, она как мать не может оставаться равнодушной. Да, это правильно, что она пытается ему помочь.
Однако она должна понимать, что у нее нет кнопки, выключающей пьянство сына. И если он не захочет бросить пить сам, она просто физически не сможет ему помешать. Это пятилетнего ребенка можно водить с собой за руку, а взрослый мужчина найдет деньги и время на выпивку.
Я говорил, что пока она занимается младшим сыном, муж и старший сын остаются без ее внимания. Она соглашалась со мной, но, придя на следующую встречу, вновь рассказывала о приступах сильнейшей тревоги, связанных с поведением сына.
Так продолжалось достаточно долго, пока у нее не произошел серьезный гипертонический криз. И тогда она сказала: «Я вас как бы понимала, но не понимала. А сейчас вдруг осознала, что сыну моему почти тридцать лет, так пусть живет уже своим умом, а я не хочу, чтобы меня из-за этих переживаний шарахнуло, я ведь еще не старая, и у меня есть своя жизнь».
Она поблагодарила и больше не обращалась.