«Она умерла в невестах… В невестах…Умерла….» Голоса еле различимым трепетом журчали в голове. И еще этот плеск: то ли вода в цинковом тазу, то ли голодная кошка лакает молоко. - Цыц! Бестии окаянные! Мавки оголтелые! Опять торопите! Рано ищо… Да и стОит ли она того? Не невинная ведь…
«Она умерла в невестах… В невестах…Умерла….» Голоса еле различимым трепетом журчали в голове. И еще этот плеск: то ли вода в цинковом тазу, то ли голодная кошка лакает молоко. - Цыц! Бестии окаянные! Мавки оголтелые! Опять торопите! Рано ищо… Да и стОит ли она того? Не невинная ведь…
Трескучий голос навевал образ старой женщины, древней старухи. Представлялись сухие руки с длинными, как ивовые ветви, пальцами. Они скользили по белому платью, пытаясь просочиться сквозь гипюровую кисею под белье. - Вон и в чреве что? Камень уж стылый…
- Так нерожденный же … Некрещеный… По законам всё… - журчащие голоса увещевали старуху, просили, молили. – Да и мученица она… Снасильничал над нею рыжий кот…
- Цыц, говорю! Рано ищо… Ждите…
Звук плещущей воды нарастал острым осколком. Вот уже труба в бассейне, в который вливается и из которого не выливается… вот уже Ниагарский кипяток! До чего ж больно!
Лариса не была в себе и из себя еще не вышла. Кипяток втекал в ее вены, стремясь вытеснить голоса своим оптимизмом.
«Танькина кровь, наверняка», - поток мыслей был вялым. Лариса не стремилась обратно. Она пыталась вернуться к журчащим голосам, понять смысл их. И вдруг услышала пение, такое тонкое, почти прозрачное, как будто хрустальные бабочки прилетели биться о серебряное пламя свечи. Песня гасила кипяток холодной струйкой, и слушать её было приятно. Только б ни эти руки… Пальцы-ветки прорастали сквозь плоть до самого лона. Шершавым скрежетом щупали нутро, норовя поддеть, ущипнуть, дернуть.
- Ишь, рыбина какая дохлая! Нужна она вам?! – старуха выдавливала тельце сквозь волосяные луковицы. – Эту не возьмем… Серафимам несите, что б не осерчали. Чай заслужила девчушка покою ангельского. Пусть возрадуется.
«Лори-лори-лель, лорилель, лорилель…» - журчащая песня остужала пустоту в чреве. Динькали серебряные колокольчики и филигранно свистела свирель. Легко теперь… и тепло…
Голос старухи устал и как будто смягчился даже.
- Не зовите невесту, не созрела она еще до мавки. Ждать надо… По-человечьим меркам недолго, а по-вашим, русальим, так, как взмах ресниц, время пролетит… Ждите ещё…
Трескучий голос навевал образ старой женщины, древней старухи. Представлялись сухие руки с длинными, как ивовые ветви, пальцами. Они скользили по белому платью, пытаясь просочиться сквозь гипюровую кисею под белье. - Вон и в чреве что? Камень уж стылый…
- Так нерожденный же … Некрещеный… По законам всё… - журчащие голоса увещевали старуху, просили, молили. – Да и мученица она… Снасильничал над нею рыжий кот…
- Цыц, говорю! Рано ищо… Ждите…
Звук плещущей воды нарастал острым осколком. Вот уже труба в бассейне, в который вливается и из которого не выливается… вот уже Ниагарский кипяток! До чего ж больно!
Лариса не была в себе и из себя еще не вышла. Кипяток втекал в ее вены, стремясь вытеснить голоса своим оптимизмом.
«Танькина кровь, наверняка», - поток мыслей был вялым. Лариса не стремилась обратно. Она пыталась вернуться к журчащим голосам, понять смысл их. И вдруг услышала пение, такое тонкое, почти прозрачное, как будто хрустальные бабочки прилетели биться о серебряное пламя свечи. Песня гасила кипяток холодной струйкой, и слушать её было приятно. Только б ни эти руки… Пальцы-ветки прорастали сквозь плоть до самого лона. Шершавым скрежетом щупали нутро, норовя поддеть, ущипнуть, дернуть.
- Ишь, рыбина какая дохлая! Нужна она вам?! – старуха выдавливала тельце сквозь волосяные луковицы. – Эту не возьмем… Серафимам несите, что б не осерчали. Чай заслужила девчушка покою ангельского. Пусть возрадуется.
«Лори-лори-лель, лорилель, лорилель…» - журчащая песня остужала пустоту в чреве. Динькали серебряные колокольчики и филигранно свистела свирель. Легко теперь… и тепло…
Голос старухи устал и как будто смягчился даже.
- Не зовите невесту, не созрела она еще до мавки. Ждать надо… По-человечьим меркам недолго, а по-вашим, русальим, так, как взмах ресниц, время пролетит… Ждите ещё…
