С легкой руки Юлиана Семенова нацистский режим у нас принято называть диктатурой мелких лавочников. Многие научные работы и популярные статьи, посвященные изучению национал-социализма, содержат либо категорическое утверждение, либо опосредовано наводят на мысль о том, что социальной базой гитлеровского режима были желавшие выбиться «из грязи в князи» недообразованные мелкие буржуа, низменным устремлениям (присущим, якобы представителям именно этого социального слоя) которых неким непостижимым образом удалось возобладать в такой культурной стране как Германия. Приводя характеристики вождей Третьего Рейха, Ю. Семенов даже соврал, утверждая, что у доктора Геббельса и кайзеровского офицера Геринга было среднее образование. Немецкий интеллектуал того времени в культуре и искусстве изображен либо не-от-мира-сего антифашистом «не умеющим кататься на лыжах», либо рафинированным «очкариком», который не может бороться c торжествующим хамом потому что ему в силу его интеллигентности «стыдно даже перед собакой». Но так ли невинны были ученые мужи Германии 30-х – 40-х годов?
На протяжении столетий немецкие ученые вносили неоценимый вклад в мировую науку. На немецкие образцы равнялся Петр Первый, реформируя Россию. Именно в этой стране учился «наш первый университет» Михайло Ломоносов. Именно немецкий язык в первой половине ХХ века стал признанным языком мировой науки. В конце концов, именно Германия стала пионером реактивной авиации, ракетостроения и, именно немец руководил американской лунной программой. Могла бы немецкая наука достичь таких успехов благодаря лишь «доктрине вечного льда» Хёрбигера? Безусловно, нет. Тот факт, что нацистский Третий рейх просуществовал дюжину лет, пять из которых он провоевал с сильнейшими державами того времени говорит о том, что немецкая интеллектуальная элита en masse прекрасно вписывалась в нацистские реалии и довольно комфортно себя в них чувствовала.
Безусловно, для того, чтобы бороться необходимо личное мужество, отсутствием которого мы, сидящие на своих «боевых диванах» едва ли имеем право попрекать людей, видевших своими глазами, хотя бы марширующих коричневорубашечников, как не вправе забывать и тех германских интеллигентах, которые сохранили себе честное имя, хотя бы тем, что покинули свою родину и не служили фашистам. Однако, не справе мы забывать и о большинстве немецких интеллектуалов, которые верой и правдой служили нацизму, а также о роли немецкой интеллектуальной элиты в приходе Гитлера к власти. Тема эта довольно мало освещена как в работах, опубликованных на русском языке, так и в трудах англоязычных авторов. Едва ли не единственной изданной на русском языке работой, в которой кратко затронут данный аспект является труд советского исследователя Александра Абрамовича Галкина «Германский фашизм». В главе «Средние слои и приход нацистов к власти» автор пишет: «В Германии, в отличие от ряда других стран, прослойка лиц с высоким уровнем образования, занимающихся умственным трудом, в своем большинстве не была ни либеральной, ни прогрессивной. Тесно связанная с бюрократическим государственным аппаратом, крупными монополиями и аграриями, она занимала крайне шовинистические, империалистические позиции, создавая идейную опору для правых сил. Немецкие ученые и профессура поставляли кадры для всех националистских организаций, начиная с Пангерманского союза… Среди консервативной же интеллигенции с самого возникновения Веймарской республики бытовало отрицательное и даже враждебное отношение к демократическим порядкам. Это отношение было окрашено явно антисемитскими настроениями, обостренными усилившейся конкуренцией среди работников умственного труда. В этих условиях консервативным представителям немецкого «образованного сословия» было нетрудно найти общий язык с гитлеровской партией. Уже к 1932 г. немецкие университеты стали своего рода прообразом будущей «третьей империи». В аудиториях господствовал дух расовой нетерпимости. Лекции профессоров еврейской национальности подвергались бойкоту. Евреев студентов избивали и не допускали к занятиям. Педагогам, заподозренным в либеральных симпатиях, устраивали обструкции.»
Как в серьезных, так и в претендующих на серьезность работах нередко встречается тезис о том, что в силу своей образованности, интеллектуалы, как бы стоят «над» тем, что Гитлер в своей запрещенной в России книге «Моя борьба» называл массой. Образованному человеку-де, не так просто «промыть мозги» пропагандой. Однако, как видно из приведённой выше цитаты мотивы, по которым «арийские» профессора преображенские словом и делом поддерживали нацистов еще до того, как последние стали властью принципиально не отличались от мотивов «нордических» шариковых, стремившихся нажиться и нажившихся на «ариизации собственности» конкурентов с «неправильными черепами». Как пишет дальше А. Галкин «11 ноября 1933 г., уже после того как нацистская партия попрала последние остатки буржуазной законности и установила в стране открыто диктаторский режим, большая группа немецких ученых с мировым именем обратилась «ко всем образованным людям» во всем мире с призывом проявить понимание к «борьбе Гитлера за равноправие Германии». Среди подписавших этот призыв были крупнейший хирург Зауэрбрух, искусствовед Пиндер, ректор Берлинского университета антрополог Ойген Фишер, ректор университета во Фрайбурге философ Хейдеггер и др.» Перечисленные в этом отрывке люди вполне могли осилить и осмыслить «многабукафф» запрещенной в РФ книги нацистского главаря. Тем не менее, эти и множество других ученых мужей активно поддерживали курс «богемского автодидакта» на то чтобы «собрать и поделить», а также отжать у соседей «комнату», само собой, «под библиотеку».
Весьма примечательно то, что из перечисленных выше светил науки один лишь Мартин Хайдеггер лично принимал участие в боевых действиях. В 1944 году он вступил в фольксштурм. Остальные его коллеги, в массе своей, смерть или увечье ради «комнаты под библиотеку» полагали делом достойным не себя, а шариковых. Предвосхищая тезис о том, что жизнь, к примеру, антрополога Ойгена Фишера ценнее чем жизнь какого-нибудь колбасника, позволим себе заметить, что поддержка ученого с мировым именем значила для Гитлера и для его курса на развязывание мировой войны гораздо больше, чем поддержка мелкого буржуа, который в начале 1930-х, отличие от профессора мог просто не понимать всей серьезности положения.
Выше упоминалась так называемая Доктрина Вечного Льда. Этим и подобным им псевдонаучным теориям, возникшим в Третьем Рейхе посвящена огромная масса трудов, изданных в послевоенное время. Вполне возможно, авторами и издателями подобных работ движет в первую очередь желание заработать на сенсационных материалах. Однако, нельзя исключать, что целью подобных публикаций является попытка оправдать нацистскую науку, подводя невзыскательного читателя к мысли о том, что-де настоящие германские ученые томилась под гнетом коричневых «профессоров выбегалло», которым нацистский режим явно благоволил. Сами по себе, проводившиеся в Третьем рейхе околонаучные изыскания, как то предпринятые в разгар войны экспедиции на Тибет и в Антарктиду, измерения черепов и эксперименты по пересадке половых органов гетеросексуальных цыган гомосексуалистам-немцам и т.п., помимо весьма вероятной коррупционной составляющей могли иметь характер «подстилания соломки», подобно тому как в СССР уже «заработавшие» себе смертную казнь преступники обзаводились справками о своем психическом нездоровье.
Таким образом мы видим, что немецких ученых 30-х – 40-х годов прошлого века, как явление, едва ли можно рассматривать как жертв преступного режима или своих собственных заблуждений. Будучи представителями едва ли не самой передовой в свое время науки, эти люди не могли не отдавать себе отчет в том, что происходило вокруг них; вполне были в состоянии оценивать степень риска и меру ответственности за свои действия и бездействие. Тот факт, что рассмотренная в данной статье проблема, спустя столько лет остается столь мало изученной является косвенным подтверждением того, что степень соучастия немецкой науки в преступлениях нацистов гораздо большая чем принято считать на сегодняшний день.