Происходящие последние два месяца белорусские события можно охарактеризовать очень просто – митингующие взяли в заложники целую страну. Это обыкновенный терроризм, подчиняющийся законам сурового криминального жанра, помноженного на геополитику.
Никаких внятных требований оппозиция не выдвигает, за исключением одного общего – Лукашенко должен уйти. Так же тупо действует неудачливый грабитель банков, захвативший пару человек и требующий миллион долларов, плюс самолёт. В финале не будет ни первого, ни второго, но ультиматум озвучен и на время в запертом помещении люди остаются один на один с невменяемым психом.
Даже несмотря на то, что заложников больше, они подчиняются определённым правилам. Чаще всего не допускают мысли о совершении убийства захватчика, ожидая момента, когда правоохранители сделают положенную работу и освободят из плена. А порой наступает пресловутый «стокгольмский синдром» – люди начинают сочувствовать террористу и лично поддерживать его требования к властям.
Примерно такая же ситуация складывается в Белоруссии. Обманчивая массовость протеста, проявившаяся в первые недели после выборов, закрепила в сознании потребителей информационного контента мысль об устойчивом всенародном негодовании. На деле же пара-тройка 100-200-тысячных шествий, собравших всех сторонников антилукашенковского курса, никак не иллюстрировала электоральную ситуацию. За батьку действительно проголосовало неорганизованное большинство, не желающее радикальных изменений, сопровождающих приход нового руководства. Однако, на том этапе ещё был возможен разговор о политической подоплёке внутренних процессов.
С уменьшением числа активных протестующих, изменялась и тактика оппозиции. К чёрту полетели выдуманные истории про самых вежливых в мире белорусских борцах с режимом, снимающих обувь, прежде чем встать на скамейку. И уборка мусора после себя также канула в Лету. Теперь буйные громят клумбы с цветами и бросают урнами в милицейские машины.
Каждое воскресенье сопровождается двумя признаками: замедлением скорости интернета, при помощи которого власти стараются помешать координации митингов, и попытками активистов перекрыть городские магистрали, препятствуя дорожному движению не только спецтехники, но и общественного или личного транспорта. Минск и – в меньшей мере – другие населённые пункты в подобные часы оказываются в очень некомфортном для жизни состоянии.
Иначе, как организованным террором всей республики, действия оппозиции назвать нельзя. Пройдя стадию стихийных массовых протестов, и не добившись в ней успеха, заводилы пытаются добиться состояния стокгольмского синдрома. Ведь извечную фразу «лишь бы не было войны» можно перевернуть и по-другому: «Пускай война поскорее закончится, чтобы снова наступила спокойная жизнь». И расчёт делается на то, что люди поддержат бунт, заставят Лукашенко сдаться в обмен на прекращение еженедельных акций, доставляющих массу неудобств.
Подобная фантазия вряд ли может осуществиться.
Во-первых, государство устояло в самые трудные стартовые недели, а теперь нарастило мускулы на внутреннем информационном поле, разъясняя населению подноготную процесса.
Во-вторых, у революции нет лидеров. И вряд ли они уже появятся. Немощные попытки эмигрировавших вождей убедить электорат в желании в дальнейшем провести новые честные выборы, никого не могут удовлетворить. Ни одна демонстрация за 2 месяца не прошла под лозунгом «Свободу Бабарико» или «Тихановская – наш президент». Никому не нужны эти надутые воздухом персонажи.
В-третьих, молчаливое большинство наконец-то разобралось, что власть должна защищать не только милиция, но и всё общество. Зарубежные телеканалы (в том числе и российские) не показывают массовые прогосударственные мероприятия, а они в Беларуси проходят практически в ежедневном режиме.
Только с терроризмом на городских улицах всё равно что-то делать придётся. Практика показывает, сама по себе разбушевавшаяся толпа никуда не денется. А бездействие властей, ожидающих самороспуска протеста, не оправдается – польским телеграмм-каналам подходит любой вариант развития событий.
Лукашенко уходит – значит Беларусь падает к их ногам.
А если батька остаётся, то финансирование на информационную поддержку будет продолжаться и увеличиваться.
В конце концов, за любым терроризмом всегда стоят не идеи, а деньги и личная выгода.