Потомок венгерских королей Карл Евгений герцог де Кроа служил в армиях нескольких стран и дослужился до генеральского чина. В 1700 году он подался в Россию и поспел как раз к началу Северной войны, когда русские полки стягивались к шведской Нарве. Петра I сразили отличные рекомендации, выданные де Кроа различными европейскими дворами: участвовал в 15 кампаниях, громил турок под Веной… Кроме того, царю понравилось умение старого служаки пить — в этом деле Петр и сам был дока. Кроа был принят на службу сразу с чином фельдмаршала и назначен главнокомандующим русской армии.
К каким результатам привело его командование, хорошо известно. Утром 18 ноября в русский лагерь прибыл гонец с вестью о приближении шведской армии Карла XII. Де Кроа и ухом не повел. Его, старого выпивоху, больше всего беспокоило истощение запасов вина и водки в его обозе. Поэтому атака шведов на русские позиции стала для него полной неожиданностью. Увидев, как русские дивизии одна за другой обращаются в бегство, избивая своих иностранных командиров, Кроа в сердцах воскликнул: «Пусть сам черт командует такими солдатами!» (вар.: «такой сволочью») — и протянул свою шпагу первому встреченному шведскому офицеру.
Своеобразное наказание за бездарное командование под Нарвой постигло его уже после смерти.
Оказавшись в плену, де Кроа был отправлен шведами в Ревель, где вскоре умер. После него остались неоплаченные долги, а по тогдашним лифляндским законам (Любекское право) должник не мог быть похоронен до уплаты долга. Заплатить за покойного полководца было некому. Тогда тело де Кроа положили до лучших времен в лютеранской церкви св. Николая (Нигулисте), под стеклянным колпаком, в известковом погребе, предохранявшем его от тления. Там оно пролежало почти два века, став своего рода местной «достопримечательностью» (кстати, ревельцы полагали, что Кроа сохранился благодаря крепким напиткам, которые покойный весьма ценил).
Один из путешественников в 1839 году так описывал достопримечательность церкви св. Николая: «Небольшая дверь ведет в капеллу. Там лежит иссохший труп герцога де Кроа, сохранявшийся более 130 лет. Близ дверей стоит дубовый гроб, в котором лежит его тело; лицо почернело, волосы еще видны надо лбом, и на голове — парик. Из-под черной бархатной мантии выглядывают манжеты и рубашки, так же хорошо сохранившиеся, как жилистые руки и высохшее тело».
Впоследствии, когда мундир де Круа истлел, ему пришлось сшить новый.
Князь П. А. Вяземский, будучи проездом в Ревеле, посвятил ревельскому бедолаге несколько строф в стихотворении «Ночь в Ревеле»:
Что ж ты, море, так бушуешь?
Словно шабаш ведьм ночных!
Про кого ты там колдуешь
Ночью, в чане волн седых?
Про того ли про Кащея,
Что, не принятый землёй,
Ждёт могилы, сиротея,
Не мертвец и не живой.
Дней Петровых современник,
Взяли в плен его враги,
И по смерти всё он пленник
За грехи и за долги.
Ты поведай, скоро ль сбросит
Он курчавый свой парик
И земную цепь износит,
Успокоенный старик?
(1844)
А прозой добавил в письме: «Видел де Круа. Похож на дядю Пушкина, только поважнее…»
Несмотря на то, что показ вельможной мумии приносил церкви неплохой доход, в середине ХIХ века власти распорядились спрятать тело снова в подвал. Официальное захоронение фельдмаршала оказалось возможным потому, что в январе 1897 года вся сумма его долга неожиданно была выплачена, но кем — до сих пор остается тайной. Лишь после этого русские власти предали тело де Кроа земле со всеми подобающими фельдмаршалу воинскими почестями.