Из угла раздалось:
- Ты тот самый.. с изюминкой?
С кокосинкой, блин, вместо головы. Надо было ввязаться в такую авантюру. Но пути назад уже не было, и гостю предстояло кропотливо разобрать вещи. Некрупный багаж был сложен в аккуратную стопочку. К стопочкам, к слову, он питал особую страсть.
Даже его бабушка приноровилась складывать блинчики один к одному, чтобы получалась ровная башенка. Иначе внучок принимался сгибать спину, пучить глаза и пыхтеть, колдуя над стопкой. Все искал мотивы золотого сечения, но не находил. И блин кривой, и у бабули глаз один выше другого.
Несовершенство мира брызгало в глаза, ослепляло. Однако по сравнению с тем, что теперь происходило вокруг, блины были почти идеальны. Гость старался даже не поднимать глаз, чтобы лишний раз не врезаться в тошнотворную параллельную реальность.
В захламленной комнате густыми потоками витала пыль и щипала нос. Спертый воздух пах старым гаражом и грязными носками. Может, все же погорячился, приехав сюда? Поток мыслей вдруг прервал бас из темного угла:
- Нет, ты здесь с такой кумуникабельностью долго не протянешь. Давай сделаем вид, что ты не услышал вопрос. Еще раз, ты тот самый, которого ждет весь этаж? Ревизорро на выгуле?
- Мне откуда знать, кого вы здесь ждете, - ответ прозвучал грубо, сказывалось внутреннее напряжение.
- Ладно, повезло тебе, что я добрый. Я Сеня, будем соседи. Учти только, что я этот самый, вольный художник. Иногда мои носки сами решают где ночевать, а я этот процесс мало контролирую.
- Борислав, - протянул руку и просканировал внешность нового знакомого наметанным взглядом.
Итак, что мы имеем. Спутанные волнистые волосы, дурацкая улыбка, увесистые кисти рук, крепкие плечи и живот, мягко касающийся штанов. Ох и ядреное сочетание, если честно. Вот про кого говорят «добро должно быть с кулаками».
Челюсти крепко сжались от осознания того, с кем придется иметь дело. Медленным движением Борислав достал из сумки белую тубу Пемолюкса и поставил на тумбу. В тот момент каждый встал на свою сторону ринга с тараканами. Только Сеня этого не понял. Он небрежно трепал немытую голову и перебирал случайные струны на гитаре.
Но Бориславу все стало ясно. С того дня безнадежный грязнуля и педантичный чистюля стали соседями по комнате.
Борислав наблюдал за Сеней в естественной среде обитания и диву давался. Носки будто были перелетными и сами оказывались утром на дверке шкафа или за пыльной батареей. Их обладатель сладко потягивался в кровати и басисто лепетал:
- Это магия, я тебе от-ве-чаю!
Таинство схлопнулось одной ночью, когда Сеня не рассчитал траекторию и швырнул носки на лицо Борислава. Засыпали в тишине, слушая лишь мелодичный скрип зубов в стиснутых челюстях.
Первые несколько ночей были персональным адом для новенького. Старый матрас будто щипал за все части тела, а за пузырями в обоях подозрительно что-то шуршало. Хотелось надеть скафандр и спать в нем, на случай если какое-то насекомое решит спикировать вниз. Мусор был везде. Не комнатка, а минное поле.
- Борюха, я тебе соврал. На самом деле я не художник. Просто с Фэн-Шуем не дружу, а от твоих Пемолюксов у меня локти пупырышками покрываются и в носу свербит, - сказал как-то солнечным воскресным утром Сеня.
«Да что ты говоришь, правда свербит?» - думал Борис и брезгливо отдирал вросшую в стену шелуху от семечек. Дома, рядом с мамой и братом ему уже давно было скучно. Приходилось находить изъяны в квартире, откуда недостатки рьяно вымывались лет 10. От тоски приходилось спасаться мытьем потолков специальной шваброй.
Брат хохотал и называл его улиткой. Мама вздыхала и надеялась, что старший сын все же найдет себе женщину, которая примет его изюм. Может, есть на свете такая же, которая обожает драить стены по воскресеньям?
Здесь, в общаге, каждый день наоборот был словно череда из постельных клопов, сухих жвачек и тонн пыли. От последней хотелось достать и постирать собственные легкие. Дел было так много, что Борислав впервые за долгое время не занимался нравоучениями – ему просто было некогда. Позже он стал мечтать о дне, когда можно будет расхаживать подесяти квадратным метрам и искать, к чему бы придраться. А еще он часто вспоминал детство и брата.
Кстати, в его детстве, в песочнице у ребят было модно заводить дома рыбок. Борислав же просил опустить с полки телевизор. Пылинки почему-то отчаянно стремились к черной поверхности, снова и снова прилипая к влажному следу от тряпки. Мальчик мог сидеть так часами, наслаждаясь бесконечной уборкой.
Сеня же явно не был организован столь тонко. Хотя иногда на него нападала уборка, примерно раз в месяц. Механика была следующая:
1) Взять бутылку желательно не зацветшей воды и тряпку.
2) Брутально налить лужу воды на любую поверхность.
3) Размазать тряпкой.
Но Борислав слезно попросил не делать этого, а умение было в арсенале единственным. Поэтому Сеня увлеченно наблюдал за превращением грязного логова в уютные десять квадратов. На него тут и там прыгали озарения:
- Ооо.. Матрасы-то оказывается не зелено-серые от рождения.
- Ууууу! Сковородки что, блестят?
Иногда Борис находил очередную заначку из хлама, и глаз его дергался в такт гитарным лязгам Сеньки. В глазах все мутнело, тело распрямлялось, а в горле першили ругательные слова. Возмущение вылетало наружу, и он замирал в ожидании реакции.
Обычно такие его слова крепко дружили с людской агрессией. Например, когда Боря пытался объяснить, что лучше делать иначе, его слова будто спрашивали у маминой злости: «здравствуйте, а ярость гулять выйдет?». И она выходила. После таких схваток каждый из них долго отходил, докипая, остывая.
Но в общаге все было иначе, проще что-ли. Возмущения будто разбивались о добродушное пухлое лицо. Этот парень стал первым человеком в Бориной жизни, кто искренне не считал его повернутым.
Сеня даже иногда проявлял признательность. Покупал еду подешевле и нес другу. По пути, правда, съедал половину, но все равно делился. Борислав вежливо отказывался, душа в себе рвотные позывы. Потом во сне ему виделась крупная мужская рука, которая всё копошится в еде. Конечно, перед этим её никто не обработал по локоть до скрипа, как это делают врачи. В общем, страшные были сны.
Борислав же провел Сеню в свою параллельную реальность. Оказалось, что запах чистоты вовсе не кусается за слизистые. А еще, приятно заходить в комнату и сразу садиться на креслице. Садиться, а не продираться к нему сквозь коробки и бутылки.
Однажды к Сене пришли его шумные друзья и стали удивленно осматривать бывшие владения таракашек.
- Слушай, давай баш на баш? Прибери нашу комнату, а мы научим тебя по-человечески веселиться. Ты без нас в таких местах не выживешь, а взаперти даже такой как ты устанет сидеть.
Прошел, наверное, год. В шкафу появились первые порванные джинсы. Это случилось, когда Боря упал в свежую траву, пока играл в футбол. Яркий сок окрасил ткань вокруг дыры зеленым, а подбородок был весь вымазан в земле. Ночью кошмары не снились.
В далеком зарубежье уже тогда было мно-о-ого служб со странным названием «клининг».
Борислав однажды услышит это слово по радио и не сможет его забыть. Клининг перерастет в Чистинг и обрастет привычными нам тряпочками.
С этого начнется маленький бизнес, который разрастется и окрепнет до масштабов всей страны.
Или мира?
