Pour Ayoub

На пороге полуразвалившейся лачуги сидела необъятного размера чернокожая женщина. Темными колючими глазами она разглядывала прохожих, но не говорила им ни слова. Возможно потому, что ее рот занимала внушительных размеров курительная трубка в виде змеи. А возможно потому, что она считала себя выше всех, кто проходил мимо нее. Ее одежда, явно не первой свежести, висела на ней как мешковина, открывая в некоторых местах темную кожу. Подол ее одеяния был ловко заколот на боку, открывая взору людскому ногу, от которой остался лишь кость, без малейшего намека на мясо. Такой контраст, если и не бросался сразу в глаза, то определенно заставлял оборачиваться через несколько метров, или даже возвращаться на следующий день, чтобы убедиться, что это не сон. Глупые белые девушки, хихикающие и стреляющими глазками в мимо проходящих темнокожих парней, смиренно опускали глаза, стоило им только оказаться в поле видимости этой женщины. Мне повезло меньше...Это были мои первые шаги в этом мире. Новая обстановка, шумные улицы и легкая прохлада под тридцать градусов по Цельсию. После Пустыни, эта погода казалась оптимальной даже для меня, мертвого, неуверенного в себе привидения. Мир духов, ровно как и мир живых был оживлен. Сразу видно было, что в этом месте призраки чувствуют себя ничуть не хуже чем человеческие сущности. Мимо меня проплыл старенький дед, с длинной бородой и следами разложения на шее. Он посмотрел на меня и, как мне показалось, шарахнулся в сторону. Уж не знаю, что его могло так испугать. Я осмотрела себя, ну, подумаешь, слегка помялось платье после портала, и прическа взлохматилась. От других привидений здесь я не сильно и отличалась. Стараясь не зацикливаться на этом, я осторожно побрела по улице, ловко лавируя меж людей, стараясь не задеть их, кто знает, как подействует мое прикосновение на людей в этом мире. Природа, стоит заметить, здесь не сильно отличалась от нашей. Но обилие пальм, нежное солнце, и близость воды меня просто впечатлили. Верите, нет, я даже почувствовала некое единение с этим местом. Словно... словно меня что-то привязало и не отпускает. Вначале, я даже не поняла, что что-то не так. Пока не заметила, что движусь самопроизвольно. Все встречные призраки прошлого меня безмолвно провожают а некоторые даже сочувственно качают головой и переговариваются меж собой. Моя дорожка была не далекой. Остановилась я аккурат перед тучной, но не лишенной определенного рокового шарма, женщиной. Она улыбаясь подняла свой тяжелый взгляд, осмотрела мое призрачное тельце. Сделав затяжку из своей ужасной трубки, она отвела ее в сторону и заговорила со мной. - Ты оказалась в ненужном месте, не в то время, девочка, - Вудуистка не открывала своего пухлого рта, но я слышала ее так, будто она говорила это прямо в моем мозгу. - Ты вовремя пришла сюда. Пройди в магазин, выбери то, к чему лежит твоя, хм, душа. Та же неведомая сила влекла меня внутрь ее лачуги, сквозь покосившиеся полусгнившие двери, туда, куда солнечный свет почти никогда не попадает. В хижине было темно и влажно. Тяжелый спертый воздух, казалось, даже не двигался и здесь пахло смертью. В банках на полках были расположены эмбрионы, глаза, уши и прочие части тел, не считая, конечно, насекомых. От увиденного я слегка растерялась. Все, что я тут видела не привлекало меня, а наоборот - отпугивало. Мне хотелось убежать оттуда, сбежать обратно в академию и забыть все это как страшный сон. Но я не могла даже пальцем пошевелить. Против своей воли я подошла к небольшому столику на котором лежала одна единственная кукла. Мои руки, с хищно скрюченными пальцами, потянулись к ней, обхватили ее и прижали к груди, все во мне воспротивилось этому жесту. Улица, после мрака хижины, показалась мне более радостной, теплой и солнечной, хотя мое тело давно перестало воспринимать эти условности. Женщина-вуду посмотрела на меня, в ее глазах, прикрытых тяжелыми веками, блестели смешинки и что-то еще такое, от чего у меня готовы были пробежать мурашки по телу. Она, так же медленно, затянулась дымом из курительной трубки, небрежно кивнула мне, и оцепенение разом спало с меня. Не осознавая себя, я полетела от этого места прочь, пытаясь выкинуть неприятный сувенир из своих рук. Но как бы я не старалась, это проклятая штуковина была словно приклеена ко мне. Она не проходила сквозь мое призрачное тело, не желала выкидываться, сжигаться и топиться. "Ох, пресвятой Шаи, я, кажется влипла в неприятности," - думала я, останавливаясь где-то на задворках Нового Орлеана. Впереди меня весело плескался Мексиканский залив, сновали люди и призраки, занимаясь повседневными делами. Вот кто-то несет большую корзину с рыбой а за ним следом с ужасным мяуканьем бегут голодные коты и сверху пикируют чайки. Он прошел мимо, обдав меня гнусным ароматом несвежей рыбы. Один только кот остановился возле меня, подергал обгрызенным ухом и убежал дальше. Вот там сидит пожилая женщина, у нее на груди висит маленький ребенок, а возле них жужжат мухи. Я сожалею этой женщине, в столь позднем возрасте потерять своего ребенка. Тот на столько отощал, что его руки были больше похожи на спицы. Он умер от голода несколько дней назад, а женщина продолжает его укачивать и давать ему грудь без молока. Я отвернулась скорее, мне было больно смотреть на ее мучения. И меня влекло в другую сторону. Кукла, которую я все еще держала в руках. Мне показалось, точнее нет. Все внутри меня буквально кричало, чтобы я осмотрела куклу, что я увижу что-то, что прольем свет на произошедшее. Я долго не могла побороть свой страх. Меня буквально на изнанку выворачивало, когда я понимала, что сейчас эта кукла, или точнее, призрак в ней оживет. Собравшись с силами, я подняла руки перед своими глазами, держа в них куклу, посмотрела прямо в ее глаза, видя только красные угольки зла. Медленно, словно во сне, из куклы пошел черный дым, окутывая меня плотным коконом, засасывая меня внутрь, сжимая и ломая все мои суставы. Я беззвучно кричала, стараясь вырваться из удушающего плена, я билась в муках боли, пытаясь разорвать этот круг, но у меня ничего не вышло. Мое тело оказалось заточенным в эту самую куклу. Я могла шевелиться, я чувствовала и осознавала, но я не могла выйти из этого плена. А еще... Еще я стала одержима манией убийства. Я видела перед собой образ человека, которого мне хочется убить. Я чувствовала в себя части его тела, я ощущала себя им в какой-то мере. Я видела его глазами. Откуда ни возьмись появился тот самый кот с обгрызенным ухом, подхватил меня в зубы, и бесшумно растворился городе, встречающим вечер. На улицах разжигали фонари, люди толпами шли по заполненным улицам, торопясь попасть домой и обнять своих детей. А кот бесшумно ступал по карнизу, держа меня вниз головой, а я выглядывала того самого человека, который должен стать жертвой во имя блага. Именно такие слова звучали в моей голове. Голос той женщины звучал все усиливаясь, становясь набатом, пронизывая мое существование насквозь. Вот он - мои пуговички глаза остановились на пожилом белом человеке, шагающего под руку с обворожительной девушкой средних лет. Они мило о чем-то переговаривались, улыбались. А все окружающие снимали перед ним шляпу и почтительно расступались. Кот остановился, не выпуская меня из зубов, и стал ждать. Сколько прошло времени я не помню. Я перестала ощущать что-либо, кроме сосущего чувства жажды убийства. В моей руке были две иглы. Тонкие, блинный и смертельно опасные. Я видела, как на их кончиках поблескивает что-то невероятно смертоносное. Солнце окончательно зашло за горизонт, тьма поглотила город, и только неровный свет фонарей освещал дорогу запоздавшим путникам. На нас с котом никто не обращал внимания, он слился с темнотой. Перепрыгивая через заборы, обходя собак за несколько дворов, мы наконец-то пришли к большому дому, в котором могла бы жить несколько десятков семей. Но там жил лишь Бенджамин Торгрей. Местный представитель власти. Он и был той самой жертвой. Именно в его кармане был "ведьмин мост", красная веревочка с несколькими узлами на ней. Именно он был моей целью. Кот выпустил меня из оскала. Я мягко приземлилась на мягкие ноги и побежала выбирая кратчайший путь в его спальню. Моя миссия была проста - проникнуть в его спальню, вонзить свою узкую иглу в его сердце, смешать кровь с ядом и раствориться. В комнату я попала без проблем. Глубокой ночью не то что люди, даже животные предпочитали спать. Хотя я слышала, как ворочается во сне собака, предупреждающе гавкая. Одной иглой я легко задела ее по носу, слегка царапая и они умерла. Это было последней ступенью для меня. Обижать ни в чем не повинное животное? Да никогда. Я воспротивилась тому, что происходит. Собрав все силы, что только смогла в себе найти, я попыталась заставить свое новое тело разжать тряпичные пальцы, но тело по прежнему было не в моей власти. Та ведьма была сильнее, это очевидно. Куклу словно бы не волновало то, что происходит у нее внутри, она медленно но верно прокладывала себе путь в спальню. Минута другая и дверь скрипнула, открывая мне небольшой проем. Прошмыгнув, я по столбику ножки кровати поднялась наверх. Хозяин спал в своей кровати один. Где-то вдалеке плакал маленький ребенок, и этот плач заставлял Бенджамина ворочаться. Перебирая маленькими ножками, я проскользила по его телу, остановилась в области сердца, и тут... Торгрей проснулся. То ли он что-то почувствовал, то ли знал, что за ним придут. Но это ему не помогло. Глаза-пуговки не отрываясь смотрели в глаза мужчины, а еле сшитые из мешковины руки уже опускали смертоносное оружие погружая его в тело человека до самого игольного ушка. Я видела, как рот его раскрылся в немом крике страха. Его губы побелели, распахиваясь выпуская последний вздох его тела. Ясные, как небо, его глаза в момент помутнели и стали безжизненными. А его и без того припорошенные сединой волосы поседели окончательно. Моя миссия была выполнена, пора было возвращаться в хозяйке. Кот ждал меня уже на улице, все такой же безмолвный и недвижимый. Эта полная женщина все так же сидела на низеньком стульчике возле своей покосившейся хижины. Она злобно усмехаясь посмотрела на меня-куклу, посыпала нас каким-то толченым растением, по запаху очень напоминающим листья агавы и папоротника. Я с удивлением обнаружила, что мои оковы спали. Я свободна и могу выбраться из темницы! Поспешив, я покинула куклу, с наслаждением избавляясь от этого мерзкого ощущения радости убийства. Освобождалась и понимала, что по моим призрачным щекам текут кровавые слезы. Я понимала, что никогда не смогу забыть последнее выражение на лице мертвого человека. Никогда мне не избавиться от мерзости этого видения. - Иди домой, девочка, - проговорила мертвая негритянка. Да-да, именно мертвая. Сейчас, когда на меня ее магия уже не действовала, я видела что это просто живой полуразложившийся труп, подпитывающийся смертью. - Иди домой, и никогда не заходи не на свою территорию. После этих слов, меня словно стукнули. Я на долю секунды осталась в темноте, а когда очнулась, поняла, что я снова дома.