"Рота, выходи строиться на плац!" - раздался зычный голос капитана по прозвищу "Клетка". Мои мысли сразу же вернулись в реальность: предстоит дальняя дорога километров 5-6 по пересечённой прибалтийской местности. К этому времени я, одеваясь на ходу, уже забежал в оружейную комнату, взял из пирамиды свой автомат и всё, что к нему полагается, и ринулся на улицу. Ротный, прохаживаясь перед нами и подёргивая усиками на бледном лице, объявил:
-Противник высадился в районе озера Ниниера, бегом марш!
И мы, навьюченные нехитрым солдатским скарбом, топая и матерясь, побежали в указанном направлении. Тело, приученное к тяготам армейской жизни, не испытывало особых проблем. Бежалось легко, и скоро мысли снова вернулись в своё русло...Почти полгода наши отношения имели сугубо платонически-романтический характер. Встречались только тогда, когда старшина выпускал меня в увольнение. В небольшом прибалтийском городке, где стояла наша часть, был полуразвалившийся старый замок с башнями, подземными лабиринтами и небольшим прудом, который к концу лета полностью зарастал камышом и осокой. Это было любимое место наших встреч. Здесь практически никогда никого не было и мы, обнявшись, могли подолгу смотреть в глаза друг другу и, конечно же, целоваться. Она позволяла дотрагиваться до себя, но, как только мои руки пересекали невидимую мне границу, следовал решительный отпор. Приближался день её рождения - 12 июля. Я выпросил разрешение прийти к ней в гости вечером после отбоя. Она разрешила. Как только дневальный спел Лазаря:
-Рота отбой! - служивый люд отправился на боковую, я подошёл к дежурному и предупредил его, что мне сегодня надо не надолго отлучиться. Тот, немного подумав, сказал, чтобы к четырём часам я был в казарме. На том и порешили. Едва сумерки окрасились в чернильный цвет, я, махнув рукой часовому на вышке, отодвинул потайную доску в заборе и вышел в город. Стараясь не попадаться на глаза прохожих, хотя, мне кажется, они уже давно привыкли к коротко стриженным парням, проходными дворами вышел на окраину и сразу же нашёл частный дом, где жила моя Аннушка. Они с подругой снимали полдома у хозяйки за небольшую цену. Тихо постучав в окошко, я тенью скользнул внутрь. В комнате она была одна. Я вытащил из кармана флакон духов, который купил накануне и, поздравив, обнял так, что все косточки в её теле хрустнули одновременно. Она, смеясь, заявила:
-Теперь ты должен меня всегда так обнимать!
Я с удовольствием согласился и горячо поцеловал её, почувствовав ответное желание. Потолок, стены, мебель покачнулись и уплыли куда-то. Всё произошло на каком-то отнюдь не вербальном уровне. Какой-то древний механизм вдруг включился и заработал, не зная усталости и пощады. Человеческий мозг - тупой скальпель. Не способен вскрыть суть происходящего. Лишь молодое тело жестоким диктатором вершило суть бытия...Когда я в измождении откинулся в сторону, рука нащупала что-то липкое. Я поднёс её к глазам.
- Да, я девушка!- смеясь сказала она и добавила:
- Была.
И её глаза уставились на меня двумя звёздочками с небосклона.
-Теперь ты меня не любишь, да?
Я улыбнулся своей далеко не Аллен Делоновской улыбкой и прижал к себе.
-Вот теперь я люблю тебе больше всех на свете!