В последнее время моих бездетных приятельниц накрыла эпидемия: «Хочу взять приёмного ребёнка».
Пресловутые часики. Но рожать в нашем возрасте чревато (риски для ребёнка), да и опрометчиво, роды и уход за малышом - это минус три года из карьеры и зарабатывания, зато огромные расходы. На поздних детях экономить труднее всего.
И потом, эпидемия и самоизоляция. Даже самые закоренелые интроверты, одиночки и чайлд-фри оказались неготовыми к снижению живого общения и социальной активности до нуля. С детьми переживать изоляцию, конечно, веселее.
Моя знакомая Инна, которая давно разочаровалась в мужчинах и сознательно не хотела иметь детей, внезапно сходила в органы опеки и взяла список документов для оформления опекунства.
Представляешь, - говорит она мне - Опекун должен пройти школу приемных родителей, доказать, что он здоров, богат и живет в хоромах. А интересно, к биологическим родителям такие требования предъявляют? Или рожать можно даже маргиналам, а чтобы взять детей этих маргиналов под опеку, надо в лепешку расшибиться?
На самом деле правда здесь только школа приемных родителей. Никто от опекунов не требует богатырского здоровья, миллионов и дворцов. Нормальным людям достаточно оставаться в пределах нормы.
Другое дело, что Инна - человек очень своеобразный. Не вписывается в норму.
С одной стороны, она преподаватель московского ВУЗа, дочь широко известного в узких кругах учёного, единственная наследница его двухкомнатной квартиры почти в центре Москвы.
С другой стороны, эта квартира стала превращаться в натуральную помойку ещё при папе, а Инна слишком усердно хранила память об отце, только преумножая грязь и бардак.
Инна гордится огромной и очень ценной библиотекой, которую папа собирал всю жизнь. Книги в квартире Инны везде, даже в уборной.
Но в опеке ей сказали, что жилище должно соответствовать санитарным требованиям, а у приёмного ребёнка должны быть место для сна, отдыха, игр и занятий.
И книги из главного богатства превратились в главное препятствие для придания ее квартире приемлемого вида. Куда их девать на время ремонта?
Есть ещё пара нюансов. У Инны смехотворное количество часов в ВУЗе и такая же смехотворная зарплата. Работать больше и накопить на ремонт ей мешает букет хронических заболеваний.
Опека недвусмысленно намекнула,, что может посочувствовать Инне только по-человечески. Если букет заболеваний мешает Инне сделать ремонт, то он однозначно помешает ей вырастить ребёнка.
Я буду делать ремонт, - заявила мне Инна. - На что не пойдёшь ради ребёнка. Возьму кредит. Против нашего государства не попрешь.
Ремонт она начала с мытья окон. С чистыми окнами масштабы предстоящих преобразований приобрели космический размах. Стало понятно, что просто переклеить обои недостаточно.
Инна позвала меня помочь разобрать книги.
Я провела у неё целый день, но до книг мы не дошли. Мы пили чай, ели торт, а в перерывах снимали и складывали в коробку старые фотографии со стен.
Инна рассказывала мне историю каждой фотографии: «папа с друзьями на рыбалке, а это К., он в 90-е умер страшной смертью», «папа после защиты любимого ученика», «папа с Н., который его впоследствии передал»...
Плавно перешли к будущему приемному ребёнку.
Я не боюсь генов, - трещала Инна. - Я верю, что любовь; терпение и интеллигентность творят чудеса.
Мне не нравится затея Инны не потому, что у приёмных детей могут быть особенные гены. Мне не нравится, когда женщина пытается стать счастливой за счёт других людей. Тем более, сирот.
Да и вообще, родительство предполагает, что родитель делится с ребёнком - ресурсами, временем, жизнью. Счастьем. Но сначала всем этим надо обладать.
Но я боюсь ее отговаривать. Потому что нет ничего страшнее, чем отговаривать от материнства. Инне не 20 лет, это ее последний шанс. На что? Она сама не знает.