Однажды Михалыч со своим приятелем Васей, не имеющим отношения к искусству, решили навестить знакомого монта, работавшего в театре Советской Армии.
Созвонились, договорились о встрече и приехали на Суворовскую площадь, захватив с собой пару бутылок водки.
Армейский монтировщик в тот день работал в первую смену, и, освободившись после обеда, остался в театре пьянствовать с гостями.
К принесённым двум добавилась третья, заныканая хозяином на всякий случай, бутылка огненной воды и две двухлитровые банки разливного пива.
К началу спектакля был уничтожен весь стратегический запас спиртного и приобретён новый.
Ещё через час Вася, приятель Михалыча, в очередной раз понял, что пора идти звонить ёжикам, или как принято говорить в армии “Оправиться!”
Наличие пива в “ерше” давало о себе знать.
Местный монт несколько раз объяснял дорогу в ватерклозет, и даже провожал до заветных дверей, понимая, что найти туалет в этом таинственном заведении самостоятельно, практически невозможно, тем более если вы здесь впервые, и тем паче, если вы абсолютно пьяны.
Но всё это уже не имело значения потому, что он, абориген хренов, был в отключке, а Михалыч мог только улыбаться и прищуриваться, пытаясь понять, кто же перед ним стоит.
И вот наш Вася, томимый нуждой до зуда в дёснах, принимает решение идти к заветному туалету самостоятельно, как взрослый мужчина.
Внесу ясность:
Театр Советской Армии в определённом смысле считается загадочным местом, и в театральном мире о нём гуляет множество баек и легенд.
Кто-то утверждает, что здание построено на месте бывших казематов Малюты Скуратова, и умудряется по ночам видеть призраков, зверски замученных и убиенных жертв воеводы-опричника.
Есть версия, что здание строилось при помощи германских инженеров с тайной целью, создать дополнительный ориентир для немецких бомбардировщиков на случай войны.
Сюда же приплетают рассказы о пленных немецких солдатах, работавших и умиравших после войны в здании театра. Их тоже периодически видят - одетые в серые армейские шинели, понуро уходящие в стены силуэты.
Возможно всё это бред и фантазии воспалённого алкоголем сознания, а возможно истинная правда.
Фактом же является утверждение, что театр Армии является самой крупной европейской сценической площадкой. Здание действительно огромно и там с лёгкостью можно заблудиться.
Вернёмся к Васе.
Он вышел из монтовской комнаты и отправился на поиски спасительного горшка. Через несколько минут стало понятно, наш герой напрочь заблудился, потеряв ко всему прочему обратную дорогу в раздевалку с мертвецки пьяными друзьями.
Василий, стоя в тускло освещённом мерцающей лампой коридоре, представлял из себя существо, состоящее из одной большой мышцы, сжатой как ружейная пружина. Памятник спазму, идущему от кончиков ушей до ногтей пальцев ног, впившихся в бетонный пол. На нём, на Васятке, какой-то невообразимой и самостоятельной жизнью жили синие губы, находящиеся в бесконечном волнообразном движении.
Пройдя ещё пару метров, страдалец, распираемый противоречиями и мочёй, отчётливо понял - нужно найти уже любой уголок, подходящий под описание укромного, и описАть без зазрения совести. В пьяном мозгу его звучало “Нужник, от слова нужно!”.
Увидев в конце коридора невзрачную, обитую жестянкой дверь, нуждающийся как мог устремился к ней. Практически вырвав из петель преграду, он быстро вошёл во мрак. В этот момент трясущийся мелкой дрожью Василий напоминал крадущегося по ночному курятнику хорька.
Желание избавиться от бремени было настолько сильно, что Вася проигнорировал, и странность самого помещения, и звуки, заполняющие это пространство. Войдя из освещённого коридора в темень, он какое то время ничего не видел вокруг. Интуитивно стремясь к свету, Василий подскочил к светлому пятну, что есть мочи рванул молнию на ширинке, достал то, что нашёл в штанах, и отпустил на волю содержимое своего мочевого пузыря.
Он долго стоял зажмурившись и ощущая как измученное тело сантиметр за сантиметром оживает и раскрепощается.
Именно в этот момент кто-то похлопал Васю по плечу. Надо признать, что к подобному повороту событий наш герой готов не был. Продолжая избавляться от того, что когда-то было пивом с водкой, он просто развернулся всем телом на сто восемьдесят градусов.
Перед ним стояла пожилая женщина и что-то усиленно шипела, указывая на то самое светлое пятно, которое зассанец выбрал как ориентир для метания струи.
Васятка во все глаза глядел на внезапно стихшую пришелицу, не в силах остановиться. Через мгновенье раздался её истошный крик, повернувший наконец внутренний вентиль в системе опорожнения Васи.
Женщина стихла, а Вася резко протрезвев наконец услышал, как совсем рядом, за тёмными тряпками, которые он принял за стену, раздаются голоса актёров. Приглядевшись к светлому пятну он увидел сцену со стоящей на ней игровой мебелью и даже заметил угол зрительного зала с несколькими креслами, на которых, ко всему прочему, сидели люди, и с интересом всматривались в полумрак. Зрители, а это были они, разглядывали лужу, образованную струёй воды, бьющей из-за крайней кулисы. Пока струя разлеталась сотнями брызг и превращалась в маленькую радугу, на сцене повисла неловкая пауза.
Помощник режиссёра поспешила выяснить причину происходящего и была обоссана Василием, который бежал с места событий, как только начал понимать, во что выльется его промашка.
Как гонный зверь, прорывающийся в лесную чащу, зассыха мчал по длинным коридорам в поисках выхода. Через несколько томительных минут он был спасён. Ему удалось уйти живым и невредимым из адской западни устроенной германскими инженерами и крепким “ершом”.
Как рассказывал Михалыч, по всему театру бегали вахтёры, пожарные и дежурный сантехник в поисках хулигана, покусившегося на самое святое в храме искусства, на идущий спектакль. Был даже вызван наряд милиции, безуспешно прочесавший коридоры и уехавший ни с чем.
Михалыч в сопровождении пришедшего в чувства местного монта спокойно покинул театр и продолжил пьянствовать в ближайшой пивной.
Описанные события были восстановлены через несколько дней после встречи с главным действующим лицом.
Вася с тех пор старался в театры не ходить.
Продолжение следует.