В репертуаре одного из московских театров шёл спектакль, рассказывающий о революционных событиях начала двадцатого века.
По задумке режиссёра фраза “Призрак бродит по Европе - призрак коммунизма” сопровождалась высокохудожественным полётом над сценой артиста, одетого в костюм призрака.
Технически это действо выглядело следующим образом: на высоте восьми метров актёр-призрак проезжал над сценой по тросу, натянутому между рабочими галереями, из точки А в точку Б и обратно. На обоих концах троса его встречали и провожали монтировщики.
На Призрака одевали систему крепления, похожую на шлейку для ездовой собаки, цепляли его специальным ремнём к блочку и запускали в полёт, контролируя скорость и направление тросами.
Система работала, призрак летал - всё было замечательно.
По неизвестной причине, актёр, исполнявший эту роль изначально, вдруг отказался летать. Ему экстренно нашли замену, в лице молодого, недавно принятого в труппу, выпускника одного из театральных училищ. Быстренько порепетировали, прокатили бедолагу пару раз туда-сюда и успокоились.
В день спектакля всё шло своим чередом, правда молодой призрак заметно нервничал, всячески скрывая волнение и демонстрируя профессиональное владение эмоциями и лицом.
Первый акт. Вылет всё ближе. Нервняк возрастает. Помреж по громкой связи объявила о начале следующей картины и отдала команду монтировщикам и актёру готовиться. Два монта, отправляющие героя в полёт, “зарядились” на галерее загодя, чтобы не бежать в последний момент.
Слегка поддатые, взрослые мужики, работающие в театре всю сознательную жизнь, и носящие на своих лицах печать умеренного пьянства, сидели у перил галереи и наблюдали за происходящим на сцене, лениво перекидываясь сотни раз произнесёнными фразами. Наколки на пальцах и кистях рук одного из них говорили о богатом жизненном опыте и криминальном прошлом, которое, вполне возможно, и привело его в конечном счёте в театр.
Ещё один монтировщик маячил на противоположной галерее, готовясь поймать летуна, помочь развернуться и вытолкнуть его обратно, в направлении гнезда, из которого эта птица вылетает.
Актёр прохаживался тут же, нервно поправляя шлейку и одёргивая плащ.
Момент истины настал. Прозвучала повестка помрежа, продублированная командой завмонта. Монтировщики застегнули на теле призрака карабины, проверили верёвки и помогли подняться на специально сделанную площадку, находящуюся выше уровня перил, сообщив по связи “галерея-пульт” помощнику режиссёра о своей готовности.
Музыка, свет, команда помрежа и... стоящий в ступоре и никак не решающийся вылететь молодой артист. Пауза затягивается, музыка и свет заходят на очередной круг, помреж с завмонтом орут, ноги артиста трясутся и категорически отказываются оторваться от металлической ступеньки.
В этот момент звучит голос одного из монтировщиков, держащего верёвку:
- Да ткни ты его нахуй палкой!?
Его напарник, с абсолютно непроницаемым лицом, озирается вокруг и упирается взглядом в щётку, сделанную в виде огромной швабры, берёт её в татуированные руки и идёт к перилам галереи.
Трясущийся мелкой дрожью несчастный актёр, озираясь и понимая, что сейчас его будут “тыкать нахуй”, неумело перекрестившись, прыгает вперёд. Отчаянный прыжок запустил колебательную волну и спровоцировал выпадение провожающей верёвки из блока.
Кое-как, со скрипом, бедолагу удалось вытянуть на середину сцены, где он благополучно и застрял.
Судорожно извивающийся и орущий под тревожно-восторженную музыку, призрак повис над центром сцены в лучах света, окутанный клубами искусственного дыма и мата, летящего с обеих галерей и из закулисья.
Занавес опускается.
В итоге всё закончилось более или менее хорошо.
Опустив занавес, монты быстро протянули и вправили верёвки, страдальца затащили обратно на галерею и передали в заботливые руки помрежа, и заведующего труппой. Успокоить бедолагу удалось при помощи коньяка и угроз увольнением.
Полёт живого человека упразднили, заменив артиста на куклу, тем самым избавив технический персонал и всех имеющих к этой задумке людей от лишней головной боли.