В чём главное назначение Совести и Стыда ?
И Стыд и Совесть заботятся о том, чтобы человек не остался в одиночестве. Ибо совершение бесстыдных, с точки зрения любого общества, поступков, и совершение бессовестных, с точки зрения любого общества, дел ввергают человека в ту или иную степень одиночества. Любое общество отвергает бессовестного и бесстыдного человека. И если человек не одумывается, то остаётся один. Если человек остаётся один — он погибает. Он погибает или физически, или духовно, или нравственно, смотря по тому, какое общество его отвергло и без какого общества он не может жить так, как должен жить. Если же человек хочет жить, то он покоряется чувству Стыда и голосу Совести и остаётся в своём обществе и продолжает жить. Таким образом, Стыд и Совесть заботятся о том, чтобы человек не остался один и не погиб.
Если Совесть принуждает человека к Божественному поведению и упрекает за нарушения Божественных правил, значит Она заботится о том, чтобы он не был отлучён от Божественного Общества и не остался один. Если Совесть заботится о мирском поведении человека, то Она заботится о том, чтобы он исполнял мирские правила и не был отвергнут мирским обществом и также не остался один.
Поэтому, когда нам говорят, что Стыд и Совесть заботятся о том, чтобы мы поступали согласно законам, нормам, правилам, обычаям и морали своего общества, на самом деле нам говорят о средстве. Всё это — лишь средство, мораль — средство, с помощью которого Стыд и Совесть удерживают нас в том обществе, которое ведёт однородный нам образ жизни. А средства в разных обществах могут быть различны, потому что различны назначения и работы разных обществ на Земле. Вот почему в одном обществе морально то, что в других аморально, и наоборот.
Если человек принадлежит к обществу, в котором люди живут несправедливостью, обманом, несоблюдением меры, бессмысленным стяжательством, воровством, грабительством, порабощением и издевательствами над людьми и Природой, а также лукавым враньём, скрывающим всё перечисленное, — то для того, чтобы человек не остался один, Стыд и Совесть такого общества не дают ему поступать справедливо, соблюдать меру, иметь лишь необходимое, жалеть слабых. Покоряясь такому Стыду и такой Совести, человек не страдает от одиночества.
Если человек принадлежит к обществу, в котором люди живут справедливо, честно, соблюдая меру во всём, уповая на Заботу Свыше, сохраняя братские, дружеские и родственные отношения, всё необходимое делая своими трудами и жертвами и при этом не выставляют напоказ свой образ жизни, — то для того, чтобы человек такого общества не остался один, Стыд и Совесть хранят его от всего, что враждебно духу такого общества. Покоряясь такому Стыду и такой Совести, человек не знает одиночества.
То, что масса людей цивилизованного мира испытывают чувство одиночества, говорит не о том, что они одиноки, а о том, что цивилизация разрушила множество обществ, к которым принадлежали эти люди, разбросала членов этих обществ по Планете, а значит человек должен искать своё общество, или искать представителей своего общества, или по крайней мере исполнять правила своего общества, терпя свою оторванность от родного стада, потому что из нас каждый всё равно принадлежит к какому-то природному родовому коллективу.
Если человек почувствует в себе желание покинуть свалку мирского общества с его лживой моралью и вступить в Общество Божественное, то он не может совершить этот переход до тех пор, пока его Стыд перед мирским обществом не убедится в том, что его подопечный готов перенести любые жертвы для достижения этой цели, — иначе Он его не отпустит. Чтó мы и наблюдаем у людей слабых, стадных, не могущих преодолеть Стыд перед мирской толпой.
Стыд можно уподобить общественному работнику, который заботится о каждом члене любого мирского коллектива, чтобы никто не оставался без присмотра и в одиночестве, и передаёт его под опеку общественного работника Божественного Общества — Совести — только тогда, когда полностью убеждается в том, что человек способен пойти на любые муки и любые формы смерти ради единения с Богом. Если Божественная Воля отвергает стремящегося к Ней человека, то это всегда выражается в его неспособности победить Стыд перед мирской толпой, о чём яснее ясного сказано: «Кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того и Я постыжусь».
Стыд перед мирским обществом (при всём понимании его безумия и уродства) держит большинство людей за горло мёртвой хваткой, они не могут его преодолеть и перейти в подчинение Высшей Совести, то есть начать исполнять требования Божественного Общества, потому что требования Божественного Общества невозможно исполнять иначе, как только в ущерб своей мирской репутации, то есть в ущерб лестному мнению о нас задавленных страхом людей, в ущерб своему положению, покою, здоровью, планам, выгодам, а то и самому существованию.
Иногда кажется, что какой-то человек всё-таки совершенно одинок и не зависит ни от какого общества — ни внешнего, ни внутреннего, ни мирского, ни Божественного. Но это только кажется, это взгляд со стороны. Если проникнуть в глубину внутренней жизни этого человека, то мы увидим что в своих поступках, повседневном поведении, мыслях, чувствах, привычках, переживаниях, мечтах и надеждах, отношении к жизни, к людям, к себе, в своих мнениях, суждениях, взглядах, а тем более мировоззрении он обязательно на кого-то равняется: он что-то читал в книгах, что-то видел в кино, что-то слышал в семье, в школе, в компании, в институте, на улице, на работе, и каково бы ни было его поведение, он бессознательно или сознательно кому-то подражает. Единственное его отличие от других людей заключается в том, что он умеет скрывать это подражание из желания казаться ни от кого независимым. Так примитивно проявляется его желание быть выше прочих.
Человек не может ступить шагу, сказать слóва, подумать мысли, пережить чувство, совершить поступок и выстроить судьбу, не равняясь на кого-то другого. Тó есть ему необходимо, чтобы хотя бы одно существо в Мироздании поступало так, как хочется поступать ему. Только тогда он чувствует себя нормальным и имеющим право на существование. Мы всегда неизбежно и автоматически берём с кого-то пример, то есть сначала слышим или видим, как кто-то что-то делает, кто-то как-то поступает, кто-то каким-то образом к чему-то относится, и если мы слышим в себе такое же отношение, такие же желания и такие же мотивы, то только вот этот чей-то живой пример и является основой нашей жизни, — иначе мы вообще не смогли бы существовать.
Никто не может поступать так или иначе в одиночку. Если кто-то смотрит на человека-первопроходца, на отшельника, пустынника, подвижника и думает о том, как же это он, бедный, один(!) пробивается сквозь тьму невежества народа, идёт непроторенными путями, терпит отверженность, непонимание, насмешки общества, если сам этот подвижник смотрит на себя так, не понимая, что́ с ним происходит, — то это опять-таки взгляд со стороны. Он — не один, он идёт за зовом Бога, за требованиями Духа, подчиняется велениям Высшей Природы, не может изменить внутреннему побуждению, своему нравственному инстинкту, то есть он сознательно или бессознательно держится за Невидимое Общество и не может поступать вопреки Ему. Люди же не видят Того, Кого видит он, и потому им, а порой и ему самому кажется, что он один.
Если человека мучит Стыд и за что-то упрекает и казнит Совесть, значит он не один, значит кому-то не безразлично его поведение, значит кто-то смотрит на него недовольным и осуждающим взглядом.
В одной искренней молитве есть такие слова: «Только Ты прижмёшь меня к Своему сердцу, ибо Ты испытал беспредельное одиночество». — Это искренно, но это неправда; это подлинное чувство, но это не истина. Беспредельного одиночества как положения не существует; существует одиночество лишь как состояние души, когда в определённые моменты человеку кажется, что он совершенно один и никому не нужен в Мироздании. Одиночество — относительное понятие. Одиноким, то есть не имеющим поддержки, понимания, сочувствия, любви, жалости, сострадания, помощи, сотрудничества можно быть относительно или Бога, или семьи, или племени, или толпы, или большинства людей, или меньшинства людей, или даже относительно одного человека, — но оказаться абсолютно одиноким, без всякой поддержки и помощи — это значит умереть в ту же минуту, когда эта поддержка и помощь исчезнут.
Таким образом, верховной целью Стыда и Совести является хранение человека от одиночества, оберегание его от потери тех людей, с которыми он должен быть в этой жизни для своего воспитания, роста, очищения, укрепления, научения, служения и жертвы. Вóт в чём дело. Всё остальное является только средствами, с помощью которых эта цель достигается.
В одиночестве человек вообще не может ни осознавать, ни чувствовать себя, ни понимать что-либо, ни тем более что-то делать, ибо в одиночестве его просто не существует. Каждый из нас и существует постольку, поскольку отражается в ком-то другом: то ли в Боге, то ли в людях. Ибо жизнь — это только мы; я — это только смерть.