15 октября 1970 года 44 пассажира рейса номер 224 «Батуми-Сухуми» спокойно расселись по своим местам в салоне самолета Ан-24 и готовились через полчаса прибыть в пункт назначения. Никто не обратил особого внимания на мужчину в форме советского офицера, который вместе с подростком расположился в переднем ряду.
«Военный» напомнил о себе уже через десять минут после взлета: в 12:40 он подозвал к себе 19-летнюю бортпроводницу Надежду Курченко. Неизвестный, вручив стюардессе конверт без опознавательных знаков, приказал передать его командиру корабля. В конверте находилось послание под названием «Приказ №9»:
«1. Приказываю лететь по указанному маршруту.
2. Прекратить радиосвязь.
3. За невыполнение приказа — Смерть.
(Свободная Европа) П.К.З.Ц.
Генерал (Крылов)»
Заподозрив в странной просьбе пассажира подвох, Надежда справилась с волнением и направилась к кабине пилотов. Следом за ней пошел и террорист, который успел достать из своей сумки обрез. Увидев оружие, Курченко попыталась преградить бандиту путь и крикнула пилотам: «Нападение! Они вооружены!».
Разъяренный отпором преступник несколько раз выстрелил в отважную стюардессу — одна из пуль задела сердце и оказалась смертельной. Надежда Курченко погибла на месте. После раздавшихся в салоне выстрелов с места подскочил подросток, в руках у которого тоже был обрез. Выкрикнув пассажирам, чтобы они оставались на своих местах, он ринулся к главарю — вместе они ворвались в кабину пилотов.
Командир корабля тут же принялся маневрировать: он резко направлял самолет то вниз, то вверх, пытаясь сбить террористов с ног. Но те устояли и открыли огонь. Тут же разбилось стекло и началась стрельба. Террористы кричали: «Турция! Турция!». Стреляли бандиты прицельно, стараясь не убить, а обездвижить экипаж.
Командир Георгий Чахракия получил пулю в позвоночник, штурман Валерий Фадеев и бортмеханик Оганес Бабаян были ранены в грудь. После ранения Чахракия упал грудью на штурвал и самолет начал пикировать. Крушения удалось избежать с большим трудом.
«У меня отнялись ноги. Я обернулся и увидел страшную картину: Надя без движения в крови на полу, рядом лежал штурман Фадеев» — Георгий Чахракия командир захваченного Ан-24
Попутно террористы стреляли и в сторону салона: боялись, что кто-нибудь из пассажиров попытается их обезвредить. Из кабины летели пули.У бандитов были пистолеты, охотничье ружье, одна граната у старшего висела на груди. При осмотре самолета в его обшивке обнаружили порядка 24 пулевых отверстий.
Сорвав с пилотов наушники для радиосвязи, старший бандит показал им гранату и приказал держать курс на юг — в Турцию, иначе взорвет самолет.
Затем террорист направился к пассажирам и заявил: «Я от генерала Крылова. С этой минуты здесь советской власти нет!» Это был 46-летний прибалт Пранас Бразинскас, а его пособником оказался 15-летний сын Альгирдас.
Пранас Бразинскас родился в Тракайском районе Литвы в 1924 году. В 1940 СССР присоединил Прибалтику. Бразинскас, который к этому моменту успел окончить сельскохозяйственную школу, стал матерым антисоветчиком — во время Великой Отечественной войны он был пособником фашистов и собирал понтонные мосты для немецкой армии.
Не успокоился Пранас и после мая 1945 года, помогая антикоммунистам, именовавшим себя «воинами свободы», деньгами, продуктами и вооружением. Однако в 1949 году от случайной пули «воинов» погиб отец Бразинскаса Стасис.
После его смерти Пранас обозлился на «воинов свободы» и перестал им помогать. Вскоре он был пойман на воровстве. Учитывая наличие маленького сына Альгирдаса, суд в наказании был мягок — расхититель социалистической собственности получил лишь год исправительных работ. Когда срок наказания истек, Бразинскас вернулся на прежнее место работы — и продолжил воровать.
Вскоре Пранас попался снова, и, угодив под конфискацию имущества, был отправлен в тюрьму на пять лет. Оказавшись на свободе, Бразинскас развелся с первой женой и повторно женился. Взяв себе фамилию супруги — Корейво, он вместе с ней переехал в узбекский город Коканд, а в 1968 году перевез в Среднюю Азию единственного сына.
В СССР литовец быстро организовал нелегальную торговлю коврами, тканями, люстрами и запчастями для автомобилей, которые по дешевке закупал в Литве. Деньги полились рекой: при среднемесячной зарплате советских граждан в 100 рублей, Бразинскасы зарабатывали 500-600 рублей за реализацию только одного контейнера с товаром. Литовцем опять заинтересовались органы, после первых же допросов, он принял решение покинуть Советский Союз и вместе с сыном начал готовить план побега — со второй женой к этому времени он тоже развелся. Через некоторое время родственники решили лететь в Турцию, захватив самолет.
Через знакомых в Литве Бразинскас поменял рубли на 6,5 тысяч долларов, купил оружие — обрез, пистолеты и учебную гранату, а также форму капитана советской армии. Он вместе с сыном прибыл в Батуми, зная, что этот город находится в непосредственной близости от границы с Турцией.
После нападения преступников, экипаж оказался перед выбором — подчиниться требованиям бандитов или же продолжить сопротивление. Командир Ан-24 обдумывал даже радикальный вариант.
«У меня промелькнули мысли: отдать штурвал от себя и бросить самолет в море. Погибнуть, но потянуть за собой этих зверских лиц, стоящих за спиной» — Георгий Чахракия Командир захваченного Ан-24
Во время полета Бразинскас распевал песню на литовском языке: «Мне присвоили имя бандита, враги сожгли мой дом. / У меня осталась одна подруга — винтовка. Мой дом родной — это лес». Пилоты подумали, что воздушные террористы расслабились — и попытались их обхитрить, посадив самолет на военный аэродром города Кобулети (Грузия) на территории СССР. Но Бразинскас понял этот маневр и вновь принялся угрожать взрывом.
Больше попыток обмануть террористов Чахракия и Шавидзе не предпринимали: Ан-24 пересек советскую границу и приземлился в аэропорту города Трабзон (Турция). «Вот она, свобода!» — были первые слова Пранаса Бразинскаса, ступившего на трап самолета. При задержании ни он, ни его сын сопротивления не оказали — и, добровольно сдав оружие, отправились в полицейский участок.
Раненых членов экипажа отправили в больницу, а пассажиров на следующий день военным вертолетом доставили на родину. К слову, турецкие власти предложили советским гражданам остаться в их стране, но ни один человек на это не согласился.
Гроб с телом Надежды Курченко также был доставлен в СССР: девушку с почестями похоронили сначала в городском комсомольском парке в центре Сухуми, а затем в 1989 году по просьбе матери останки перевезли на кладбище в Глазове. Отважная бортпроводница была награждена орденом Красного знамени посмертно.
Вскоре прибыли на родину и немного оправившиеся от ранений члены экипажа, за исключением штурмана Валерия Фадеева — он получил серьезное ранение легкого и вынужден был после операции задержаться в Турции. Штурман на всю жизнь остался инвалидом и ушел из летного дела. Та же участь постигла командира Ан-24 Чахракию — несмотря на то, что со временем подвижность ног удалось восстановить, за штурвал он больше не садился.
Советскому Союзу с трудом, но удалось добиться перегона Ан-24 обратно в страну — турки не желали отдавать самолет. Позже борт подвергся капитальному ремонту, после чего продолжил полеты, а в его салоне долго висел фотопортрет Нади Курченко.
Между тем Пранас Бразинскас, опасаясь депортации в СССР, принялся врать — он сообщил туркам, что отец был жертвой политических репрессий, а его самого отправили в ГУЛАГ за антикоммунистическую деятельность. После возвращения из ссылки он якобы стал координатором антикоммунистического движения в Туркестане, налаживал связи между участниками литовского сопротивления и исламским подпольем, а также активно готовил восстание.
Его показания дошли до председателя Верховного комитета по освобождению Литвы Юозаса Валюнаса, который отправил президенту Турции просьбу не выдавать преступников СССР. С тем же прошением обращались представители западных религиозных и общественных организаций, американские конгрессмены и литовские эмигрантские союзы. В итоге турецкие власти отказали СССР в экстрадиции бандитов, но и убежища во избежание политического конфликта не предоставили — решили судить Бразинскасов на своей земле.
Адвокатом угонщиков был бывший министр юстиции Турции: согласно выстроенной им линии защиты, угон самолета для Бразинскасов был вынужденной мерой, а стрельба по экипажу — непредумышленным действием. Приговор суда оказался мягким: Альгирдас получил два года тюрьмы, а Пранасу было назначено наказание в виде восьми лет лишения свободы.
Условия в заключении были весьма комфортные: Бразинскасам разрешались передачи до 300 долларов в месяц, а также неограниченные встречи с журналистами. В 1974 году по амнистии в честь 50-летия образования Турецкой республики Бразинскаса-старшего перевели под домашний арест в Стамбуле — к нему переехал Альгирдас, который к этому времени успел выйти на волю.
В 1976 году, нарушив запрет на выход из дома, Пранас вместе с сыном отправился в американское посольство в Анкаре — просить политического убежища, но получил жесткий отказ. Пранас пытался шантажировать дипломатов прилюдным самоубийством.
За побег из-под домашнего ареста турки наказывать террориста не стали, даже напротив — спустя две недели после инцидента ему была дарована свобода.
И тут неожиданно для всех Бразинскасы исчезли. Позже стало известно, что преступники вылетели сначала в Италию, затем — в Венесуэлу, а оттуда купили билеты на самолет до Канады. Вот только до пункта назначения они не добрались — в момент, когда самолет приземлился на дозаправку в Нью-Йорке, отец и сын ускользнули из аэропорта.
В нем Бразинскасов активно поддержала литовская диаспора. И они остались в США уже на законных основаниях, получив сначала вид на жительство, а в 1983 году и американские паспорта. По другой информации, вся история с бегством в США была фарсом: эмиграции в Штаты активно способствовала входящая в блок НАТО Турция. Власти опасались того же, что и Бразинскас — по истечении срока наказания Пранаса СССР, несомненно, потребовал бы выдачи террористов.
Узнав о новом местонахождении Бразинскасов, власти СССР отправили запрос о выдаче преступников уже в США.
Но Штаты тянули время: в 1978 году представитель Госдепа заявил, что США, хоть и озабочены всемирной активностью террористов, Бразинскасов к их числу не относят. А в 1982 году тот же Госдеп и вовсе заявил, что в предоставлении политического убежища отцу и сыну отказано и из страны их депортировали — правда, куда, американцы уточнять не стали. На деле же, отец и сын Бразинскасы спокойно обосновались в США и сменили имена, став Фрэнком и Альбертом-Виктором Уайтами.
Первое время они активничали на собраниях литовской диаспоры, рассказывая, как воевали за независимость Литвы и борьбу с советскими оккупантами. На эту тему Бразинскасы даже написали собственную книгу, а к 30-летию со дня угона Ан-24 направили в литовские газеты очерк, где хвалились своим «подвигом».
Пранас больше не строил из себя непричастную к убийству Курченко жертву обстоятельств: в интервью одной из литовских журналисток он заявил: «я [убил] эту суку потому, что она встала у меня на пути». Впрочем, вскоре интерес к персонам «борцов за свободу» угас.
В итоге Бразинскасы обосновались в Калифорнии — в небольшой двухкомнатной квартире в городе Санта-Моника — и устроились на работу малярами. Своих повадок Пранас, который так и не выучил английский, не оставил: начал торговать оружием. Кроме того, к агрессивности прибавилась паранойя: бандиту везде мерещились враги. Отец Бразинскас всю жизнь в каждом встречном видел потенциальных агентов КГБ. И даже когда уже Советский Союз исчез с политической карты мира, он все равно боялся агентов КГБ.
Пранас терроризировал обычных прохожих и своих соседей — то гонялся за мальчишками с оружием, то бил в лицо местного садовника. В 1991 году Пранас угрожал застрелить соседку, аргументируя это тем, что ему не нравится ее лицо. Агрессивного эмигранта не раз задерживала полиция, но особо предъявить ему было нечего.
Альгирдас вскоре лишился работы, встал на долгие десять лет на биржу труда и до того, пока не устроился бухгалтером, не гнушался жить на деньги отца — тот успел поработать техником-смотрителем дома, в котором жил, и вышел на пенсию. Впрочем, за финансовую помощь Бразинскас-младший «отблагодарил» 78-летнего отца весьма своеобразно — в феврале 2002 года забил до смерти гантелью. Рядом с телом убитого Альгирдас провел сутки и лишь после звонка жены — та являлась сотрудницей Госдепа и была в командировке в Малайзии — решился вызвать полицию.
На суде его адвокат пытался доказать, что его подопечный просто превысил допустимые пределы самообороны. По одной информации, старший Бразинскас окончательно выжил из ума и, приняв сына за агента КГБ, пытался убить. По другим данным, его взбесила новость о том, что сын решил жить отдельно. Но присяжным восемь ударов гантелей по голове самообороной не показались, и пламенные речи защитника их не убедили — Альгирдаса приговорили к 20 годам тюрьмы. Немногим позже срок скостили до 16 лет.
Первый успешный захват самолета не остался без последствий в СССР: в том же 1970 году, спустя две недели после угона Ан-24, двоюродные братья Николай Гилев и Виталий Поздеев, вдохновившись историей Бразинскасов, захватили самолет Let L-200 Morava — пятиместное воздушное такси, курсирующее между Керчью и Краснодаром.
К счастью, тогда обошлось без жертв, но замысел преступников удался — и угнанный ими самолет сел в Турции. Однако на чужой земле Гилев и Поздеев не прижились, добровольно вернулись в СССР и получили тюремные сроки.