В январе 1926 года в кинотеатре «Художественный» громкая новинка — фильм «Броненосец “Потёмкин”».
Это второй полнометражный фильм режиссёра Сергея Эйзенштейна, который уже прославился авангардными театральными постановками и теперь осваивает кино. В марте 1925 года Эйзенштейн получает крупный заказ от государства — снять фильм к двадцатилетию революции 1905 года. Рабочее название — «1905 год».
Эйзенштейн запирается на втором этаже подмосковной дачи (первый этаж занимает писатель Исаак Бабель) и вместе с матёрой большевичкой Ниной Агаджановой-Шутко пишет 400-страничный сценарий, который охватывает события русско-японской войны, «Кровавое воскресенье», всеобщую стачку и антиреволюционные погромы. Мятеж моряков на российском военном корабле «Князь Потёмкин-Таврический», стоявшем на рейде под Одессой, занимает там всего 3 страницы.
⠀
Юбилейная комиссия ВЦИК торопит режиссёра закончить фильм до конца 1925 года. Эйзенштейн начинает съёмки только в августе. Погода стоит пасмурная, и обеспокоенное Госкино советует съёмочной группе ехать в солнечную Одессу. Тогда же Эйзенштейн решает сделать фильм про броненосец «Потёмкин» на основе тех самых трёх страниц.
⠀
Премьеру фильма назначают на январь 1926 года. По случаю фасад кинотеатра «Художественный» украсил макет корабля с мачтами, знамёнами и орудиями, а билетеры одеты в матросскую форму. Внутри висят спасательные круги и морские флаги, а перед началом показа горнист играет гимн восстания.
Фильм домонтировали незадолго до этого. Когда 21 декабря для партийной верхушки организовали предварительный показ в Большом театре, монтаж фильма ещё был не завершён. Перфекционист (а, может, прокрастинатор) Эйзенштейн всё ещё работает в монтажной, и его помощник, режиссёр Григорий Александров, уже после начала сеанса на мотоцикле подвозит коробку за коробкой монтажной плёнки. Премьера в «Художественном», к счастью, обошлась без приключений.
«Броненосец "Потёмкин"» изменяет представления всего мира о возможностях киноискусства, а Эйзенштейн вмиг становится самым известным советским режиссёром. В квартирке на Чистых прудах он принимает Стефана Цвейга, Теодора Драйзера, Ле Корбюзье, Альфреда Барра и других.
Голливудские могулы Мэри Пикфорд и Дуглас Фэрбенкс предлагают Эйзенштейну снять фильм в Америке. Режиссёр заручается согласием советских властей, выезжает за границу, но мешает экономический кризис 1929 года. Американские студии сокращают свои бюджеты, а взошедшая звезда кинематографии томится в Европе в ожидании приглашения, попутно знакомясь с главными интеллектуалами того времени — от Джеймса Джойса и Бернарда Шоу до Жана Кокто и Ман Рэя.
Спустя 17 лет режиссёр, который успел побывать в США, заехать в Мексику и с трудом вернуться в СССР, оказывается прикован к постели после инфаркта. Он начинает писать мемуары, с горечью вспоминая бурную молодость: «Жизнь пройдена вскачь, без оглядок, как пересадка за пересадкой, как погоня за одним поездом с другого. Поспеть туда-то. Не опоздать туда. Выбраться отсюда. Как из окна вагона, мимо летят обрывки детства, кусок юности, пласты зрелости. И вдруг ужасное осознание! Что всё это не удержано, не схвачено, только пригублено. Нигде не выпито до конца. И редко — проглочено, а не надкусано. Подымаясь куда-то, чувствуешь, что жил уже мыслью о том, как будешь сходить с лестницы. Расставляя книги по полкам, задумывался над тем, кто будет снимать их с этих мест после моей смерти. И целуя в первый раз новые, ещё чужие губы, я уже думаю о том, как на эти же губы ляжет поцелуй прощальный».
Великие режиссёры тоже советуют замедляться.
