Не будучи послом по особым поручениям, Георгий Большаков тем не менее был на короткой ноге с первыми лицами США и СССР и выполнял поручения особой государственной важности.
Его жизнь по сути своей является беспрецедентным случаем — вряд ли история разведки помнит другие эпизоды встреч членов правительства США с «простым» советским работником, причём встреч конспиративных. Что примечательно, поручения Георгий Большаков получал не только от первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР Никиты Хрущёва, но и от братьев Кеннеди — генерального прокурора Роберта и президента страны Джона.
Но при чём тут разведка? Дело в том, что Георгий Никитович был офицером военной разведки, а его «крышей» был общественно-политический журнал «Советский Союз», который издавался в США на английском языке. Никто больше из отечественных разведчиков кроме него не бывал приглашён и в дом, и в личную резиденцию, не имел доверительных бесед с лидерами Соединённых Штатов.
В разгар холодной войны, на период которой и пришлась работа разведчика, СССР считался для США врагом номер один. Как же тогда Георгий Большаков смог достичь невозможного — попасть в высшее общество Америки, в круг избранных? Первым из его контактов стал Фрэнк Хоулмен, журналист издания «Нью-Йорк дейли Ньюс». Их знакомство состоялось в 1953 году, во время первой командировки Большакова в США. Позже советский разведчик писал: «Мы дружили семьями, часто ходили друг к другу в гости и, естественно, обсуждали с ним самые острые проблемы во взаимоотношениях между нашими странами. Фрэнк Хоулмен был близким другом пресс-секретаря Роберта Кеннеди Эда Гатмана и не скрывал, что самые интересные места наших с ним бесед он передаёт Эду и тот уже суммирует наиболее существенную информацию и сообщает её Роберту Кеннеди, который живо интересовался положением дел в американо-советских отношениях».
Однако иметь контакт с Робертом Кеннеди через посредника и общаться с ним лично — это две совершенно разные ситуации. Тем более, что тёплых чувств генеральный прокурор США ни к коммунистам, ни к самому СССР никогда не питал. Поэтому когда Фрэнк спросил у Георгия не лучше ли ему лично встретиться с Робертом Кеннеди, советский разведчик даже не придал этим словам особого значения. Идея казалась попросту невероятной. Сильно удивился, услышав эту информацию и руководитель разведаппарата, которому Большаков передал среди прочих сведений и информацию и поступившем предложении.
Время показало, что Джон Кеннеди, словно предвидев полосу тяжёлых кризисов в отношениях Советского Союза и Соединённых Штатов, искал иной канал связи — не дипломатический. В официальных документах советской разведки указано, что Большаков связался с Хоулменом и от встречи отказался. Однако на деле приказа резидента, запретившего личный контакт с генеральным прокурором, Георгий Никитович ослушался — встреча состоялась 9 мая, в день Великой Победы. А спустя всего неделю Президиум ЦК КПСС «дал добро» на продолжение деятельности «рядового разведчика» и даже ставил перед ним конкретные задачи. Ни до, ни после Большакова Президиум ЦК КПСС Советского Союза не принимал персональные решения по «рядовым офицерам» военной разведки.
Особенно ответственной его роль оказалась в дни берлинского, а позднее и Карибского кризиса, когда мир стоял на пороге атомной войны. Так Георгий Большаков стал хоть и неофициальным, но важным связующим звеном в общении двух мировых держав.
Больше информации по этой теме в материале Еженедельника "Звезда"