Часть 7
Был ещё один «подарок», но опасности его не понимали, не знали. Слова такие, как радиоактивность, загрязнение, властями вслух не произносились. Леса были ограждены. И наш красивый белоствольный высокий лес с ягодами и грибами, с цветами нежными - ромашками белыми огромной величины, часиками лесными красными, иван-чаем высоким, лилией с усиками чёрненькими - был огорожен в самом прямом смысле.
По одной берёзке, по два ствола от корня, по три - сестрички родимые стояли, и по четыре встречались, как в жизни, семейками, с полянками, малыми и большими. На моём Южном Урале, где климат мягче, урожаи богаче и природа ласковее. Земляники было много, успевай только кланяться. Хоть и с горчинкой во вкусе, но полезной, как никакая другая.
А другая, сестричка её, клубника лесная, с запахом счастливого лета во рту таяла сама. Мы ходили, собирали, ели и сушили, пирожки зимой пекли. Про зиму Власовы помнили всегда: лес помогал - запасы съестные поставлял. Грибами кормились всегда, из леса без цветов не возвращались, так хороши они были. И медуницы голубые, и колокольчики ярко-жёлтые с зелёными нежными листочками. Большие оранжево-пятнистые саранки, здесь же фиалки лесные, анютины глазки, травы разные, ковыль степной пушистый. Вьюнки белые, розовые, голубые и красные, грандиозные и крошечные, но обнимающие и обвивающие всё на своём пути.
Нежные лесные ландыши, отличающиеся своей белизной, чистотой русской и скромностью, которые потом я много раз буду видеть в Москве на вокзале, где это лесное чудо в маленьких букетиках продавали.
И самые желанные ранние подснежники, без которых детство бы детством не было.
Но красота берёз пленила по-особенному. Своей стройностью, строгостью, белизной бересты, данной от небес голубых, воздуха чистого свободного, крепкого духом Древней Руси. И трава была густой и высокой.
Ляжешь на тёплую землю - на красоту посмотреть, теплом окрепнуть, отдохнуть и провалишься, одурманенный запахами лета спелого, что туманит сознание твоё и ко сну потянет.
Из всех цветов ромашки занимали место особенное. Обрывали белые лепесточки, пустая их по ветру гулять по белу свету, шептали загадочно: «Любит, не любит, к сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт». Без ромашек русский лес - не лес.
Крупные, строгие, высокие - возвышались они над цветным травяным ковром, дополняя и не без того красивый рисунок по цветовой гамме бесчисленные, богатые цветами поляны. И при этом бабочки хороводами кружились между нами, а птиц в те годы было столько, что под гомон их можно было песни распевать, музыки не надо. Тот лес был эталоном красоты и чистоты. Вот такой была родина моя - всегда стройные берёзки и большущие поляны ромашек. При этом человека неленивого без запасов на зиму лес не оставлял. Те же дрова берёзовые, что дают человеку хорошее тепло, и топить приятно.
Такой некогда лес и был огорожен белыми берёзовыми жердями из этого же леса. И висела табличка: «Питомник. Входить запрещается!». Законы природы были нарушены. Люди дарами леса кормились всегда, а тут вдруг – нельзя! И человеку это всё надо было пережить.
Народ всегда в лесу отдыхал и гулял: и на ежегодном татарском празднике «Сабантуй» в начале лета, после посевной. Когда и листва молода, трава зелена.
А людей красивых да нарядных - ещё больше. Татары до башкиры были нарядными до неузнаваемости, они вытаскивали из сундуков свои национальные костюмы, прихорашивались и целыми семьями на лошадях, на телегах приезжали, чтоб и силой померяться, и себя показать.
На этих праздниках я была, тогда ещё чувствовалось здоровье людей, здоровье нации. Лошадей было много, сена всем хватало. Татарские семьи были большими, лошадь для них была существом родным и кормилицей преданной, и почти во всех семьях они были. Мне нравилось стоять, смотреть и гладить самых умных животных на свете, самых добрых. Особенно зимой, когда лихо гнали возницы по белому покрывалу, по Божьей благодати, а те и не сопротивлялись, бежали быстро, выпуская клубы пара из ноздрей, сани со счастливчиками катились плавно и приятно для глаз.
Снега в моём детстве было много, и не расчищать дорожки у домов было просто невозможно, иначе не пройдёшь, валенки потеряешь. Сугробы были выше пояса, и чтобы дойти до колодца, нужно было всем хозяевам потрудиться и все тропинки «срастить». При этом на зимнем солнце красота стояла необыкновенная: всё блестело и сверкало, и снегирей было видимо-невидимо. Мы, детишки, делились с пернатыми хлебушком, катались до посинения на санках и в коридорах больниц замечены не были, благо телевизоров не было. В нашем доме звучали слова здоровые: «Отпустите меня на улицу, на бабушкиной улице все гуляют».
ОПАСНЫЙ «СОСЕД» И МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА Часть 1
ОПАСНЫЙ «СОСЕД» И МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА Часть 2
ОПАСНЫЙ «СОСЕД» И МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА Часть 3
ОПАСНЫЙ «СОСЕД» И МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА Часть 4
ОПАСНЫЙ «СОСЕД» И МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА Часть 5
ОПАСНЫЙ «СОСЕД» И МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА Часть 6