Давненько не брал я в руки шашек...давно я не писала про нас.
Случилась в стране вторая волна коронавируса, но в этот раз школы не закрывались. Помните гениальную шутку из инета, где ведущий задает вопрос: "У вас есть выбор, где провести самоизоляцию. Вариант А: дома с женой и детьми. Вариант Б......"
Опрашиваемый: "Б! Вариант б! Бэ. БЭ."
Я б этому, который в роли опрашиваемого, пять оскаров дала, премию Станиславского и значок "Верю!"
Оказавшись перед выбором между бушующим в мире вирусом и бушующими дома детьми, я смело выбрала школу. (вариант бэ, бэ)
Напрасно мне на почту приходили уведомления о закрытии соседнего класса, в силу того, что там остался только один незаболевший ученик, мы отважно приходили к школьным дверям к самому открытию и как трое Хатико (ну как минимум я как он) вглядывались в предутреннюю темноту, ожидая появления мэтра на парковке. И он появлялся из темноты, дребезжа тачкой, полной учебников и тетрадок. И не успевало еще отзвучать в воздухе "бонжур, мэтр", как я сбегала в растворяющуюся ночь.
На случай если бы школа закрылась, я предусмотрела (вариант бэ) идею, почерпнутую мной у классиков - отнести детей в корзинке и оставить у порога городской церкви. У этого изящного классического подхода тем не менее предугадывались некоторые технические сложности, поэтому очень хорошо, что школа, мэтр и даже перегруженная мудростью тачка продержались до самых каникул.
Начиная с середины ноября, основной темой моих разговоров стала моя невыносимая усталость из-за обязательной стажировки.
- Боже, я изнемогаю, я не выдержу. Эти ранние вставания, тяжкий труд, рутина... Я у-ста-ла! - говорила я своему другу, который понимающе слушал (в очередной раз) и кивал в такт минорному лейтмотиву. И только оказавшаяся рядом нечувствительная подруга перебила мой плач:
- Нат, но стажировка же у тебя еще не началась!
Вот какие бывают грубые и черствые люди!
В декабре город нарядили к праздникам. Из муниципальных закромов вытащили и обтерли от пыли гирлянды, елочные шары, красные сани деда мороза и набитые старыми газетами коробки в красивых упаковках и бантах, призванные изображать подарки под елкой.
Моя стажировка, от которой я уже так устала, наконец началась. И тогда же я чуть было не попала в тюрьму.
Столкновения с фликами мне, как злостному нарушителю масочного режима, стали уже привычны. Но в этот декабрьский нарядный вечер моя уголовная биография тоже принарядилась новыми красками. Дело (№) было так.
После первого дня на стажировке, я забрала детей из школы. По дороге домой они узрели на площади елку, лампочки и пластмассовых оленей, вырвали свои руки из моей цепкой хватки и бросились на свет. Я оставила их карабкающимися в дед морозовы сани, груженые фиктивными подарками, а сама села чуть поодаль на лавочку и достала "Моби Дика", эту длинную мантру в виде книги.
На фразе "Есть мудрость , которая скорбь, а есть скорбь, которая безумие", мне по плечу постучали. Уже по грозной обуви узнав жандармов, я привычно натянула маску и подняла глаза, готовясь дать отпор.
- Это ваши дети? - спросил тот, кто высовывался ввысь из этих мрачных сапог.
- Ээ, если вы насчет масочки.... - завела я, но жандарм меня перебил:
- Дети ваши? Они там все подарки открывают! А вы в телефон смотрите.
Я вскочила, всмотрелась в голубую даль навтыканных елочек, где в переливчатых огнях гирлянд скакали мои дети по искрящейся белой вате.
- Ну что вы, месье жандарм, - заволновалась я, - Быть такого не может! И я не в телефон, я читаю книгу. Моби Дик, скорбь, безумие, понимаете? Я слежу за ними, к тому же они знают, что нельзя. Они бы никогда...
На слове "никогда" из-за елки показалась Лиза, вернее, ее ботиночки, виднеющиеся из-под огромной искореженной подарочной коробки, и по площади разлетелся ее громкий Сантин клич: "Хо, хо, хо!"
- Девочка, позови брата, - обратилась к коробке на ножках вторая жандарм. И вскоре мы образовали под елкой уютный хоровод, из троих жандармов и нас троих. А ветер услужливо подогнал к нашим ногам длинный кудрявый свиток подарочной ленты.
- Ваше имя, мадам? - спросил тот, первый, и демонстративно достал блокнотик и ручку.
- А что я? У них вот имена спрашивайте! - переметнулась я на сторону власти и обеими руками стала указывать на двух правонарушителей.
- Они несовершеннолетние, мадам, а я вот ваше ФИО запишу и отправлю в муниципалитет. Пусть там разбираются, кто подарки повредил.
- Это что, мупипицылитет? - уточнили снизу, из-под елки.
- Это где мэр сидит. Это городские подарки, городу принадлежат.
Тут я нашлась.
- А давайте, - говорю, - я схожу за скотчем, и мы все назад упакуем. Они не вскрывали ничего, просто поиграли немного.
- Ну хорошо, я ваши данные записал, вернусь проверю. А то устроили тут, скорбь и безумие.
И обидно грозя напоследок мупипицылитетом, бригада удалилась, стряхивая с грозных сапог игривые локоны шуршащей упаковочной бумаги.
Остаток вечера мы провели на площади пакуя промокшие коробки и складывая их в сани деда мороза. Я паковала старательно - меня подбадривала мысль, как я попаду в СИЗО и встречу там мужественных татуированных дам, которые грабили банки и убивали лопатой любовников, и буду вынуждена сообщить им, что я села за то, что открывала муниципальные украшения в виде подарков на городской площади.
Один подарок исправлению не подлежал и мы, воровато оглядываясь, смяли его и запихали в мусорку.
На стажировке дела шли и опыт набирался паралелльно с набором веса всей моей семьей. Стажировка в общепите обязывает. На завтрак, обед и ужин мы ели курицу, мясо и рыбу за раз. В холодильник не помещалось, дверцу морозильника ревнивые и испорченные квартирным вопросом курицы, похоже, держали изнутри. А я как жадный Раджа до последнего сопротивлялась крику "Довольно!". Я стала приглашать гостей и угощать соседей, а запасы все не кончались. Я стала ходить к зданию почты и заискивать перед нашим единственным городским бомжом, который по обыкновению сидел на ступенях почты, окруженный своими волкодавами:
- Не хотите ли, месье, биточков с пюре? Может, собачкам?
В выходные мы иногда отрывались от еды и шли погулять. Совершенно здоровый дома Антуан начинал оглушительно чихать, оказавшись в обществе, и этот единственный за сутки чих он с помощью самой Судьбы приберегал на тот момент, когда рядом оказывался случайный и наиболее нервный прохожий. Вот и сегодня, стоило нам дойти до парковки, и поровняться с единственным прохожим, перебегавшим пустынную площадь как бдительная дикая лань, Антуан - чихнул. И чихнул не просто как-то по-любительски, а замысловато, с подсвистом и вывертом, как чихают только в лучших и наиболее безнадежных тубдиспансерах. У прохожего аж пластиковое забрало с головы сорвало шумовой волной. Контуженный чихом прохожий метнулся в сторону и у него сделался непродолжительный припадок конвульсий, но я подумала, что лучше не стоит применять дыхание рот в рот. И мы величаво погрузились в машину ("пихай мешок, пихай... ой, лопата вывалилась... мой самокат не влезает... пихай, говорю... а мяч не лопнет?.. у меня глаз сейчас лопнет...) и поехали гулять.
Скошенное поле к зиме поседело, завострилось короткой жесткой щетиной, которая когда-то была длинноногой шумливой кукурузой, и лежало по обочине, молча глядя на нашу проезжающую машину, как глядит, подняв седую щетинистую голову старый колючий пес.
В этот день, грозящий дождем и карантинными взысканиями, на детской площадке собрались самые смелые потомки викингов и норманов, включая одного атипичного викинга африканского происхождения. Лиза сразу уселась на качели и как Форест Гамп завела непрерывную беседу с каждым сменяющимся посетителем соседних качелей. Я по обычаю погрузилась в скорбь и безумие Моби Дика, а очнулась на моменте, когда пригвожденный к качелям чужой африканский папа уже узнал историю всей лизиной жизни, включая самые интимные семейные тайны, выучил "Спасиба и привьет" и теперь покорно повторял за Лизой ее звонкое "Миня завуть Махамед". Он вспотел, качая Лизу, в процессе потерял собственного малыша, и весь вид его иллюстративно выражал те самые скорбь и безумие.
- Вы в порядке? - спросила я, высвобождая его из Лизиной хватки.
- Все хорошо, спасибо. У вашей семьи длинная, но интересная биография, - отметил месье Мохаммед, торопливо отодвигаясь к выходу, - Но нам уже как раз пора!
На освободившиеся качели приземлилась новая жертва с своей мамой и раздалось звонкое Лизино: " А моя мама работает в ресторане и каждый день приносит из ресторана домой такой огромный мешок еды, что мы едим даже ночью. А вы едите ночью?"
Тут я как раз вспомнила про пять кило рыбных биточков в холодильнике и заорала: Домой, пора обедать!
Близилась последняя перед каникулами школьная неделя и зал столовой, где я стажировалась, стали украшать к рождеству.
Шеф натягивал на голову неналезающий на него колпачок Санты Клауса, и я его подбодрила комплиментом:
- Просто вы очень умный, патрон.
- Ээ?!, - Остальные пятеро поваров с ножами в руках повернулись ко мне мрачно, демонстративно поправляя сползавшие на глаза колпачки.
А когда пришло время развешивать гирлянды и расставлять по столикам елочки и прочую атрибутику, коллеги стали громко кричать:
- Следите за Натальей, а не то она подарки пооткрывает! Из муниципалитета предупреждали!
И сейчас, с умилением глядя на слегка обвислого под мелким дождиком игрушечного Санту, карабкающегося по веревке в соседское окно, я поздравляю всех с наступающими праздниками и желаю белого, снежного, волшебного настроения и настоящих подарков, а я уж удовольствуюсь муниципальными коробочками с отсыревшими прошлогодними газетами внутри (Санта знает, кто что заслужил)!
(Фото из свободного доступа)