Спасти пленных.
Ноябрьскими холодными вечерами мы собирались на квартире у Рудика. Его квартира имела существенное преимущество – это отопление. Дом на ул. Коммунистической находился на правительственной линии, а поэтому все блага цивилизации: газ, электричество, горячая вода были доступны этой буржуазной прослойки. После наших холодных квартир было блаженством 2-3 часа поболтать о перспективах нашей военной жизни, попить горячего чайку без ограничений. Планы у нас были космические. Мы писали обращения в ООН, Президенту РФ Б. Ельцину, Патриарху всея Руси Алексею, руководителям партий. Наша политическая наивность не знала границ. Россия не бросит нас, она нас защитит. Вопрос защиты вызывал бурные споры и большие разногласия. Одни считали, что нас должны вывезти и дать в России квартиры. Другие считали, что мы сами на свои деньги построим город солнца-«ХОКО» в Борисоглебске. Третьи рассматривали возможность адаптации в новом таджикском государстве. Сама жизнь разрушила все эти иллюзорные планы. России мы были не нужны и декларативные заявления некоторых политиков только напрасно разжигали уголёк надежды на помощь от нашей исторической Родины. За чередой политических споров появился один больной вопрос. Это вопрос о судьбе военнопленных захваченных исламистами-террористами в плен во время военных действий, среди которых были люди разных национальностей в том числе и русские попавшие в армию по призыву и воевавшие по приказу. О том что на территории Тавиль -Дары находится концентрационный лагерь для военнопленных никому было не известно. Сектор Тавиль-Дары был под властью одного из влиятельных кровавых полевых командиров. О существование лагеря узнали случайно.
У одного из наших сотоварищей Кондора соседка неожиданно получила через боевика записку от сына Дениса, которого она разыскивала с весны безрезультатно. Он не числился ни среди убитых, ни среди пленных в списках республиканского военкомата.
Записка была написана почерком Дениса, мать отдала за неё солидную сумму денег. Записка содержала мало информации: жив, очень тяжело в плену, без одежды, еды, едва ли доживу до зимы. Боевик, передавший записку не дал информации о дислокации лагеря военнопленных, ни имени полевого командира.
Деятельность нашей команды сосредоточилась на написание просьб о помощи в освобождение военнопленных в самые разные инстанции: Республиканский военкомат РТ, Президенту РФ Ельцину Б., Министру иностранных дел Козыреву А. , Патриарху В сея Руси Алексию и т. д. От большинства государственных и политических деятелей мы ответов не получили, а Посольство Российской Федерации безмолствовало. « Граждане другой страны война идет на территории чужой страны».
Выхода казалось не было. Долгое время я сотрудничала с дивизионной газетой « Солдат России». Полковник Рамазанов предложил мне взять интервью у Посла Исламской Республики Иран Огой Муссави о беспрецендентном событии – убийстве иранских дипломатов на территории Афганистана. Посол согласился принять меня и дать интервью. Одетая в хиджаб и садр я повела беседу без диктофона, в свободной форме. Вместо 40 минут беседа шла более 1,5часов. Ещё больше посол был удовлетворен печатным вариантом репортажа, он прошел без купюр, отражал особые подходы Ирана к миру в Таджикистане. Сложившиеся отношения с Послом ИРИ позволили нам обратиться к нему с письмом-просьбой о помощи в освобождение русских военнопленных. Письмо было подписано за подписями активистов, родителей. Письмо было направлено через секретаря посольства и ответа не было почти месяц. Неожиданно для меня у меня дома раздался звонок из посольства ИРИ, я должна явиться в посольство на беседу. Посол был краток. Посольство в качестве исключения готово помочь нам, но существует ряд препятствий, во-первых, неизвестно количество русских пленных, во-вторых, многие военнопленные приняли ислам и просили политического убежища в других странах, если ли у них желание вернуться обратно. Для решения этих вопросов надо кому-то выехать в лагерь военнопленных. С этой информацией я вернулась к нашей команде единомышленников. Ехать никто из них не изъявил желания. Под разными предлогами единомышленники стали утверждать о бесперспективности этой поездки. Дорога была опасной через Орджоникидзеабад, Файзабад, она была подконтрольна разным группировкам боевиков и постоянно простреливалась. Ехать пришлось мне, рано утром на дипломатической машине с иранским флагом в сопровождение третьего секретаря посольства мы выехали в Тавиль-Дару. Машина шла на большой скорости, никто нас не останавливал на блокпостах, выстрелов не было слышно. В полдень мы были на месте в лагере Махмуд Джумы.
Он располагался в горной местности Тавиль – Дара. Сведенья о полевом командире Махмуде Джумы у меня были скудные. Ранее он работал трактористом в колхозе, а с начала гражданской войны собрал отряд, воевал на стороне оппозиционеров. Он сумел создать большой отряд, который укрепился в горной местности, наносил серьезные потери государственным войска, фактически завладел частью республики, установив там свою власть. Бойцы Джумы отличались жестокость , не шли на переговоры по обмену пленными. Я испытывала чувство страха, которое нарастало по мере приближения к Тавиль Даре. Единственной моей защитой был дипломат ИРИ, но как он поведет себя? В полдень мы прибыли в Тавиль Дару, природа красивая : скалы, дикий виноград, боярка . Однако мне было не до красот высокогорья. Из шатра вышел Махмуд Джума, его трудно было не узнать. Он выделялся голубым, расшитым золотом халатом, золотой цепью, из оружия кинжал. Наша беседа была короткой. Я могу спуститься к пленным, но без иранца. Сопровождать меня будут охранники Джумы. Лагерь пленных располагался в глубокой промоине, был обнесен колючей проволокой, на возвышенностях стояли вышки с автоматчиками. Вид пленных поразил меня. Одежда на них истлела, обуви не было. Все они были бородатые , с отросшими до плеч волосами. Спали они прямо на земле, ни каких санитарно-гигиенических условий не было. Лепешки и финики, которые мне удалось пронести, пленные вырывали из рук. С трудом пробираясь через сотни людей, я составила список из 26 русских военнопленных. Говорить об их моральном духе было бессмысленно, они были подавлены и лишь одна цель поесть была главной для них. Второе почему так мало принесла еды? Это был их единственный вопрос. Дать им обещание о скором конце плена я не могла, ещё много препятствий стояло на пути их освобождения. Выйдя из лагеря я подошла к Махмуд Джуме.
Махмуд Джумы, надо было ехать в Душанбе. Он предложил нам ужин. Мы стали дружно отказываться, ссылаясь на трудную дорогу в темноте. Перед отъездом я задала вопрос о судьбе двух офицеров. «Видишь эти кости около шатра? Это собаки , кафиры, им нет места ни в раю, ни в аду». Джума подозвал охранника и со всей силой ударил его по кисти руки камнем, охранник даже не вскрикнул, но кровь полилась рекой. Обратный путь занял много времени: разбитые дороги, крутые повороты, отсутствие электрического освещения. Я крепко сжимала блокнотик с фамилиями и адресами пленных, в надежде что он поможет. Сопровождающий иранец дал мне народную настойку из трав и я постепенно перестала дрожать и плакать. Наконец появился лучик солнца. Мы вырвались из ада. Список военнопленных пошел по всем дипломатическим инстанциям. 26 пленных были вывезены из Тавиль-Дары вертолетом Российской Федерации. Денис вернулся к своей матери. Однако двое офицеров так и не были найдены. Одного очень долго искал его отец, приходил ко мне, когда узнал, что я ездила в лагерь, плакал, умолял. Я не в силах была помочь. Другого офицера искала его невеста и тоже безрезультатно. После примирение воюющих сторон, Махмуд Джума стал влиятельным политиком. На него совершались многочисленные покушения. Особенно запомнилось два. Первое случилось днем не далеко от моего дома. Я тогда содрогнулась когда по мне передали по радио услышанную новость, поспешила домой, на улице валялись части взорванного автомобиля, а ведь дом мой находился в пол-киллометре от места взрыва. К министерству где находился Махмуд Джума припарковали автомобиль нашпигованный взрывчаткой. Какова же была мощность взрыва, если автомобиль разбросало в радиусе киллометра. Много людей погибло, пострадало, Махмуд Джума остался жив. Второй поздно ночью девушка одетая невестой вышла из такси и взорвала себя это было видно из окна дома все сотряслось. В ходе очередного антиправительственного выступления, он ушел с отрядом в горы и был убит.