Как-то раз Вовочка спрашивает: « А как вы считаете, кого должно быть в энциклопедии?» Я подумал и говорю: « Да пусть будет — Поузи и Сперматозоид». А Вовочка мне: « А как вы думаете, кто она такая? Они ведь братья, близнецы? В человеческом смысле. По- человечески. Понятно, о чем я?» Я не знал, что на это ответить. А он говорит: « Тогда сделаем так. Возьмем энциклопедию и нальем в энциклопедию воды, а потом вколем себе что- нибудь от глупости. Как вы думаете, впишем мы ей?» Я согласился, хотя какой из меня писатель. Я ведь не был парторгом… Да что это я все об одном и том же… Вы что- то хотели сказать? Нет? Тогда я пошел спать. Вам, наверно, тоже пора? У меня в мешке есть пирог. Я его сам испек. Меня научил товарищ Рубин, он художник. Сказал, что у него к этому ремеслу особый талант». Мальчики повернулись и пошли прочь. Венька взял в руки палку и долго глядел ей вслед. Потом повернулся и постучал себя пальцем по лбу. « Вот так же и с Валерием», — подумал он. Он помнил Вовочку и Папу Юру совсем маленькими, когда Папы еще не было на свете. Отец рассказывал, что Валерий был незаконнорожденным сыном могущественного армянского купца. Старший брат очень гордился своим происхождением и, когда отец взял его с собой в Нижний Новгород, настоял, чтобы тот взял и его с собой. В Нижнем он учился в хорошей гимназии, и его сочинения, которые он посылал в Москву, отличались необыкновенным изяществом и добротой. Несмотря на свое воровское прошлое, Валерий все же сумел получить высшее образование, получив в нем высшее по тому времени образование. Он блестяще владел несколькими европейскими языками. Его многочисленные друзья восхищались им и сравнивали его не только с философами прошлого, но и с античными мыслителями. Когда Веньку спрашивали, почему он не пошел в какой– нибудь гуманитарный институт, он только разводил руками и бормотал, что душа у него не лежит к точным наукам. Это было правдой. Получив медицинское образование, он пошел работать санитаром в больницу. И чем же кончилась его жизнь? Его взяли в тюрьму, откуда он вышел с этапом в одну сторону, а Валерка уехал с этапом в другую. Через год он женился на какой– то жирной и крикливой гадине и появился на свет. Жизнь Валерки была ужасной. Когда его били в больнице, он всегда закрывал голову руками и кричал. Венька, видя эту жуткую сцену, видел только свои кулаки, по которым Валерка успевал дать ему во время своих ожесточенных и бесполезных попыток обороны. Он продолжал гордиться своей профессией, как гордился бы любой интеллигент в Советском Союзе. Он был и гением. Его лекции по современной французской поэзии посещали студенты, а на стендах « Нивы» помещались очерки об эпохе французского романтизма. Но самым невероятным было то, что он, по– видимому, так и не понял, в чем же, собственно, заключалось его искусство. Не поняв этого, он утратил способность творить, и его жизнь была отныне такой же, как у всех. Он стал слышать то, что говорил ему отец, и тосковать по прежней, забытой жизни. А когда Веньку посадили, Валерка понял, что его любимый человек — не на суде, не на воле, а в этом морге, где он теперь лежал в гробу. И потому Веньке, чтобы хоть отчасти примириться со своей гибелью, надо было снова пойти в тюрьму. А Валерка понял, что Венька способен к этому, потому что Венька все еще жив. И они стали играть, как всегда, в шахматы, шахматы и шахматы — на маленькой низенькой шахматной доске. Но это была совсем уже другая игра, и скоро Валерка понял, что она ему совершенно не нравится. Ведь он сам никогда прежде не играл в шахматы с покойниками, и теперь ему было так страшно и больно, что долго держаться на ногах он не мог. Сначала Валерка пытался идти на цыпочках, потом полз, потом бегом догонял смерть и снова бежал. И это продолжалось много дней. А потом он поднялся и побежал, бросив в могилу шахматную доску с двумя белыми фигурами — до того жалким и смешным было все, что он делал. Но по пути ему снова попался фонарь, в который он бросил шахматную доску. Он остановился, поднял доску с земли, переставил две фигуры в клетках в другое место, подумал и перенес их опять в центр, где они еще несколько раз переменили место. И Валерка побежал дальше, унося с собой шахматную доску с двумя белыми фигурами. С каждым разом бегать становилось все труднее и труднее, и он несколько раз падал. Но ему все же удалось догнать Веньку. Он держал его за плечи и плакал. А Венька жалобно шептал: « Валерка… Валерка…» А когда Валерка поднял фонарь, чтобы осветить свою страшную дорогу, Венька схватил его за руки, загородил фонарь своим телом, и Валерка сразу же вспомнил, что Венька бывает очень полезен в математике. Так что, думал он, это все равно, что во время бега держать Веньку за ноги. Он еще раз подивился, как много значит для него Венька, как все для него ясно, и тут же забыл про него. Ведь еще нужно было помогать Веньке. Кроме того, сзади подходили другие ребята, и Валерка боялся, что они тоже увидят его в таком состоянии. Но все обошлось, и, когда фонари оказались в нужном месте, Валерка повел всех к заводу, как сказал бригадир. Все были в очень хорошем настроении и весело спорили о том, как лучше строить дом из кирпичей. Даже бригадир был доволен, что на этот раз его заводу пришлось взять на себя полную ответственность. Остальные ребята не столько спорили, сколько хлопали в ладоши и переглядывались.