Четыре выпускника “Золотого сечения”, которые отправились за высшим образованием в США и Канаду, делятся своим опытом “открытия Америки” в качестве студентов. Ребята рассказывают, как важны в американских вузах личная инициатива и навыки планирования, как не “споткнуться” о языковой барьер и как знание российского культурного кода делает ближе американскую мечту.
Анна Рогачевская: “Мы сами выбираем, что хотим изучать и куда пойти”.
Студентка 2 курса Northeastern University в Бостоне, направление “Клеточная и молекулярная биология”.
До своего поступления в университет я много раз бывала в США. Ездила сюда со школой на экскурсию по университетам, во время летних каникул участвовала в университетских программах для старшеклассников, работала в волонтёрских программах. Это помогло мне лучше узнать американцев, почувствовать себя уверенно в их среде.
Не скажу, что всё проходило гладко: когда я первый раз ездила на волонтёрскую программу, американские дети меня не принимали, были трудности в общении. Но это меня не сломило, так как было большое желание преодолеть и языковой барьер, и психологический.
Однажды я участвовала в программе для старшеклассников при университете, где оказалась единственной русскоговорящей. Для меня это был шок, такой environment, в котором ни с кем не поговоришь на своём языке. Но в результате у тебя “развязывается” английский, надо ведь как-то выживать!
Когда я приехала в США учиться, то уже чувствовала себя здесь, как рыба в воде.
Подготовка к поступлению началась в 10 классе. Мне, как и всем поступающим в американские университеты и колледжи, нужно было сдать стандартизированный тест SAT и подать заявление в вузы до 1 января 11 класса. 31 декабря 2016 года у меня было первое интервью с университетом, представитель которого специально прилетел в Москву. Лучшего подарка на Новый год не представить. Я очень благодарна учителям моей школы, что они создали мне все условия и для подготовки к американским тестам, и для окончания 11 класса на «отлично».
Мне ни секунды не пришлось жалеть, что из 8 университетов, которые меня приняли, я выбрала именно Northeastern University in Boston. Сейчас я получаю огромное удовольствие от учёбы.
Чем мне нравится образование здесь — мы сами выбираем, что хотим изучать и куда хотим пойти. По окончании бакалавриата у меня в дипломе будет написана специализация Cell and Molecular Biology. И потом все двери открыты: я могу пойти в исследовательскую работу, биотехнологии, фармакологию... А сейчас помимо обязательных научных дисциплин я могу изучать всё, что нравится. Например, я взяла элективные курсы по психологии и испанскому языку.
Ещё мне очень нравится, что инициативы студентов всегда поддерживают. Например, для нашего группового проекта нужно было найти совсем свежую исследовательскую работу, которая ещё нигде не была опубликована. Мы говорим об этом своему научному руководителю — и эту исследовательскую работу для нас находят!
Как хорошо бы я ни училась в школе в России, но здесь немного пришлось “переучиваться”. Поначалу у меня были трудности с терминологией. Например, мы изучали в школе латинские научные термины, которые используются и в европейских странах, а в Америке все они идут на английском. Или известная российским школьникам таблица Менделеева — здесь пользуются другой периодической таблицей химических элементов, значительно упрощённой.
К студенческой жизни мне помог адаптироваться другой выпускник “Золотого сечения”, Антон Андреев. Когда я только поступила в университет, он учился здесь на последних курсах. Я часто обращалась к нему за советом, вплоть до того, стоит ли принимать приглашение на вечеринку университетского братства.
Помимо учёбы, я работаю в лаборатории, преподаю язык, биологию и химию, участвую в волонтёрских проектах (здесь это называется community service). А ещё я тьютор для иностранных студентов, помогаю сориентироваться в новой для них среде.
Мне настолько нравится то, чем я занимаюсь, что хочется только расширять свою деятельность. Замыслов много, но тут я придерживаюсь американской приметы: не рассказывать о своих планах до того, как их осуществишь.
Татьяна Лукьянова: “Мне сложно представить, что я сейчас могу жить и работать не в Нью-Йорке”.
Получила диплом бакалавра по специальностям “Сценарист” и “Режиссёр” на факультете кино и телевидения Школы искусств Tisch Нью-Йоркского университета (NYU). Живёт в Нью-Йорке, работает продюсером и сценаристом телевизионных шоу и документальных фильмов.
До десятого класса я была уверена, что буду поступать на журналистику в МГУ. Но в моей семье многие связаны с кино. Прабабушка Елена Максимова была известной актрисой в Советском Союзе, дедушка был кинооператором-документалистом, папа сейчас — актёр и продюсер. И в десятом классе мне показалось, что я могу продолжить династию. Поэтому я начала ходить на курсы во ВГИКе, а там подумала, почему бы не податься в Америку.
Загуглила “лучшие киношколы США” — наверху поиска были Нью-Йоркский университет и пара школ в Лос-Анджелесе. Лос-Анджелес мне не очень нравился: я не умею водить машину, я не люблю жару, и это дальше от Москвы. Поэтому выбор пал на Нью-Йоркский университет.
К тестам SAT я готовилась самостоятельно по американским учебникам, но для поступления большую роль играли творческие конкурсы: надо было писать эссе, снимать кино. Свою короткометражку я снимала в летней киношколе в Лос-Анджелесе во время каникул перед 11 классом.
После переезда в США самым большим потрясением для меня было то, что сначала Нью-Йорк мне очень не понравился.
Мне было 16 лет, я приехала из тепличных московских условий, где у меня была семья, друзья, маленькая частная школа. И вот ты в городе на другом конце планеты, где никому до тебя нет дела, надо самому о себе заботиться. Это было сложно.
Вторым потрясением было качество обучения на первом курсе. Я думала, мы будем сразу проходить французскую “новую волну”, итальянский неореализм. А оказалось, что первый курс — это, условно говоря, Спилберг и Тарантино.
Позже я поняла, что дело было не столько в программе, сколько во мне. В Америке вы сами выбираете нужные вам курсы, составляете свой график и очень много времени проводите вне классов, работая над своими проектами и исследованиями. То, чему вы научились, полностью зависит от вас, а не от профессоров. А я всё ещё ожидала, что кто-то что-то сделает за меня.
Поэтому мой совет тем, кто хочет взять максимум от образования в Америке: не ленитесь заранее изучать возможности, которые предлагают первокурсникам. Постарайтесь понять, чем именно вам хочется заниматься, чтобы из моря классов выбрать нужные. Посмотрите, что представляют собой преподаватели, которые ведут классы. Есть такой сайт — Rate My Professors, где размещаются отчёты студентов практически обо всех профессорах Америки. Как я выяснила, это очень полезный ресурс, если хочешь узнать что-то о конкретных людях.
NYU предполагал практику практически с первого дня. На первом курсе вам дают фотоаппарат, чтобы вы изучали азы, со второго года начинается плотный график самостоятельных съёмок, и вы выбираете, кем хотите быть. Если режиссёром — то набираете команды для съёмок своих фильмов, собираете бюджет на краудфандинге. Если хотите быть монтажёром, звуковиком, оператором — вы ищете проекты, к которым присоединяетесь.
В итоге за три года я сняла около 10 фильмов в качестве сценариста и режиссёра. С одной стороны, они немного наивные, но мне нравятся даже сейчас.
Так постепенно я втянулась, образовался интересный круг общения, я познакомилась с профессорами, которые стали менторами для меня.
Ещё в университете я проходила стажировку на шоу Стивена Кольбера, после выпуска нашла работу в продакшн-компании, которая снимает документальные фильмы для разных каналов. Сейчас я фрилансер, работаю продюсером и сценаристом на различных late show с Кольбером, Джоном Оливером, Самантой Би, Мишелем Вульфом и другими известными телеведущими. Мир late show в Нью-Йорке очень узкий, ты быстро обрастаешь деловыми связями.
То, что я из России, увеличивает мою профессиональную ценность. На телевидении интересуются российской политикой, я часто ищу истории из России, связанные с политическими и мировыми новостями. В частности, когда они касаются Трампа, хакерства, выборов 2016 года. С другой стороны, Россия интересна как страна и по другим причинам — культурным, бытовым. Недавно я ездила на проект в Волгоград, который вообще не имел отношения к политике. Мы снимали реалити-шоу о паре, он — русский, она — американка. Они живут в Волгограде и собираются переезжать в Портленд.
Я знаю культурный код родной страны и могу объяснить его на пальцах американцу, потому что прожила восемь лет в Нью-Йорке и приняла местный культурный код.
С другой стороны, мой опыт в Америке добавляет мне ценности в России. Совсем недавно мне предложили вернуться в Москву, на хорошую должность в большой компании. Я даже подумала об этом сначала, потому что условия были очень выгодными. Но потом решила, что помимо денег существует что-то ещё, и мне сложно представить, что я сейчас могу жить и работать, как мне хочется, где-то, кроме Нью-Йорка.
Телевидение в Америке переживает “золотую эру”, сюда приходят крупные режиссёры из кино, телесериалы стали круче любого боевика. У меня нет опыта работы в других странах, но то, что происходит здесь, очень интересно.
Ангелина Абакумова: “Мной движет желание не стать тем человеком, который полгода не может найти работу”.
Студент пятого года обучения Университета Райерсона, специальность “Деловая торговля, управление бизнесом, глобальное управление” (Торонто, Канада).
Когда мне было 7 лет, мой дядя закончил факультет экономики Плехановского университета. Никогда до этого я не видела своих родителей такими гордыми и довольными, поэтому сразу решила, что вырасту и стану экономистом. В 9 классе немного скорректировала свои планы, поняв, что мне интересна не экономика сама по себе, а бизнес и финансы.
Перед тем, как оказаться в Канаде, я проучилась год в частном университете в США, в Майями. Он был совсем небольшой, с невысокими кампусами на зелёной территории, и чем-то напоминал школу «Золотое сечение».
Мне очень легко давалась математика и экономика — не знаю, особенность ли это американской системы образования или программы конкретного вуза. Но через год папа сказал мне, что это не дело, и планку надо повышать. Он предложил перевестись в более сильный университет в Торонто. Я подумала: “Почему бы и нет?” — и переехала в Канаду.
Я настолько расслабилась в Майями, что в Торонто в первый же семестр завалила три класса из пяти. Пришлось немного подтянуться, и сейчас я уже заканчиваю пятый год, в апреле получу свой диплом.
Этим летом я стажировалась в одном стартапе и убедилась, что всё, чему нас здесь учат, востребовано в жизни.
Мне кажется, для моей специальности не так важно, какие ты получаешь оценки на экзаменах. Если твоя цель — найти хорошую работу после выпуска, главное — уже во время учёбы знакомиться с будущими работодателями, получать практику за пределами аудиторий и проявлять свои профессиональные качества.
Сейчас я вице-президент корпоративных отношений в группе моего факультета — организую взаимодействие факультета с работодателями. Это значит, что уже сейчас я могу продемонстрировать, как работаю не в классе, а в реальной жизни. Кроме того, я почти сразу стала работать в одной организации, которая находится на территории университета и в которой почти все сотрудники — сами студенты. Это позволило мне не только найти друзей, но и добавить строчку в резюме с опытом работы.
Очень важно ходить на конференции, которые устраивают работодатели. Например, совсем недавно я была на встрече с вице-президентом по кадрам одного крупного канадского банка. Один из студентов задал ему вопрос: “Чем должны отличаться кандидаты на работу в вашем банке от других банков? Что бы вы хотели видеть в их резюме?” Это простой вопрос, но он задан нужному человеку и ответ на него поможет пройти первые этапы отбора не только этому студенту, но всем, кто был на встрече.
Когда я переехала из России, то почувствовала большой “провис” с английским языком: у меня был хороший разговорный английский, но не академический. И я начала читать английские книги, искать англоговорящих друзей, смотреть фильмы на английском.
Со времени переезда в Майями я ни разу не читала русскую книгу и не смотрела русский фильм. Я тут вообще не говорю на русском, только с родителями дома, когда вижу их пару минут в день.
Мне сразу понравился канадский менталитет — дружелюбный и позитивный.
Вообще здесь люди гораздо терпимее друг к другу и не лезут в твою личную жизнь. Один из моих канадских друзей вышел замуж за мужчину, и я поздравила его в Твиттере. Мои друзья из России стали оставлять оскорбительные комментарии в его адрес. Мне пришлось им объяснять, что это неэтично и они не имеют права портить мои с отношения с кем бы то ни было.
Торонто — самый интернациональный город в Канаде, сюда приезжают люди со всего света, чтобы получать образование и жить. Тут никто не спрашивает, откуда я, что у меня за акцент, какая религия. Мне это очень нравится.
Никита Лебедев: “Я мог представить своим однокурсникам взгляд, с которым они больше нигде не встретятся”.
Закончил бакалавриат драматургического факультета Школы искусств Tisch Нью-Йоркского университета (NYU). Сейчас живёт в Москве, работает над книгой о современном московском театре на английском языке, пишет статьи для журнала “Театр” и готовит к постановке собственную пьесу.
Я всегда интересовался театром, и в десятом классе в Москве у меня был период, когда я ходил на спектакли минимум раз в неделю. Мои родители закончили ГИТИС, курс Гончарова, и я всегда подозревал, что буду заниматься творчеством.
После 11 класса я отправился в старшую школу в Калифорнии, закончил её, поступил в несколько архитектурных вузов и в Нью-Йоркский университет, на драматургический факультет Школы искусств Tisch.
На архитектурный я поступал потому, что у меня была мечта быть немножечко как режиссер Данелия. Мне казалось, что, если получу архитектурное образование, то буду относиться к кинематографу как к пространственному явлению. А драматургический факультет был выбран потому, что я с 12 лет всё время что-то писал, причем преимущественно в форме диалога.
Если честно, я не ожидал, что поступлю в NYU — там очень высокий конкурс. Думаю, мне помогло то, что в ответе на вопрос “Почему мы должны взять именно вас?” я показал, что могу предложить подход к театру , отличный от американского.
Дело в том, что в России в течение XX века формировался режиссёрский театр, начало которому положил Станиславский. В Америке в это время продолжался театр драматурга — человека, ответственного за литературную часть. Это не значит, что здесь нет выдающихся режиссёров — но института режиссуры нет. А театр драматурга чаще всего не визуальный, немного прямолинейный, с моей точки зрения. Я же после года посещений спектаклей в Москве, в том числе европейских постановок, мог представить своим однокурсникам взгляд, с которым они нигде больше не сталкивались.
Зато драматургию в Америке преподают чётко и досконально.
Можно сказать, что в твоём профессионализме заинтересована вся американская экономика, начиная с Голливуда. Есть постоянная нужда в новом драматургическом материале.
Ты можешь экспериментировать, но при этом должен уметь написать крепкий сценарий или пьесу, отвечающую общепринятым стандартам. В NYU нас учили сценарному мастерству для кино и телевидения, а также непосредственно театральной драматургии. Из этих трех направлений можно было выбрать специализацию, но азы каждой области давали за первые три семестра. Среди преподавателей были номинанты различных премий, в том числе Пулитцеровской, американские драматурги, которые сейчас определяют театральный ландшафт.
Учёба почти полностью состояла из практики. Каждый семестр мы писали, факультет так и назывался — dramatic writing.
Мне казалось, что теории катастрофически не хватает — я стал восполнять это на других факультетах.
Например, брал курсы на факультете dramatic literature (по сути — теории драматургии), которые вели интересные экспериментальные драматурги. Ещё я увлёкся философией. Мы даже с моей знакомой делали пьесу по “Трактату” Витгенштейна, которую потом представляли на фестивале “Фриндж” в Эдинбурге — этот фестиваль создан как раз для таких театральных маргиналов, как мы.
Получив диплом бакалавра, я вернулся в Москву, чтобы написать англоязычную книгу о московском театре, по которому в Нью-Йорке очень скучал. На этот проект мне выделил стипендию Союз Театральных Деятелей России. Работа оказалась достаточно сложной. Чтобы писать о современном театре, очень разном, пришлось придумать методологию, которая больше напоминает теорию театра. И теория эта должна быть применима к самым разнообразным режиссерам.
Получить художественное образование в Америке — это безбожно дорого, и я благодарен родителям, которые смогли на это пойти и оплатили четыре года моего обучения. Это “слепая” инвестиция в будущее, которое вряд ли будет безоблачным.