У меня еще не было своих детей, поэтому, увидев, что в наш город приехал передвижной цирк Мэтью Харта, мне сразу подумалось о сыновьях приятельницы, Матильды. Я купила билеты.
Сама Матильда красотка, и старший сын у нее невероятно красивый Дэвид, названный папой футболистом в честь Дэвида Бекхема. Младший, двухлетний Мило, сидит у меня на коленях и взвизгивает от восторга, когда в двух метрах от нас, по арене, рыча, пробегает белая львица.
Дрессировщик (я угадываю в нем самого месье Харта, чьим именем назван цирк) лениво прогуливается между тумбами и хлопает хлыстом по земле, чтобы заставить львицу рычать.
- Ух ты! - говорит Дэвид, хлопая себя по ободранным на футболе коленкам, - Он супергерой.
Под светом софитов белая львица светится, как луна. Музыка гремит, пахнет лошадями и попкорном. Разноцветные пятна света скользят по залу, заставляя забыть, что на самом деле у нас под ногами скучный серый асфальт городской площади, на которой цирк разбил свой шатер. Все кажется другим: нарядным и загадочным.
На арене появляется хорошенькая девочка лет пяти, должно быть, дочь месье Харта, догадываюсь я. Может быть, она старше, но такая худенькая и миленькая, что кажется маленькой куколкой. Девочка раскрывает радужный зонтик и, балансируя им, ловко ходит по проволоке и одновременно крутит на свободной руке серебряные обручи.
Девочка выглядит серьезной и вдохновенной. Она тянет носочек, делает очередной плавный шаг по проволоке, и все в публике следят за ней завороженно, любуясь ею. Я тоже любуюсь ей и отчего-то горжусь, как будто это я сама смело и грациозно иду по воздуху под разноцветным зонтиком, ловко крутя серебристые кольца.
Когда ее номер заканчивается, все в публике громко хлопают ей. И "мои" мальчики хлопают так усердно, что даже рассыпают попкорн.
Из цирка мы выходим в теплые летние сумерки и идем пешком. Матильда встречает нас на полдороге, и мальчики наперебой рассказывают ей про белую львицу, про дрессировщика супергероя и про девочку на проволоке.
- Девчонки это бееерк, - говорит избалованный вниманием одноклассниц Давид, - Но эта девчонка совсем крутая!
- Она волшебная! - пищит Мило. Похоже, это его первые слова.
Прошло несколько лет. И вот из окна автомобиля, забирая уже своих двоих детей из детского сада, я заметила прикрепленную на фонаре афишку: "Цирк Мэтью Харта на выходных в вашем городе!"
Харт, Харт... задумалась я. Это имя мне что-то напоминало. Ах да! Летний вечер, белая львица, круглоглазый малыш Мило и Давид, который так радовался, когда я купила ему в антракте светящийся меч... Сейчас Давид каким-то образом оказался на голову выше меня ростом и вечно прячется от очередной брошенной им подружки. Матильда в разводе, и дома, в котором мы пили кофе, с гордостью и волнением обсуждая первые умелки детей ("Как ты считаешь, это слишком поздно или слишком рано?!"), уже нет. Мило после развода чаще живет у папы, а Давид у подружки.
- Дети, - обернулась я к моим Антуану и Лизе, - Ура, сегодня вечером мы идем в цирк!
Мы пришли первыми, предвкушая праздник. Городскую площадь с трех сторон огораживали длинные оранжевые цирковые грузовики. Рядом на травке паслись лама, верблюд и ослик. А посередине шапкой стоял полосатый шатер.
Мы купили билеты в первый ряд, и купили попкорн, и сделали (я) пару смазанных фото слегка потертой красной арены. Наконец, все пластиковые стулья, раставленные полукругом, оказались заняты, и представление началось.
Конферансье (он же директор, билетер, режиссер и погонщик верблюда месье Харт) что-то говорил в микрофон, но никто не смеялся, потому что в охрипшем динамике было ничего не разобрать.
Бегала по кругу лама, и дети надеялись, что она плюнет на них, но она только встала передними копытами на побитый медный таз, а потом ушла восвояси.
В освещенной будке среди попкорна и светящихся мечей, подперев щеку рукой, сидела равнодушная дама, наверное, мадам Харт, и скучающе подпевала кричащей музыке "Алле, алле, аллеэээ". Сколько раз она уже слышала эту песню? Помнит ли она, что это за город, в котором они переночуют сегодня?
Львицы все не было.
Вдруг из-за красной потрепанной кулисы вышла девочка. Без сомнения, это была та самая волшебная девочка! Она выросла, повзрослела, но я сразу узнала её.
Девочка улыбнулась в темноту, встала на проволоку, раскрыла зонтик и поймала на руку обручи.
Она заученно тянула носок, помахивала выцветшим зонтиком и ходила вперед и назад. Я заметила дырочку на ее блестящих колготках, но как-то пропустила, когда ее номер окончился, и на арену снова вышел месье Харт с нечленораздельными шутками, которые булькали в микрофоне, как лапша в кипящем супе.
Представление подошло к концу, а белая как луна львица так и не появилась. Зрители еще не успели разойтись, а артисты уже принялись торопливо разбирать шатер на запчасти.
На выходе нас провожал месье Харт и скучающая дама с букетом светящихся мечей подмышкой.
- Скажите, а белая львица, она...? - спросила я и замялась.
- О, с ней все хорошо! Мы продали ее в приют заботы о диких животных, - обнадежила меня мадам Харт и помахала светящимся мечом, от которого я вежливо отказалась. Позади нас, в полумраке шатра, я в последний раз заметила девочку в блестящих колготках, которая несла за кулисы медный, помятый копытами, таз.
Назавтра цирк уехал, и только одна полуоборванная афиша на стене магазина напоминала далекий летний вечер, когда всё было впереди. Потом афишу заклеили рекламой распродажи.
**
Это было немножко грустно. Спасибо, что разделили. Пишу для тех, кто по старинке любит многабукаф. Если это про вас, то подписывайтесь, пожалуйста, и сколотим приятный узкий круг многабукволюбов:)
Пусть ваши праздники будут веселыми! Ваша Нат.