В настоящее время слова «масон» и «масонство» ассоциируются с чем-то негативным и давно приняли какую-то отрицательную окраску. И в этом есть своя доля справедливости, поскольку считается, что масоны - это группы людей, попирающие не только современное общественное устройство, устоявшуюся человеческую мораль, религиозные заповеди и постулаты, но и справедливые юридические законы.
Масонство теперь рассматривается как некое сообщество то ли религиозных, то ли философских сект, со своими обрядами, правилами, уставами и законами, игнорирующими как научное, так и религиозное познание мира. Они, якобы, навсегда изжили в себе даже те рациональные и моральные начала, которые были им когда-то присущи. И, разумеется, современнику кажется странным, что масоны, возникшие когда-то как союз каменщиков и желающие передать посвящённым потомкам всего-навсего секреты и правила строительства соборов, вдруг выродились в философские секты и представляют угрозу правилам жизни людей и всему человеческому обществу. О возникновении масонства историки до сих пор спорят и относят факт их появления к различным эпохам. Говорилось о неком древнееврейском зодчем Хираме Абифе, по проекту которого строился храм царя Соломона, и который он хранил в секрете, заявляя, что план и проект дарован ему самим Богом. Секрет свой он никому не хотел раскрывать, за что и был убит любопытными каменщиками. Существует и другая история, связанная с Орденом тамплиеров, которым в Иерусалиме достались тайные знания, а позже преследуемые ортодоксальными католиками часть из них превратилась в вольных каменщиков, строящих соборы. Однако планы и чертежи соборов каменщики тоже держали в тайне. Впрочем, замыслы каменщиков (а «масон» в переводе с французского означает «каменщик») понять можно. Если представить себе, что знаменитый Кёльнский собор, заложенный в 1248 году, строился 632 года и был открыт только в 1880 году, то становится понятным, что многие поколения мастеров-каменщиков прекрасно понимали, что до открытия храма в его законченном виде им просто не дожить.
Однако, как должен выглядеть этот храм они, конечно, представляли. И чтобы труд всей их жизни не оказался напрасным, а храм в будущем стал таким, каким был задуман, да к тому же ещё и стоял веками, каменщикам необходимо было заручиться тем, чтобы секреты строительства, инструменты и чертежи попали в надёжные руки, а не к невеждам и дилетантам. Все эти секреты и хранились в тайных комнатах, называемых «ложами». Вот почему, объединения масонов стали называться не союзами, обществами, сообществами, кружками или же клубами, а именно «ложами». Никто не станет отрицать того, что каменщики были в этом правы. Но, причём же здесь философия и религия?
Оказывается, живший во времена Исаака Ньютона некий мистер Дезаглие до того увлёкся учением великого физика, что возвёл ньютоновскую механику в абсолют, а механические представления учёного устремился распространить на всё, в частности и на общественную жизнь. Астрономическое право королей-философов, теперь, по его мнению, должно было вытеснить право Божьих помазанников – королей христианских. И, упрощая взгляды Ньютона, Дезаглие их просто вульгаризировал и превратил в набор заклинаний.
Получалось, что знаний о мире и о его устройстве можно добиться умозрительно через внешнее созерцание и внутренний опыт. Обладать же этими знаниями полностью могут, разумеется, лишь посвящённые. И в 1719 году Дезаглие был избран «Великим мастером» «Великой ложи».
Разумеется, христианская церковь, а в особенности англиканская, позже узрела в масонстве угрозу, и лондонский аббат Баррюэль стал рассматривать Французскую буржуазную революцию, а заодно и образование независимых Соединённых штатов Америки как результат масонского заговора. Масонский девиз «Свобода, равенство и братство» стал главным девизом Великой Французской революции, а потому самое время было связать его с масонами. Надо сказать, что подобное обвинение масонов во влиянии на ход мировой истории сохраняется в некоторых умах до сего дня. Это, конечно, может вызвать только ироническую улыбку, как и тот факт, что Баррюэль причислил к масонам-заговорщикам не только Дидро, Мирабо и Робеспьера, но и королей: Фридриха II, Иосифа II Австрийского и даже нашу императрицу Екатерину II. Это нашу-то Екатерину, которая арестовала главного масона России Николая Ивановича Новикова и заключила его в Шлиссельбургскую крепость, закрыв при этом его книжные лавки, типографию и перечислив в казну всё его имущество? Это ту Екатерину II, которая приказала следить за почтой из-за границы и даже распечатывать и прочитывать письма, дабы пресечь вольнодумство? Кстати, директором Московского почтамта был тогда Вольфганг Пестель, а потом его сын Борис и позже внук - Иван Борисович Пестель – отец декабриста Павла Пестеля. Отец даже стал президентом Главного почтового ведомства России, а позже губернатором Сибири. Предки декабриста усердно потрудились над изъятием крамолы на почте. «Не помогло!» - как любит выражаться современная молодёжь.
Но отвлечёмся от интриг, амбиций, карьеризма и авантюризма отдельных личностей и поговорим о людях благородных, ибо в каждом обществе и в каждой стране их тоже немало. Ведь помимо Н.И Новикова и декабристов, о которых мы поговорим позже, масонами были и шотландский поэт Роберт Бернс, и великий Моцарт, и солнце русской поэзии – А. С. Пушкин, и великий полководец России Михаил Илларионович Кутузов. А позже – Уинстон Черчилль и художник Николай Рерих. Что же привлекало их в масонстве, и чего они хотели от этих нелегальных лож, несмотря на свои заслуги, чины, награды, угодья и блестящие карьерные перспективы? Если все их желания и устремления свести к простой формуле, то они, прежде всего, хотели, чтобы слово не расходилось с делом. Какое слово? А Божье слово и учение о нашей человеческой морали и нравственности. Христианский мир, признавая десять заповедей Моисея и Нагорную проповедь Христа, почему-то сразу же забывал о них, выходя за порог церкви. Главная заповедь «Не делай другому того, чего себе не желаешь» не только не соблюдалась, но нарушалась с точностью «до наоборот» в общественной жизни. Убийства, унижения, ненасытная алчность, лжесвидетельство, зависть, похоть, надменность и жестокость как порождение человеческих амбиций и снобизма овладевали душами людей, превращая их в лицемеров веры. И потому, простое желание сделать идеологию церкви идеологией светской, идеологией всего общества в целом и толкали лучших из масонов к идее создания нового религиозно-философского учения, которое должно быть узаконено самим государством. Нельзя, по их мнению, было грешить и искупать грехи всего лишь исповедью! Нельзя покупать искупление грехов индульгенциями! Нельзя оправдывать преступное богатство волею самого Всевышнего, как это делали кальвинисты! Каждый должен очиститься и понять, что этим он сможет соблюсти своё предназначение в пребывании на земле. Разумеется, среди масонов находились и такие, которые ударялись с мистику, в изучение астральных явлений, а то и просто проявляли большое любопытство к тайнам древних цивилизаций, высокомерно считая себя, то потомками атлантов, то потомками ариев или тамплиеров, а то и потомками жителей других планет с более развитым устройством существования. Среди таких возникали и теории расового превосходства и лженаука евгеника, и стремление к мировому господству. Однако среди перечисленных выше представителей масонов мы видим людей всё же благородных, заслуживших и славу, и благодарность потомков. И потому лучшие воины-дворяне, сравнивающие жизнь простого народа в странах Европы с бесправной рабской жизнью народа российского, не могли в своих идеях и мечтаниях не приблизиться к лучшим представителям масонства. Да что говорить? Вспомните знаменитого Максима Грека, жившего во времена Василия III. Разве он не упрекал русские власти, боярство и духовенство в тех же лицемерных деяниях, о которых позже заговорили масоны и декабристы? Но мечты о нравственном усовершенствовании одного отдельного человека и самого государства не могли реализоваться в какой-либо одной строгой форме. К началу XIX века оформилось две масонских системы. Одна из них - шведская или андреевская (в честь своего, якобы, покровителя Святого Андрея Первозванного), другая - мальтийская или иоанновская (в честь Иоанна Иерусалимского). Шведскую систему обычно называют аристократической, иоанновскую – демократической. По самим названиям уже нетрудно нащупать различие. Шведская - требовала дисциплины, иерархии, беспрекословного подчинения рядовых членов требованиям высших руководителей. Но и сокровенные масонские цели должны были быть известны только высшим, так называемому Капитулу – Капитулу Феникса. Естественно, что такая попытка «оболванивания» рядовых членов масонской ложи и превращения их в «винтики» не могла устраивать иоанновских масонов, которые вначале и были этими «винтиками» Капитула. Они восстали против такой несправедливости, решив, что главные цели масонства должен знать каждый из них. Кстати, уже здесь у андреевских масонов, как видите, кроется определённая надменность, снобизм и дискриминация. А что было бы, приди эти аристократические масоны к власти? Иерусалимцы отделяются от шведских масонов и образуют свою ложу – «Астрея», в которую входит более мелкая ложа – ложа «Трех добродетелей». Большинство членов тайного союза декабристов – «Союза спасения» выбрало для себя иоанновскую систему. И всё-таки тот же Павел Пестель, который разделял взгляды иоанновцев, решил использовать кое-что из шведской системы.
Так, он предложил создать статут тайной полиции. Заметим, что жандармы были созданы только при Николае I, хотя в своём начале должны были бороться с казнокрадством и коррупцией, но никак не с политическим инакомыслием. То есть, Пестель в своих проектах несколько опередил «жандарма Европы», но, конечно, желал при этом подражать вовсе не масонам шведской системы, а якобинцам и сменившему их Бонапарту. Впрочем, Павел Пестель – личность противоречивая. Даже нашими и своими современниками он воспринимался неоднозначно. К примеру, Г. Чулков в книге «Мятежники 1825 года. М. 1925» писал, что полковник Пестель в своём полку не гнушался применять шпицрутены. Не напоминает ли он нам, если конечно судить строго, другого полковника – одного из героев толстовского рассказа « После бала»?
Впрочем, масонство в России было особым. В России вообще всё – особое. Она, Россия, всегда была Европой и Азией одновременно, а если сказать точнее, то Россия - ещё не Европа, но уже не Азия. И эта раздвоенность, да плюс к этому особая христианская вера – православная, а не другая, делали из России страну настолько оригинальную и непохожую на других, что даже сами соотечественники не всегда могли понять её умом. И потому и интеллигенция в России тоже была особой. Для большинства стран интеллигент – это просто человек умственного труда. У России же и здесь всё не так. Здесь интеллигент – это образ мыслей, идеология, эрудиция, культурный уровень и вместе с тем способность пожертвовать собой не просто за идеалы и убеждения, как Джордано Бруно или Коперник, а отдать свою жизнь на алтарь Царствия Божьего на земле, которому не скоро суждено осуществиться, а может быть и никогда. Правда, среди интеллигенции современной таких осталось мало, а некоторые, быстро перестроившись, перестали быть народными заступниками и даже патриотами, а в угоду новоиспечённым бизнесменам с бессовестным энтузиазмом фальсифицируют историю своего же отечества. Но, однако, и в прошлом наша интеллигенция, обладая своей русской идеей и развивая её, постоянно глядела на Запад, и все его преимущества и достижения расценивала, чуть ли не как догму. Перенося западные достижения на свою почву, интеллигенция забывала, что почва-то у нас совсем другая, и ростки западной цивилизации могут взойти у нас, образно выражаясь, только при определённых и правильных методах российской социально-экономической и этнической селекции. Но, отвергая всякую «селекцию», русские интеллигенты шли напролом, не терпя никаких возражений. Позже, конечно, этих западников попытаются поправить славянофилы. Но западники не захотят понять, что истина находится где-то посередине, и на всю оставшуюся жизнь в России западники останутся западниками, а славянофилы – славянофилами. И не сойтись им, и не пересечься.
Разумеется, того же Рылеева полностью западником считать нельзя. Он, прежде всего, патриот, а его стихи о князе Олеге, об Иване Сусанине и прочих героях России подчёркивают его национальную гордость и искреннюю боль за судьбу страны и народа. Он прекрасно понимал, что затеянное декабристами дело наверняка будет проиграно, а сами они станут лишь жертвами борьбы за свободу в пример грядущим поколениям, которые это дело продолжат:
Известно мне: погибель ждёт
Того, кто первый восстаёт
На утеснителей народа.
Судьба меня уж обрекла.
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Погибну я за край родной, -
Я это чувствую, я знаю…
И радостно, отец святой,
Свой жребий я благословляю!
И жертв ради свободы в России будет неисчислимо много. А самой свободы в её идеальном и именно благородном понятии так и не будет.
О декабристах написано множество книг, на тему этого движения и характеров самих декабристов и их устремлений защищено немало диссертаций. Создалась даже целая плеяда историков – декабристоведов. Но то, что у декабристов не было единой программы, то, что они при всех своих благородных и смелых устремлениях проявили нерешительность и не разработали тактику действий, хотя и были людьми военными, – конечно, неоспоримо. И «узок их круг», и от народа они «страшно далеки», и на допросах вели себя не самым достойным образом, перекладывая вину один на другого, – об этом тоже известно. Но замыслить убийство царя, причём не какого-нибудь тирана, а либерала и почти демократа Александра, безусловно, нельзя считать благородным проектом. Начиная с Екатерины, многие цари понимали всю вредность и порочность крепостного права, и мечтали с ним покончить. Но! но, боялись они дворянского заговора, который мог грозить царям смертью, принятой от недовольных отменой дворян. А тут сам царь Александр «за», и дворяне-заговорщики, прежде всего за отмену крепостного права. Да и сам Милорадович вроде был бы не против. Что же помешало договориться? Ведь с окончания наполеоновских войн до начала самого восстания прошло 11 лет. Ан, нет! Большинству декабристов потребовалось обязательно убить царя. А дальше-то что? А дальше и сами не знали что. Пестель, например, предлагал создать Временное правительство. Ну, а Северное общество? Те были за Конституционную монархию. И вовсе не потому, что были отъявленными монархистами. Возможно, для больших стран, как считали Дидро и Монтескье, – эта система самая оптимальная. Правда, история доказала, что монарх нередко подминал под себя тот орган власти, который и не должен давать ему зарываться, и тогда возмущённые парламентские войска начинали воевать с войсками королевскими, как было в Англии. И все-таки она, Англия, сумела создать Конституционную монархию. Конечно, были предложения включить в свои благородные замыслы самого Александра I. Но время было упущено, да и знаменитая аракчеевщина подвела. Уж слишком большую власть дал Александр этому человеку. Боялись, как бы ни отговорил Аракчеев государя от такой затеи. Но Рылеев взывал к лучшим чувствам самого Александра и верил, что он поймёт его:
Спеши, монарх, на подвиг свой,
Как витязь правды и свободы,
На подвиг славный и святой –
С царями примирять народы!
Не верь внушениям чужим,
Страшись коварных душ искусства:
Судьями подвигам твоим
И мир и собственные чувства.
Но все забывали ещё об одном враге России – чиновничестве. Оно, вроде, как и необходимо, но его надо держать под контролем. Уж слишком велик соблазн взяток, мздоимства, равнодушия к проблемам, да и просто обычной лени человеческой. Власти же российские контролем почти не занимались. А ведь чиновники – есть посредники между властью и народом. Что властям до чиновников, коли, они от них не страдали: страдал-то народ? А бунты отчаявшегося народа можно и утихомирить. Правда, из-за бунтов и заговоров погибали иногда и сами цари. Но поскольку это касалось не каждого их поколения, то цари об этом заранее и не думали. Вот и получилась аракчеевшина в том виде, о котором мы говорим явно с негативной окраской. Вот и не захотели вовлекать царя в свои благородные замыслы декабристы. Говоря о благородных деяниях, вершащихся через убийство, не будем лишний раз говорить о «слезе ребёнка» Достоевского, а вспомним хотя бы историю Китая. Неизвестно, изучали ли её декабристы или нет. Наверняка не изучали. Ведь они глядели только на Запад. А вот если бы они ознакомились с историей Поднебесной, то сразу поняли бы, что свержение и убийство императора ничего не меняет. В Китае все народные восстания были победоносными, их даже можно назвать революциями. Императора свергали, казнили, а затем предводитель восстания становился новым императором. Начиналась новая династия, а в остальном - для народа ничего не менялось. И всё-таки Китай, имеющий очень древнюю историю, избавился от крепостного права ещё в XIII веке. Что ж? Получи Россия по заслугам теперь уже от азиатского Китая.
Сам период междуцарствия в России длился не один месяц, и можно было не упускать времени и захватить власть без убийства царя, а проводя тайную и осторожную агитацию среди войск, гвардейцев, поселенцев, бывших ополченцев и крестьян. Правда, нерешительность в какой-то степени ещё и оправдывает декабристов хотя бы в том, что они, оказывается, не настолько уж были и кровожадны, не настолько и властолюбивы, чтобы суметь воспользоваться моментом так, как надо в нужное время. Даже сам Павел Пестель, которого до сих пор некоторые историки представляют несостоявшимся русским Бонапартом, всё-таки во главе угла ставил благородные цели, а вовсе не властолюбие. Вот что написал Павел Пестель своим родителям незадолго до казни:
«… я страстно любил своё отечество и желал ему счастья с энтузиазмом, я искал этого счастья в замыслах, которые побудили меня нарушить моё призвание и ввергли меня в ту бездну, где нахожусь теперь».
Комментарии, что называется, излишни.
Источник: http://www.hrono.info/forum/viewtopic.php?f=9&t=669