Однажды нам на почту пришло письмо. Необычное. Из Валаамского монастыря. И, надо сказать, каждый раз при возникновении самого этого слова «Валаам» в пространстве восприятия всегда почему-то рождается характерное волнение вокруг. Не знаю, почему так. Кажется, этому нет предпосылок. Однако ж какой-то тайной и скрытностью веет от этого места, и возникает влечение исследовать его. И вот вдруг оттуда весточка летит: приезжайте, вас тут ждут!
Хотя, по правде сказать, впоследствии мы очень долго и подробно выясняли c монастырем общность и обоюдность наших интересов. Переписка продолжалась и продолжалась, а ясность о потенциальных взаимоотношениях проявлялась крайне скромно. Возникали и исчезали одна за другой идеи различного содержания и масштаба. Однако в итоге мы так ни к чему и не пришли (кроме решимости взять в охапку свою аппаратуру, опыт, желание откликнуться на предложение сотрудничества) и отправились на разведку.
Весь путь, как на остров, так и с него происходил в приключенческом ключе. Отправление с материка планировалось из Сортавалы. О, как мне запомнилась здешняя тишина, такая бесшумная после городской суеты, что аж ушам невдомек. Мы приехали в город накануне ночью, чтобы не опоздать на редкую «попутку» до острова. И приютила нас местная женщина, доброта и приветливость которой совершенно не вписывались в общую картину современности. Напоила, накормила, спать приготовила и рассказала, что нынче проблемы с сообщением до Валаама, что давеча МЧС вызволяло катер на воздушной подушке из хмурых вод. Зимой не так-то просто добраться до клочка земли в и без того капризной Ладоге. Не без адреналина, конечно, но у нас все срослось. Ощущения от скольжения на необычном аппарате по заснеженному льду - хм, занятные. Особливо, когда пред взором трескается его тонкая скорлупа от прошедшей впереди «подушки» или когда он начинает гулять волнами, аки вода.
Кстати, обратная дорога нас ждала уже именно по ней. На самом деле моменты проникновения на остров и ухода с него были самыми экспрессивными. Все остальное время – наоборот. Тихая, сытая, сонливая зимняя жизнь с почти неизменным состоянием забытья, как за окном, так и в душе.
По прибытии нас встретил послушник Александр, который будет сопровождать нас почти всюду, помогая в меру своих возможностей и даже порою сверх них, присматривать, чтобы у нас все было хорошо. С ним же мы и общались до этого виртуально, с ним же продолжим поиски совместной пользы в реальности. В первый же вечер он проронил, что мы вскоре поймем, что на Валааме бесполезно и бессмысленно следить за временем. Здесь многие живут по принципу «от трапезы до трапезы». Довольно быстро обнаружилось и в нашем бытии, что это действительно так. Время – что это вообще такое? Его, по крайней мере здесь, не видно и не слышно.
Посему весь последующий наш двухнедельный период тутошнего существования можно уложить в несколько предложений. Наверное, поэтому по возвращении домой я напишу ни больше, ни меньше, а следующее. “Вернулись с большого острова в большом озере. Попали туда чудом, да и обратная дорога не менее занимательна. Прибыли на Валаам аккурат под занавес зимы: лохматые снега таяли на глазах день ото дня, на небе преобладала серая межсезонная хмарь, через которую изредка прорывался скромный солнечный свет. А лёд, по которому мы добирались сюда на воздушной подушке, вскоре звонко бился о прибрежные камни. И вот уж отходит от причала острова первый в этом сезоне корабль, и на нем - мы... Ужель весна?! И две недели позади?!”
Чуть добавлю к этому для полноты картины. Здесь, пожалуй, впервые в моей жизни я поверил в прогноз погоды! И хоть я, как и всегда, за ним совершенно не следил, то Лена с неизменной почасовой регулярностью зачем-то осведомляла меня об атмосферных явлениях, поведениях и изменениях. И прогноз сбывался ну просто чуть ли ни по минутам – чётко и категорично! В какие-то моменты было уже невероятно убедить себя, что все ж стоит попробовать пойти на рассвет, ведь всякое бывает. И случалось, но крайне редко. А погода в свою очередь сразу дала понять, что нам не стоит рассчитывать на свет и пейзажную съемку в целом. Но мы все равно пытались. Изучали остров, ездили туда-сюда, ходили…
Переговоры с монастырем в неизменном лице уже известного нам его служителя привели-таки к какой-то определенности, и мы стали снимать интерьеры скитов – каждый день, после наступления темноты, и зачастую до глубокой ночи.
Как следствие первая половина суток быстро затекла в однотипное русло, точнее заболоть. Да и остальная часть день ото дня не шибко отличалась. По сути происходил «день сурка».
Однако мы настойчиво его разбавляли с помощью послушника Александра. Он во многом, если не во всем, предопределил и задал направление, тон, стиль всему этому безвременью. Интересная личность, отмечу. Еще в совсем недавнем прошлом мирянин, журналист. Судя по описанию, его профессиональная деятельность полностью походила на недавнюю мою. Тем не менее, как и для меня, бесследно не прошла «прошлая жизнь» у тёзки, и сейчас у него послушание, в котором он как рыба в воде. В его лексиконе имеются явно часто употребляемые выражения, из-за которых невольно формируется и дополняется весь образ человека. И каким бы сумбурным не выглядел сей портрет, ясно точно, что у послушника Александра большое сердце и открытая душа, и живет в них добро и искренность.
До сих пор каждый из нас был на Валааме по разу, но порознь. На сей раз вместе. И, не сговариваясь, мы поняли, что впечатления у обоих (что сейчас, что тогда) весьма неоднозначные, противоречивые, скомканные. Мы даже попытались собрать их в единый текст, но вскоре отказались от этой затеи по причине очевидной разрозненности мнений. Поэтому в очередной раз скажу за себя.
Каждый раз после какого-либо путешествия мне непросто собрать в кучу весь комплекс пережитого и выдать их в ограниченный очерк, ибо много чего происходит за это время. И из этого видимого, то есть внешнего – лишь половина общего, всего, что случилось. Читаешь потом путевые заметки, готовясь их суммировать, и понимаешь, что событий – ворох: мелких и не очень, интересных и рядовых, особенных и простых... А потом, однако, будто расплескалось все. И по факту как сквозь пальцы ушло, и в руках пусто – о чем написать?! В этом плане поездка на Валаам побила все рекорды. Она обратилась в камень преткновения. А если учесть, что с недавнего времени мне все меньше хочется наполнять и без того захламленный мир производством своих суждений и оценок, то я просто зашел в тупик. И, наверное, все это сошлось в одну точку и в один момент потому, что уж очень неоднозначными и разносторонними оказались ощущения и раздумья…
Можно констатировать однозначно лишь одно – Валаам для меня не проходит бесследно: что тогда, летом 2014-го, всего за пару ясных дней с белыми ночами, что сейчас – в течение двух недель под сумраком межсезонья. Открывается тут что-то каждый раз сокровенное, но не в острове - в себе…
Что такое Валаам? Помимо очевидных фактов, многократно описанных. Ну, хорошо, что такое то или иное место? Хоп, и наш мозг выдает то, что в него заложено: фактические данные, общепринятую информацию. Тогда так: “проматываем” пленку и доходим сразу до самого интересного. И тут мы каждый раз имеем дело уже с личным представлением, индивидуальной призмой, отпечатком опыта, характера, фильтром, пропустившим через свое мироощущение то, что воспринялось, отпечаталось. Так и о чем тут сказать? Мне - человеку, побывавшему там, а не прочитавшему энциклопедию или чьи-то рассказы. После всех этих словесных изысканий, возможно, следующее прозвучит странно, но…
Валаам - это остров. Во всех смыслах. И проникновение в него (как и исход) – это своего рода зеркало, полное отражение своих способностей: к принятию, к приятию, к понятию…
На этом фоне очень интересно выглядит одна цифра: на остров не рекомендовано допускать больше 100 тысяч человек в год. Это по правилам заповедной территории - на бумаге. Желающих же, вроде как, много больше. И едут они преимущественно по духовному стремлению.
Из всех наблюдений, которые я отслеживал, фиксировал и описывал, мне почему-то запомнилась больше всего это. Оно, пожалуй, многое проявит. «Россия, Ладожское озеро, остров Валаам, гостиница “Игуменская”, 2 этаж, келья 22, от входа левая кровать – заколдована! С первого дня я удивляюсь, как при любом контакте моего тела с этим лежбищем меня тащит и манит в сон – моментально, усиленно, явно! И который раз, просыпаясь, я чувствую, что уже некоторое время как будто и не спал, а наблюдал за ходом своих мыслей. И, вообще, который год я замечаю, что прекрасно понимаю медведей и прочую малоподвижную живность, которые впадают зимой в спячку. Ибо вся природа во сне, даже погода как в дреме: изредка потягивается и снова кутается в одеяло. А мы, хомо сапиенс, чего-то выдумываем и суетимся, торопимся жить. Хотя я, представитель сего рода, ясно чую, как мои настроение, путаные чувства, апатия, сонливость категорически преобладают в моем организме в зимний период года.»
Пусть все остальное в этот раз останется за кадром. Без описаний, выводов, пояснений. Здесь произошла своя неповторимая двухнедельная история, которую может каждый узреть на свой лад. Однако, это не важно и не принципиально. Все уже в прошлом, случилось, было. И так запечатлели это наши взгляды. В этот раз мы снимали оба, на два фотоаппарата. Конечно, по возвращению фотографий было во сто крат больше, но тут даже их выборка (которая, кстати, каждый раз остается самым сложным для нас этапом) говорит сама за себя.
В целом любая отдельная история, путешествие – это часть пути. На каждом его этапе я, например, все больше осознаю, что, где бы я ни был, что бы ни делал, куда б ни стремился – всюду с собой я вожу всегда только одно - себя. Ни цель и ни место не имеют значения – все это декорации. Сколько по ним еще пройдет судеб – несть числа...
