Вы не перестанете быть
ребенком, пока у вас есть мама.
( С. Джейет)
Пролог
Когда призадумалась написать о тебе, мама, вдруг я поняла, как же ничтожно мало знаю о твоей молодости.
Правильнее было бы сказать, о юности, не говоря о детстве. В 43 года ты была еще совсем молода, когда покинула наш бренный мир. Ты успела произвести на свет пять дочерей и шестого по счету сына.
Как-то не приходилось заводить разговор о том, как жилось тебе без отца. Он ушел из жизни, когда тебе был всего годик. Тридцатые голодные годы никого не щадили. Голод и болезни косили людей, словно косой. Попытаюсь вспомнить все то, что помнит моя память.
|
Долгие годы каждый божий день твой образ вставал перед моим взором.
И не помню, когда это случилось, твой образ неожиданно исчез с поля зрения. Чем это объясняется, даже не могу сказать.
А видела я тебя каждый раз в летней одежде. Всегда ходила в ситцевом цветастом платье, шитом своими руками. Иногда ты шила платья нашим соседкам на заказ, на ручной швейной машинке « Зингер», что в переводе с немецкого означает – «Песенка». А хотя нигде не училась, была самоучкой, платья получались шикарные. Я не помню, чтобы покупали нам в магазине платьишки. А шила ты нам из одинакового ситца с оборочками в рукавах и на подоле.
Зимой ли, летом ли, всегда ходила в платке, как и все наши деревенские женщины. Ты его завязывала чаще всего вперед, изредка назад.
И часто виделась мне в черном пиджачке, который застегивался спереди на крупные пуговицы. В памяти также синяя кофта, которая сидела на тебе чуть мешковато. Несмотря на жару у нас в деревне не принято было женщинам ходить без чулок.
На ногах туфли темного цвета, на самой низкой подошве. Обувь на каблуках никогда не носила.
Ты у нас была смуглолицая, как цыганка. Большие карие глаза, востроносая, средние губы. Волосы длинные, иссиня-черные, которые всегда заплетала после бани, и до следующей бани почти не расплетались. Их из-под платка и не видно было. Заниматься косой времени не было у тебя. Тем более волосы еще пяти девчонкам заплетать - немалый труд.
Моя бабушка, а твоя мама была белолицая и голубоглазая, а ты смуглянка, наверное, в деда Ильяса, в твоего отца.
Как-то ты была в гостях у своей золовки в Чебаркульском районе. А там, на военном полигоне собирала лесную клубнику. И молодые солдаты, приняли тебя за цыганку и попросили покурить.
Откуда им было знать, что башкирки тоже могут быть смуглолицыми. Мне кажется, цыганок, и не заставишь утруждать себя какой - либо работой.
Они привыкли вести кочевой образ жизни, поэтому вряд ли в лесу они занимались сбором ягод.
Я сама один раз обозналась на базаре. Чистокровная русская женщина была похожа на цыганку. Даже одежда была цыганская. На ней была цветастая широкая юбка, яркая блузка, волосы черные, курчавые, а в руках сигарета. И стоит, подбоченившись, и улыбаясь широко, во весь рот. А перед ней стоит большое ведро черники, и в маленьких ведерочках ягоды крупной лесной земляники.
Мне было удивительным то, что цыганка торгует на базаре ягодами. Хотя их промысел – гадать и выуживать денежки у наивных и доверчивых граждан, независимо, какого рода эти люди.
Ради любопытства подошла к ней и разговорилась. Оказывается, она беженка из Казахстана, а родом была из села по соседству с нашим поселком. И звали ее распространенным красивым именем Любовь.
Потом с ней подружились, она даже в гости приезжала ко мне. Точнее сказать, покупала у меня домашних кур.
Не знаю, о чем дальше продолжать свое повествование. Простите, если получится оно сумбурным и не по порядку в хронологическом плане.
Мне с мамой приходилось летом ходить в райцентр за покупками пешком. Шесть километров туда и обратно. Для восьмилетней девчушки в то время это ничего не стоило, потому что автобусы - редкое явление. А попуток тоже не дождешься. Изредка, кто на лошадке, запряженной в телегу, проедет. Честно говоря, трястись на тарантасе мне не очень – то и нравилось. Согласна была пешком топать, чем кишки колыхать,
едучи, на арбе.
И всегда любила ты повторять, что я невезучая, поэтому никакая попутка не попадалась нам, если только очень редко.
Когда я училась во втором классе, начали делать пристрой. И теперь у нас получились две спальни, кроме кухни и горницы. Семья была большая: шестеро детей, бабушка и сами родители. Всего девять душ. Нам с младшей сестрой приходилось спать вдвоем на широкой железной кровати. Как не
любила это. Ты говорила, что вдвоем теплее будет, особенно зимой. Но мы с сестрой сначала делили территорию: посередине клали подушку, выделяя границу. Еще, почему не нравилось спать с ней. У Риммы была дурная привычка ложиться спать с куском хлеба. Через некоторое время засохшие крошки впивались в тело и больно кололи спину. Отучить от этого невозможно было. Когда сестры уехали учиться, кто куда, места стало больше. Я выбрала себе диванчик, но прежде чем ложиться в холодную постель, брала ватное одеяло, грела его в круглой печке, точнее, в голландке, приставив к ней, и быстро ложилась на свое место. В тепле легче было засыпать.
По утрам ты приходила будить нас. Только целовать себя не давалась. Мне почему-то не нравились телячьи нежности с самого детства.
||
Я плохо помню то время, когда ты работала дояркой. Зато хорошо отложилось в памяти, когда работала техничкой в школе.
Старую школу вспоминаю до сих пор с теплотой. Несмотря на то, что там печки были круглые и отапливались дровами. Помню тебя, мама, сидящей, возле печки со спицами в руках. Ты успевала в свободное время вязать нам шерстяные носки из овечьей шерсти, спряденной бабушкой.
Мне посчастливилось нулевой класс проучиться там. А к началу первого класса построили новую каменную школу.
Старая школа располагалась в березовом лесу. На перемене любили прогуливаться на свежем воздухе. Эта старая школа сохранилась. Она стала квартирой для учителей. Сейчас она полностью стала квартирой для семьи моей классной руководительницы.
В новой школе отопление сделали паровое. Наша обувь находилась в сушилке: после уроков физкультуры ставили туда мокрые валенки. На всех лыжах не было ботинок, поэтому скреплялись лыжи на валенки.
Тебя уважали не только учителя, но и школьники за добрый, общительный характер. Летом на каникулах все учителя находились в двухмесячном отпуске, и если кто-нибудь приезжал из района по каким-либо делам, любила представляться учителем географии или истории.
Кстати, в школе водились мышки. Ты часто притаскивала в кармане пальто. Если нечаянно совала руку туда, мышки выпрыгивали оттуда и сбегали в какую-нибудь норку или в половую щель.
В школьном портфеле я любила каждый день таскать куски хлеба, хотя кормили в буфете. Правда, тогда была буфетная система. Нам давали компот или кисель с кусочком хлеба. Иногда давали и чай с сахаром без молока.
Вот такая нехитрая еда. Естественно, дети не наедались. К тому же оставались заниматься в продленной группе. Весело и полезно было заниматься там. Многие списывали домашнее задание друг у друга.
Столько народу ходило туда. В основном - это учащиеся среднего звена.
Удивляюсь, как хватало терпения Евдокии Абдулловне проверять выполнение домашних заданий. Хорошистов прикрепляла к слабым учащимся, может, поэтому справлялась.
И вот хочу сказать, что мышки любили также обитать в моей сумке. Иногда выпрыгивали перед моим носом. Я не то, что боялась их, сколько брезговала.
|||
Как бы ни хотелось говорить об этом, но думаю, что такой факт никак нельзя не упомянуть. Ты меня, пожалуйста, прости, мама, а у меня осталась не то, что бы обида, а какое-то недоумение по поводу того, о чем хочу вспомнить и написать.
Перед тем, как расскажу об этом явлении, хочу обратиться к роману Максима Горького « Мать».
Все изучали в свое время это произведение в школе, поэтому никакой Америки открывать не собираюсь. Если помните, жизнь рабочих была нелегкой, и когда отцы семейств напивались в праздничные или выходные дни, то дело к вечеру оканчивалось обязательно дракой. Изнуренные тяжелым трудом, рабочие всю злость срывали на своих бедных женах. Куражились и избивали некоторые до потери пульса свою вторую половину, мать своих детей. Хотя эти хозяйки не меньше их страдали, испытывая все тяготы трудной, в материальном плане, жизни.
И хочу сказать, что наши отцы в деревне поступали также. Это было для них нормой жизни. Другого обращения мужчины не знали. Если кто-то не хотел поднимать руку на свою жену, над ними подсмеивались и стыдили, что не мужик он, если не может поколотить благоверную. И «добряки» учили молодых супругов такому обращению.
И вот хочу сказать, что частенько наш папаша, будучи в пьяном угаре, тоже любил скандалить и стремился устраивать «бои без правил».
Если он начинал чересчур буйствовать, и мама не справлялась сама с ним, просила меня сбегать к кому-нибудь из соседей за помощью. Надобно сказать, что я была ученицей третьего или четвертого класса. И была вынуждена идти и просить дядю Рашита или четвероюродного брата, пойти к нам, для того чтобы утихомирить разбушевавшегося главу семейства.
Кто бы знал, каким психологическим унижениям и пыткам подвергалась моя душа. Иногда хотелось ослушаться маминой просьбы, и не ходить за помощью.
Мне так бывало стыдно, чувствовала себя такой униженной, особенно неуютно было перед одноклассником, который учился со мной. Мне кажется, я чаще всех была на побегушках. Чем это объясняется, не могу ответить. Хотя были еще сестры, одна на два года старше, другая настолько же, младше меня.
А утром с заплаканными и красными глазами, как у кролика, шли учиться в школу. Такие баталии совершались почти во всех семьях в день получки в колхозе. Откуда было известно? Девчонки сами делились такими «новостями». Иногда мы ночевали друг у друга. Родители запросто отпускали нас к подругам с ночевкой.
|V
Несмотря на занятость на работе и дома, родители умели отдыхать весело, оттягивались по всей программе. Если намечался какой- то праздник, то ставилась флягами бражка и буза.
Для браги покупалось много чернослива и сухофруктов. Потом как сцеживалось все это зелье, набухшие сухофрукты мы ели, а орешки разгрызали, как белочки зубами, или колотили тяжелым предметом.
А куры также балдели, когда их кормили жмыхом от бражки. Вкус этой браги до сих пор ощущаю во рту. Это как густое вино, было таким приятным, словно сладкий компот.
Обычно гости ходили из дома в дом. В то время таких деликатесов не было, салаты вовсе не готовили. Правда, для нарезки покупали ароматную и вкусную колбасу. А мясо из гусятины большими кусками ставили на стол. На горячее всегда варили суп с домашней лапшой. Домашние пельмени были также в ходу. А когда звали гостей, мама всегда покупала несколько палок вареной колбасы. А я всегда умудрялась «оттяпать» от палки грамм триста от нее, и заворачивала в целлофан и прятала наверху, на полке. А там высокая температура, полка почти в потолок упиралась.
Чаще забывала про свои запасы. Думала, что потом покушаю втихаря от всех. И хотя каждый раз мои куски покрывались зеленью, и мне не удавалось отведать колбаски, я все равно продолжала делать запасы, как белочка.
У нас дома была богатая фонотека. Мама покупала пластинки, а песни были в исполнении Заслуженных певцов Башкирии и Татарстана. А если среди гостей находились гармонисты, то это был настоящий праздник. Плясали под гармонь и сами пели задорные частушки.
За сутки родители успевали побывать в нескольких домах. Допустим, часа два или три у нас было веселье, затем шли к другим, а потом еще к третьим. Между делом успевали сходить на работу. Кто работал на ферме, уходил на дойку коров, на пару часов, и снова по гостям. Не зная усталости, они могли сидеть за столом, петь, плясать, дела домашние переделать.
Даже позавидуешь их выносливости.
V
Весной, в каникулы, я обратила внимание, что мама, как только поест, сразу убегала со стола. Что бы ни поела, ее тут же рвало. Как сейчас помню, она одной рукой поддерживала живот, в области желудка. Чай она пила без заварки. Не знаю, почему, а только кипяток отбеливала молоком.
Мы понимали, что она серьезно заболела. Только в больницу обращаться не торопилась. Для того чтобы облегчить боль, она втихаря стала покупать яблочное вино по девяносто копеек и употребляла маленькими порциями, скрывая от папы.
Больничный лист не брала и продолжала ходить на работу. Ладом ничего не могла кушать, и покупала печенье, стараясь таким образом заглушить голод.
Я ходила с ней на работу и помогала мыть полы в классах.
Как-то произошла размолвка между нами. Мама приняла до конца содержимое бутылки вина, возможно боль не заглушалась, и она стала просить у меня рубль в долг.
Не знаю, почему, я наотрез отказала ей. Может, мне не хотелось, чтобы она употребляла вино, я ведь тогда не понимала, что вино служило обезболивающим средством.
Это был банный день. Я уже в бане мылась, она явилась туда и снова начала выпрашивать деньги. Иногда я становилась чересчур упрямой. Если сказала: нет, даже сейчас никогда не отвечаю : «Да».
В тот раз я замолчала и не стала отвечать на ее просьбу. В итоге мама злобно крикнула мне в лицо: « Тогда ты мне не дочь!» Когда она ушла, от обиды слезы потекли по лицу. Сама себя укоряла, что нужно было отдать ей деньги. Этот рубль был мною накоплен на свои нужды. Хотя бы на просмотр кинофильмов в клубе.
Не помню, как потом прошло наше перемирие.
V|
Не помню, кто посоветовал маме обратиться в больницу. Летом мы с папой поехали на покос, а мама - утренним поездом в Челябинск. Ее сразу определили в областную больницу. Сначала взяли анализы и вели обследование, и только в начале ноября решили оперировать. Она часто писала мне письма. Каждый раз она интересовалась, какие новости происходят в деревне, Расспрашивала об отце. Выпивает ли он, не обижаем ли братика. У нее душа болела особенно за него. Ей поставили диагноз – рак желудка. Обычно говорят, что на болезни желудка влияет отсутствие зубов. Тогда мне непонятно все это. Дело в том, что, несмотря на то, что мама родила шестерых детей, у нее все зубы до одного были в целости и сохранности.
Она просила меня, чтобы заставляла младших помогать по хозяйству дома. Переживала, что все тяготы легли на мои плечи. Две старшие сестры были уже замужем, а другая сестра училась в райцентре и жила там в интернате. А я училась в седьмом классе. За хозяйку осталась я. Бабушка была командиром. Под ее руководством вели домашнее хозяйство. У отца своя работа и своя жизнь. Мне кажется, он похаживал к одной вдове. Потому что в тот день, когда хоронили маму, он уже не ночевал дома. Новости в деревне не скроешь. Все на виду, как на ладони. А когда прошло сорок дней после смерти мамы, отец привел эту женщину домой. Правда, через три месяца сбежала от нас. Она привыкла жить одна, две дочки у нее были замужем. Да мы сильно и не кручинились из – за неё.
Маму выписали сразу, как только сняли швы. После операции протянула всего два месяца. Она рассказывала, что какой-то молодой доктор сказал ей, что надо было чуть пораньше обратиться в больницу. Время было упущено. Вначале она ела манную кашу. По дому ходила, тихонько выходила на улицу. Затем все хуже и хуже становилось ей. Купали ее дома. Ходить уже не могла. Живот начал сдуваться. Изо рта шел гнилостный запах. Местная фельдшерица в сутки несколько раз приходила ставить обезболивающие наркотические уколы. Когда боли усиливались, просила нас позвать Люцию - апа. К сожалению, она жила в самом конце улицы. Иногда она выражала недовольство или долго не приходила. Я понимаю, у неё дома были свои дела. Обычно мы ее не дожидались, просто предупреждали и уходили домой.
V||
Когда маме стало совсем плохо, сообщили родственникам из другой деревни, чтобы могли попрощаться с ней. Ей никого не хотелось видеть. Принимала приходящих людей с недовольством, чувствовала, что приходит ей конец и мало разговаривала с ними. Ей неприятно было видеть здоровых людей, и знала, что выглядит не очень хорошо. Мне кажется, ей не хотелось, чтобы видели ее такой беспомощной. По натуре она была общительной, с веселым характером, а тут ее видят совсем другим человеком.
Местные женщины также часто навещали ее. Она больше лежала, иногда приподнимали ее, и она садилась на кровати.
Она уснула вечным сном 26 января в семь часов вечера в 1976 году. Ей через четыре месяца должно было исполниться 44 года.
В той комнате, где она находилась во время болезни, возле ее кровати поставили две табуретки, положили доски и оставили ее до утра.
Возле нее всю ночь сидели старухи.
27 января стояла морозная погода. Примерно минус - 25 градусов была температура.
Мулла не разрешал нам заходить на кладбище. Но мы с сестрами ослушались его и, проявив упорство, смотрели, как ее закапывали в землю.
Очень долгое время я боялась находиться в той комнате, где она лежала перед тем, как предать ее тело земле. Особенно ночами было страшно проходить в той комнате. Мне казалось, что она лежит, вытянувшись на доске, а раздутый живот выпячивался под простыней.
По натуре вроде я не трусиха, а только одна ночевать боюсь, где бы ни находилась.
Счастливы те люди, когда их родители долгожители. Но не везет тем, кто рано остается без родителей.
Как точно сказала С. Джейет: « Вы не перестанете быть ребенком, пока у вас есть мама». А мне пришлось повзрослеть в 14 лет.
Я солидарна с мнением Максима Горького, который утверждал, что «все самое прекрасное в человеке - от лучей солнца и от молока Матери».
Фото из личного архива автора. На фото моя мама - Фазылова Ракия Ильясовна.