До отправления поезда оставалось около трёх часов и можно было отправиться на набережную. Подышать морским воздухом, посмотреть на море последний раз в этом году.
Томный августовский вечер только начинался, и почти все скамейки на приморском бульваре были свободны. Оставалось лишь выбрать одну из них и погрузиться в воспоминания о промелькнувшем отпуске, о почти прошедшем, ускользающем лете…
Пронзительные крики чаек прерывали объявления курортных зазывал. Чуть поодаль суетился продавец детских игрушек и воздушных шаров, а студенты, подрабатывая на каникулах, слонялись вдоль берега в душных костюмах героев сказок и популярных мультфильмов. Повсюду стояли торговые палатки с сувенирами на морские темы, на тенистой аллее свободные художники продавали свои творения.
Высокий, осанистый, ещё не старый мужчина в белом костюме степенно расположился на другом краю деревянной скамейки. Положил на колени чёрный дипломат, на открытую крышку которого прицепил картонную табличку с надписью «Таро», и умиротворённо смотрел на спокойное море, иногда поправляя пышную шевелюру, растрёпанную ласковым ветерком, поглаживая свою окладистую с проседью бороду.
Проходя мимо, с ним заговорил загорелый пляжник в выцветшей майке и шортах неопределённого цвета. Стало понятно, что это его знакомый. Он – поэт, и каждый год приезжает сюда на всё лето. Когда-то даже был знаком со столичными знаменитостями, а живёт в ветхом домике, в котором из удобств – только электричество. Его книги никто не покупает, и он предложил тут одной художнице обменять сборник своих стихов о море на её картину с морским пейзажем. Но она отказалась, сказав, что нарисовать такой пейзаж – это большая работа, требующая много времени. Поэт возмущался: разве написание стихов не требует много времени?!
Вечерняя набережная постепенно наполнялась многоцветной толпой. Морским бризом перемешивались запахи кофе, сладких духов и уличной еды. Неспешно прогуливались женщины в вечерних нарядах под руку со своими кавалерами.
Первой к соседу по скамейке подошла дама бальзаковского возраста с большими потухшими глазами в длинном кремовом платье. Спросила, сколько стоит гадание. Цена была невысокая. Села рядом с ним, а мужчина быстро разложил в дипломате карты и, делая длинные паузы, низким бархатистым голосом произнёс:
– Вот видите, как легли карты? Это значит, что всё останется как есть. Ничего особенного в ближайшее время с Вами не произойдёт.
Дама с потухшими глазами пошла дальше.
Беспокойная мамаша с капризной разодетой дочкой захотели узнать, как сложатся её отношения с новым кавалером. Он такой непостоянный, но дочка его очень любит. Карты показали, что пока у них ничего не изменится. А потом всё может быть.
К скамейке приблизились два жгучих брюнета и остановились немного в стороне. Сосед зажал в кулаке некрупную купюру и подошёл к ним. Обменявшись с ними парой слов, он вернулся на своё место.
Вскоре подошли два модно одетых молодых парня и рассказали, что были на этом же месте в прошлом году. Всё, предсказанное им тогда, сбылось, а теперь они специально приехали из столицы и интересуются: как пойдёт их бизнес и что делать, если маме одного из них врачи советуют ложиться на операцию, а она не хочет? Бизнес у них пойдёт с переменным успехом. А мама согласится на операцию, если ей станет хуже.
Стайку сизых голубей, воркующих неподалёку, разогнала сиреневая воздушная волна. Это взволнованная дамочка в пышном наряде оставила своего недовольного спутника и с нетерпением подбежала, чтобы выслушать прогноз своей судьбы. У неё запутанные мучительные отношения, несчастная любовь. Когда же что-то изменится и ей, наконец, улыбнётся счастье? Всё будет по-прежнему. Так говорят карты.
В закатных красках нагретый воздух будто дрожал, застывали на мгновения гладкие медленные волны, и набережная, погружённая в мимолётную дрёму, казалось, плыла по безбрежному багряному морю.
Тут с соседом по скамейке заговорила молодая женщина с ребёнком лет пяти. Оказалось, что это его дочка с внуком. Он дал им денег на мороженое и сказал, что скоро будет дома.
Через некоторое время две громко смеющиеся женщины, явно подшофе, пожелали разобраться в своём грядущем. Сначала одна, а после и другая решились послушать пророчество.
– Вот видите, это – дурак, – согнувшись над дипломатом, показывал сосед по скамейке на карту с нарисованным на ней шутом. – И раз он вместе с вот этой картой, значит, ситуация неразрешима.
Танцующий шут лукаво подмигивал, и по лицу мужчины скользнула еле заметная улыбка. Он откинулся на спинку скамейки и убрал с высокого лба густые волосы. Его глаза выдавали будничную скуку и усталость…
Смеркалось. Солнце медленно тонуло в разомлевшем море, и время от времени взгляды отдыхающих наполнялись восторгом от красоты дымчато-розового горизонта.
Было жаль, что приходится уезжать. От моря, от лета. Оставлять этот залитый огромным солнцем южный приветливый город…
– Паршивенький городишко, – будто задумавшись вслух, произнёс сосед по скамейке и с громким щелчком закрыл дипломат.
– Это почему же? – спросил я, нарушив долгое молчание.
– Делать здесь особенно нечего. Летом дурачим приезжих, а зимой – друг друга.
На том и распрощались. Пора было идти к поезду.