Кто держит за нас кулачки
Старший лейтенант Музыченко был для нас авторитетом непререкаемым. Всё, что ни делал, у него всегда получалось лучше, чем у нас. Лучше нас бегал, стрелял, выполнял упражнения на брусьях и перекладине, играл в волейбол. Короче, настоящий офицер и командир, которого, к тому же, несмотря ни на какие обстоятельства, лично я за два заставских года ни разу не видел в мятой форме или небритым. Понятно, что, являясь в наших глазах твёрдым профессионалом и умелым командиром, старший лейтенант казался нам намного старше, чем был на самом деле. Хотя разница между нами и им была лет в пять-шесть.
И вот к нему приехала жена — Валентина Ивановна. Накануне мы, чего уж там, пытались себе представить её. И поневоле, подсознательно, должно быть, переносили на неё часть качеств мужа. По нашим предположениям, это должна была быть… ну-у… высокая такая, серьёзная, красивая и статная женщина. С осанкой соответствующей, с голосом… не командирским, конечно, но зычным таким. И вот она приехала!
Из машины прямо в объятия мужа ловко выскользнула беленькая, худенькая девчонка в голубом платье. Невысокая, синеглазая, не ослепительная красавица, но такая, что было очень приятно на неё смотреть. Мы и смотрели, набившись в летнюю курилку, как сельди в бочку. Даже некурящий Идрисов мужественно терпел дымовую атаку. Музыченко незаметно для жены показал нам кулак, и мы стали таращиться на неё не все сразу, а так… Периодически на несколько секунд каждый отводил глаза в сторону, после чего радостно возвращал их к объекту наблюдения.
Не статная, но стройненькая. Вот пошла, чуть семеня, рядом с широко шагающим мужем к офицерским домам, щебечет что-то радостно (не зычно!) старшему лейтенанту, в глаза ему заглядывает. Воробышек такой… И выглядит совершенно как мои оставшиеся на «гражданке» одноклассницы. И тут дошло: так она и есть, скорее всего, моя ровесница! И ещё раз дошло: наш многоопытный командир совсем не намного старше нас. А какая между нами разница!
И как будто с того дня что-то неуловимо изменилось на заставе. Будто даже в пасмурные дождливые дни у нас имелось «своё» резервное солнышко. Пройдёт Валентина Ивановна по территории, и на душе как-то светлее становится. Хотя она, по своему обыкновению, едва ли не бегом, — всего лишь к овощехранилищу или к складам и обратно.
Что уж говорить о нашем начальнике! Он и раньше вовсе не был хмурым и мрачным, умел и любил пошутить (но умел и грамотно спросить за всё!), а тут… Засиял наш старший лейтенант.
Идёт боевой расчёт. Собственно, уже прошёл, и теперь старший лейтенант, скомандовав «Застава, кру-гом!», не спеша проходит вдоль строя и при этом негромко напевает: «Позарастали вражьи тропы-ы…» Это он к тому, что стричься нам пора. А до приезда Валентины Ивановны он не пел, а просто сурово говорил: «Заросли, как еноты! Всем стричься! Завтра на боевом проверю!»
Когда приезжала автолавка, в первые минуты к её узкому прилавку было не пробиться. Но если в этот же момент подходила Валентина Ивановна, возле лавочного окошка волшебным образом моментально становилось пусто. И каждый считал своим долгом лично поприветствовать.
— Здравствуйте, Валентина Ивановна!
— Здравствуйте, Валентина Ивановна!
Короче говоря, ровно столько «здравствуйте», сколько личного состава скопилось у автолавки. Но самое интересное, что столько же было ответных «добрых дней». Ну да, она именно так всегда здоровалась — по времени суток. И смешно, по-девчоночьи, всякий раз немного смущалась, отчего её простое милое лицо озарялось беспомощной какой-то улыбкой. Домашней такой, знаете, маминой, что ли… Но какая она нам мама?! Ровесница! А мы её Валентиной Ивановной без внутреннего «напряга» называли, потому что уважали очень. И не только по той причине, что она жена уважаемого офицера.
…Когда, как правило, ночью, в очередной раз заслон и тревожная группа во главе с начальником выезжали по сработке на участок, в окнах служебной квартиры Музыченко зажигался свет и не гас до тех пор, пока застава не возвращалась домой. А если задерживались дольше обычного, в дежурной комнате раздавался звонок. Дежурный по заставе брал трубку и слышал голос юной жены начальника:
— Саша, вы не подскажете… там всё в порядке? — она знала всех по именам, а постоянных дежурных и по голосам!
— Всё нормально, Валентина Ивановна! — бодро выпаливал Саша. — Просто там дорогу от дождя развезло, вот они еле тащатся поэтому. Туда-то проскочили, а тут ливень! Да ничего, минут через сорок-пятьдесят подъедут.
— Большое вам спасибо! — говорила Валентина Ивановна таким сердечным и облегчённым тоном, что дежурный немедленно начинал чувствовать себя таким… немножко героем.
А на праздники она всегда что-нибудь готовила или пекла для солдатского стола. Вроде старшина выдавал ей для этого те же продукты, что и нашему штатному повару… И вроде наш штатный повар до призыва успешно работал в ресторане первого класса города Свердловска… А всё равно у неё получалось вкуснее и по-домашнему.
…В первую свою заставскую зиму, в сильные морозы, Валентина Ивановна выскакивала из дома в не слишком толстом пальтишке, закутанная в пуховый платок. На ногах — большие, с широченными голенищами, валенки. Всё верно, где ж на её девчоночьи ножки подходящий размер найдёшь! Потом-то нашли, конечно. Старшина привёз из села… И вот в этом своём пальто, в платке и валенках Валентина Ивановна выглядела чуточку смешно и трогательно и была похожа на мою младшую сестру.
Она никогда ничего не носила по территории сама. Стоило лишь ей выйти за заборчик, отделяющий офицерские дома от собственно заставы, с каким-то сколько-нибудь большим предметом в руках, как тут же рядом возникал доблестный советский пограничник и решительно брал переноску на себя. А вот ещё штришок.
Когда к нам приехала плановая инспекторская проверка из округа, я нечаянно подслушал разговор начальника заставы с женой. Да и не разговор даже, а так, две фразы:
— Я буду за вас кулачки держать, и вы всё хорошо сдадите!
— Тогда крепче держи, и мы уж точно на отлично сдадим!
На отлично не получилось, но твёрдую «четвёрку», близкую к «пятёрке», заработали уверенно.
…Потом я уволился, а Валентина Ивановна осталась на заставе — нести службу дальше. Нет, я не оговорился. Моё глубокое убеждение: жёны офицеров границы тогда, будучи просто жёнами (не связистами, не поварами на должности), вместе с мужьями именно служили, «стойко перенося тяготы и лишения». И держали за своих пограничников кулачки.
Источник Форум Погранец.ру http://www.pogranec.ru/showthread.php?t=29577
