Из разговора в больничной палате.
Палата просторная, светлая палата с большим окном. Четыре кровати. Четыре женщины.
Сразу обратила внимание на женщину, которая что-то вязала крючком.
- Накидки на подушки вяжу, - заметив моё любопытство, сказала она, - Это уже шестая. Пять готовеньких, тут лежат, - показала рукой на тумбочку.
- Красиво получается, - отметила я. И я сказала правду. Действительно была удивлена и очарована появляющейся из ниток красотой. Помню, когда-то бабушка моя так вязала. До глубокой старости, и без очков.
- У вас в городе их уже и не используют, а у нас в деревне по-прежнему, кровать должна быть с горой подушек укрытой накидкой. А возле кровати на стене обязательно ковёр должен висеть. Меня баба Нина зовут, - представилась женщина. -
Нина… ???, а отчество ваше как? – захотела уточнить я,
- Какое отчество? Я просто баба Нина! Или Нинка-киргизка, как меня в деревне нашей величают. А ты… Отчество… В паспорте я Васильевна, да кто тот паспорт смотрит?
- Значит, Нина Васильевна? А почему киргизка? Как вроде бы на киргизку и не похожи…
- Так конечно, не похожа! – сказала Нина Васильевна, - я, что ни есть русская, - а киргизкой кличут, так это потому, что из Киргизии приехала. Забросило нас туда каким-то ветром, сразу после войны, ещё я совсем маленькая была.
- Не понравилось в Киргизии? – спрашиваю, - решили назад вернуться?
- Почему не понравилось? Хорошо жили. Всё у нас было, и покушать, и надеть что, и обуть, и соседи были люди добрые. Русские, киргизы, таджики, казахи… На национальности не смотрели. Дружили. Мирно жили, по доброму, по-соседски. Но… До поры, до времени. Как заварушка в стране началась, так каждый и вспомнил кто он и какой национальности. Оставаться было нельзя. Даже малец, у которого ещё и молоко матери на губах не обсохло, и тот кричал вслед: русские –пошли вон! И на заборе писали и откровенно угрожали. А ехать нам было некуда, да и не за что. Вот и тянули до последнего. А когда мужа моего убили, то тянуть дальше было некуда. Да и за дочку свою сильно боялась. Дом оставили, и уехали куда глаза глядят…
- Дом продали? - Нет! Какой-там продали? Ничего у русских не покупали, знали, что и так им всё достанется. Уехали, всё оставив. Так и оказались в Ростовской области, на маминой родине. Никого из родственников не нашли, но приняли нас… Бабка старая и больная жила там, вот нас к ней и поселили. Ухаживали за бабусей до смерти её. А я ещё и в колхозе работала, на скотном дворе…
- А накидки будете продавать? - спросила я в надежде получить возможность купить у неё понравившуюся мне вещь.
- Нет! Никогда не продавала, и не буду, - ответила Нина Васильевна, - это для всех соседей моих. Двести мне надо связать.
- Двести? Ну, это же очень много! – удивляюсь я.
- Много… А меньше нельзя. А то, что же получится, кому-то свяжу, а кого-то без внимания оставлю. Так нельзя! У нас в деревне двести домов, вот в каждый дом и свяжу.
- А в честь чего это вы всем подарки такие решили сделать? – спрашиваю.
- Так, когда ж у меня так с ногами моими приключилось и надо было срочно операцию делать, кинулась я, туда-сюда, а ничего не получается без денег. А деньги нужны немаленькие. Да ты же знаешь… Я уже решила, что до конца дней своих с кровати не встану. А дочка разрывается, и работа, и хозяйство, и за мной ухаживает. Вот тут-то соседи и помогли. Скинулись и собрали нужную сумму. Это ж почти по тысяче вышло с каждого двора… А сами-то живут не шибко. Кто что-то имел, уехал из деревни. Оно и понятно… В нашей деревне ни газа нет, ни водопровода. В Киргизии, где мы жили, всё это давным-давно было, а тут нет. Надеялись, что проведут и газ и воду, но вот столько лет прошло, а так и не провели, теперь уже и обещать перестали, говорят, что деньги большие заплатить надо, тогда всё и будет. А нет денег, значит и газа нет, и за водой ходите к колодцу.
Нину Васильевну выписали раньше. За ней приехала дочь. Упаковывая накидки, она сказала:
- Вот, одиннадцать есть уже…
-Значит, одиннадцать семей осчастливите завтра, - предположила я.
- Нет! Так нельзя, - возразила Нина Васильевна, - Надо все одновременно подарить. А то каждый думать будет, почему не ему в первую очередь? Сделаю все двести, тогда и дарить буду.
- А что, каждая семья внесла деньги на операцию вам? Может быть, кто-то и не сдавал? – интересуюсь.
- Может и не сдавал кто-то. Мне не говорили, - ответила Нина Васильевна, - Так это роли не играет, не сдавал, значит, не смог. Я, ведь, это вяжу не как отплату за то, что помогли, а как подарочек всем соседям, за то, что люди они хорошие и жить с ними по-соседски хорошо.
Нина Васильевна вдруг развернула уже упакованные накидки и достала одну.
- На это тебе на память, - сказала, и протянула мне накидку.
- Что вы Нина Васильевна! Не надо! Вам и так вязать ещё много! – начала возражать я.
- Бери, бери! Свяжу ещё, успею. А она, как бы и лишняя. Теперь, вот, десять, для ровного счёта… - Ну, не поминайте лихом! И не попадайте сюда больше, выздоравливайте! – пожелала Нина Васильевна, уезжая.