Долго рыжий зверек не давал покоя художникам. Какими только смыслами не награждало человеческое воображение этого юркого грызуна! И все переменчивые смыслы — под стать неуловимому характеру самой белки.
Зло во плоти, хоть и не страшное
Яркая и шустрая, белка еще у древнегерманских племен вызвала много подозрений. В скандинавской мифологии ей отвели незавидную роль зловредного посредника, сеющего раздор и клевету.
Так и закрепился за белкой отрицательный образ. А в христианском мире все ее «порочные наклонности» трансформировалось в связь с Сатаной. Вдобавок к этому люди отметили природный инстинкт белки накапливать и прятать еду и наградили за это зверька репутацией жадной, корыстной особы.
Отчасти с таким подтекстом белка оказалась на полотне венецианского художника Лоренцо Лотто — «Свадебный портрет Николы Бонджи и его жены». Это своеобразная картина — ребус, смысл которого зритель может разгадать, внимательно следуя за знаками.
Никола Бонджи прямым жестом руки обращает наше внимание на белку. А записка в другой руке дает подсказку: «'Homo nunquam» (лат. — «Человек никогда»). Все вместе расшифровывается как: человек никогда не должен вести себя как бесстыжая белка.
Считалось, что белка-самец после того, как запасет еду на зиму, прячется в нору, оставив самку снаружи на холоде. Так что это не просто портрет семейной пары: это настоящий гимн супружеским добродетелям.
Белка как носитель скрытых смыслов использовалась западными художниками в основном в период с XV по XVII век. Причем значения, которыми наделяли этот образ, весьма разнообразны: чтобы не ошибиться, нужно внимательно изучать контекст.
Откуда белка в библейских сценах?
Парадокс в том, что имея в христианской культуре отрицательные коннотации, белка, попадая в контекст библейских сюжетов, обретает максимально положительное значение, превращаясь, — не много ни мало, — в символ Божественного Провидения. Такая ассоциация возникла из-за повадки животного укрываться от дождя собственным хвостом.
В новом амплуа зверек становится частным спутником Девы Марии в алтарных композициях, причем художники будто намеренно прятали его от глаз зрителей.
Козимо Тура, итальянский художник Кватроченто (Раннего Возрождения), поместил белку в сцену «Благовещения» на одной из створок органа Феррарского собора. Хвостатая сидит на балке прямо над Марией. По одной из версий, это отсылка к образу распятия.
Еще сложнее обнаружить белку на алтаре Монфорте кисти фламандского художника Хуго ван дер Гуса. Она тоже расположилась на перекладине, над головой коленопреклоненного волхва.
Белку в компании Девы Марии можно расценивать и как символ предвидения.
На этом построена хитроумная игра смыслов в картине Джованни Кариани — «Семь портретов семейства Альбани». Кстати, кто именно изображен на полотне — вопрос спорный: некоторые считают, что это куртизанки с кавалерами. Именно такие намеки дает сам художник. Интересна отправная точка этого заключения. Американская искусствовед Эллисон Леви утверждает, что центральная фигура дамы иконографически отсылает нас к образу Марии. Исследовательница указывает на центральное расположение фигуры, на поворот головы влево, на преобладание красного и голубого в одежде. Для сравнения возьмем произведение Тициана «Мадонна с младенцем и четырьмя святыми», на которое ссылается искусствовед.
Чтобы подчеркнуть типологическую связь персонажей, Кариани на первый план помещает белку, которую мы до этого видели в алтарных композициях. Но здесь она не просто сидит на жердочке: она ест грушу. А это воскрешает другой символический ряд, связываемый с белкой — жадность, похоть. Как видим, совсем небольшая деталь, а какой поворот в трактовке! Так что с большой вероятностью можно сказать, что перед нами не члены аристократической итальянской фамилии, а куртизанки.
Перед нами библейский сюжет: Христос посещает дом фарисея Симона, где встречает и прощает Марию Магдалину. Главная библейская грешница на переднем плане, омывает слезами и отирает волосами ноги Христа. Прямого толкования белки в данном контексте нет. Но можно предположить, что, сидя на привязи, она символизирует укрощенное зло, греховность.
Труженица среди фруктов
Голландия XVII века — родина натюрмортов, разнообразных и насыщенных смыслами. На роскошных столах собрана, кажется, вся возможная флора и фауна. Здесь проворная белка быстро нашла себе место и полностью очистилась от прежнего негативного контекста. Путь преображения можно проследить в работе Абрахама Миньона — «Натюрморт с фруктами, белкой и щеглом». Снова внимание к деталям: кажется, что белка сидит на привязи, но ее цепочка ни за что не закреплена — значит «зло» уже освободилось. Ошейник украшен бубенцами — ясный знак дурака и грешника. А занята белка тем, что грызет орех — средневековый символ Христа. Так что, в буквальном смысле эта деталь картины «читается» так — белка нашла истину и спаслась, прошлое отринуто.
Очень любил включать белку в свои натюрморты знаменитый голландский мастер Франц Снейдерс.
В подобных композициях белка чаще всего символизировала упорный труд, без которого невозможны все те земные блага, которые прославляет художник. Реже воплощает легкомыслие.
Чтоб дом, как полная чаша
Обратимся к восточным трактовкам: именно там белка с лозой символизирует плодородие и изобилие.
Белка — частый герой работ знаменитого китайского художника-графика XX века Ци Байши.
Атрибут богатых модниц
Вернемся в Европу, где изображение пышнохвостого грызуна не всегда имело подтекст: иногда это была просто дань увлечениям, веяниям времени. В Англии, например, начиная с XIV века было модно держать дома белок, в качестве питомцев.
Сложно сказать, стало ли именно это причиной появления ювелирных изделий с изображением белки. Но точно можно сказать, что именно из-за моды на домашних белок они часто стали появляться в женских портретах. Такой тренд был популярен и в эпоху Ренессанса, и сохранился вплоть до XVIII века, покорив не только европейских, но и американских светских дам.
Ещё одной разновидностью портрета с белкой стал детский портрет. И тут отдельного упоминания заслуживает работа американского представителя неоклассицизма Джона Синглтона Копли — «Мальчик с белкой» (1775). Художник написал её специально для выставки и превратил работу буквально в наглядную рекламу своих способностей, показав, насколько тонко он может передавать различые текстуры.
Белка еще в XVI веке стала достойным объектом для натурных штудий. Многие художники оттачивали свое мастерство рисунка, глядя на этого миниатюрного зверька.
Героиня абсурда современности
Яркая наружность лесной обитательницы привлекла и современных художников. Что самое заметное в белке? Конечно, хвост. Он и стал центральным персонажем скульптуры швейцарской провокационной художницы Мерет Оппенгейм (1913−1985). Было сделано 100 экземпляров «Белки», но сохранилось лишь несколько. В этом ассамбляже Оппенгейм превратила ручку пивной кружки в часть животного. Таким образом она создала имитацию льющейся через край пены, переходящей в пушистый беличий хвост.
Итальянский художник-самоучка Маурицио Каттелан своеобразно обращается к миру животных: в свои инсталляциях он использует чучела лошадей, лисиц, собак, голубей. Белку он задействовал в работе Bidibidobidiboo (1996). Простая кухня превращается благодаря белке в сюрреалистическое и символическое пространство отчаяния: если даже животным больше не на что надеятся, о чем же мечтать людям? Впрочем, это одна из возможных трактовок инсталляции. Кстати, кухня смоделирована по образу и подобию кухни из детства Каттелана.
Еще одна «Разочарованная белка» — у американского художника гиперреалиста Роберта Джексона.
Что ж, природные инстинкты белки породили неоднозначное к ней отношение, но яркий окрас и пышность хвоста оказались сильным оружием в деле примирения с человеком.
Автор: Анна Кучма, artchive.ru