Близко, шагах в десяти – медведь! Словно вырос из-под земли. Мы враз остановились, смотрим друг на друга и – ни с места. Не ожидал и он такой встречи и, чтобы получше меня разглядеть, поднялся на задних лапах во весь огромный рост. Вижу большие когти на его лапах. А немигающие малюсенькие глазки как будто загипнотизировали меня.
Чувствую спиной озноб. Дрожь пробежала по ногам до самых пяток. И даже ощутил пульс в самых неожиданных местах. Куда бежать? Слева – скалы, справа - крутой обрыв в колючих зарослях. Не шевелюсь – что будет дальше? С собой у меня кроме бидончика ничего нет. Даже нож охотничий в машине оставил. Зато у медведя все при себе: под лоснящейся шкурой бугристые мускулы, острые когти. Морда решительная. Губы трубочкой, словно хочет что-то сказать. Уступать тропинку, похоже, и не собирается. Что ему надо? Ведь не голодный. Ягоды здесь есть. Кроме малины встречалась смородина. В лесу есть сочные медвежьи дудки. «В общем он меня есть», - старался я успокоить себя, а повернуться, чтобы уйти, боялся: вдруг кинется сзади. Собрался я с силами и, пересилил страх, крикнул: «Ху-у-у!» Правда не так уж громко как хотелось: во рту сделалось сухо. Медведь тоже мне – «Ху-у-у!». Я еще раз крикнул. Он тоже. «Была не была, - думаю, - сделаю шаг навстречу». Шагнул. Медведь еще немного вытянулся, как бы показывая, какой он большой. «Ага! Раз не сходит с места, не идет навстречу, то и не решается нападать», - сделал я вывод и еще шагнул. На медвежьей морде, как мне показалось, от прежней решительности не осталось и следа. Он глянул направо, налево и… нехотя свалился за тропинку в кустарник. «Ух! Ух!» - послышалось сквозь шорох и треск кустов и вскоре все стихло. «Ну ее, малину, пойду тоже грибы собирать», вытер рукавом я пот со лба, выскреб ягоды из бидончика и, высыпав в пересохший рот, пошел к машине, к другу.
Обратно я пришел намного быстрее и даже не потому, что все время под гору. Друг был на месте и перебирал вновь принесенные грибы.
- Ну, как? Встретил тех людей-ягодников, которые пешком ушли? – засмеялся Друг.
Я понял, почему он смеется: кроме медвежьих и моих следов, на дороге уже были отпечатки от сапог Друга.