Часть 22. Первая бомбежка от наших...
Часть 20. Неужели Сталинград?...
Часть 1.....
Облака бегут над морем,
Крепче ветер. Зыбь черней;
Будет буря: мы поспорим
И помужествуем с ней.
Н.М.Языков
Теперь все стало более, или менее ясным: судьба и высокое командование бросают нас, как пели в прошлом веке "на погибельный Кавказ". А так как немцы, нисколько не считаясь с нашими песнями, что "врагу никогда не гулять по республикам нашим и не пить им из Волги воды", до Волги все же добрались и перерезали все дороги на Кавказ - нас отправили, чуть ли не вокруг света. Теперь наш путь лежал через Каспийское море, в Баку. Красноводский порт представлял тогда довольно жалкое зрелище, с причалами в виде легких эстакад, на вид не солидных сооружений.
Командир полка, узнав, наверное, из моего личного дела, что я инженер по морским сооружениям, поручил мне и полковому саперу проверить безопасность погрузки танков с этих причалов и "доложить в письменном виде". В мои обязанности это не входило, но спорить с начальством - "плевать против ветра". Мы с сапером дали "добро" на погрузку, но когда причалы поскрипывали под тяжестью Т-34, мы все же испытывали некоторое сотрясение души. Как говорили танкисты "легкий мандраж".
Первый эшелон - половина танков Т-34 и колесные машины - ушли в море на большом грузовом пароходе, с начальником штаба полка. Второму эшелону досталась морская баржа, на палубу которой погрузили легкие танки Т-70, принайтованные (закрепленные скобами и цепями). Этим эшелоном должен был командовать помпохоз полка Хорин, но перед самым отплытием меня подозвал командир полка:
- Как вы, начбой, насчет качки?, и когда я ответил, что вроде переношу, сказал. - На помпохоза я не надеюсь - он уже заранее бледнеет, поэтому учтите: за эшелон отвечаете и вы!
Откозыряв "есть!" и, сбегав за своим чемоданчиком, я отправился на готовую к отплытию баржу. При хорошей погоде и легком ветерке, темный и невзрачный на вид буксир бодро вывел нашу баржу на морской простор. Танкисты расположились на теплой палубе, рядом с танками (кают на барже не было). Ребята играли в карты, или спали после тревог и хлопот, связанных с погрузкой. Повар, с громкой фамилией Кутузов, растопил свою полевую кухню, также принайтованную скобами к деревянной палубе. Тишина, покой, ну - прямо курорт!..
К вечеру, однако, ветер начал усиливаться, часам к 20 уже дул норд баллов на 6-7. На барже начались страдания, помпохоз лежал чуть живой, мучались и "поехали в Ригу" все танкисты. Многие из них кричали:
- Лучше в атаку идти, чем корчиться здесь на палубе! - и все в том же духе. И только повар Кутузов невозмутимо стоял у кипящего котла с кашей. А на мою реплику:
- Для кого стараешься, едоки-то в лежку - он ответил.
- Шторм-то кончится и тогда они меня с кишками съедят, ведь они уже давно опростались...
Но, когда не повезет!.. Вскоре, когда стемнело, шторм еще более усилился. И вдруг раздался громкий треск - почти как орудийный выстрел. Или как будто щелкнул гигантский бич. Качка баржи еще более усилилась и превратилась в отчаянную "болтанку". К тому же потемнело и похолодало. Я кинулся на бак и убедился в правильности своей догадки - трос, связывающий баржу с буксиром, лопнул, и огней буксира не было видно...
Я вспомнил, что на барже есть шкипер - командир баржи, он же старпом, боцман и матрос - в одном лице. И что когда мы отдавали швартовые, он был изрядно под хмельком. Я нашел его, спустившись по почти вертикальному трапу в трюм. Под качающейся, как маятник "летучей мышью", на койке растянулся пьяный шкипер. С трудом растолкал его, крепко натер уши и наконец, он, чертыхаясь, принял сидячее положение.
-Знаешь, товарищ командир, - начал он, когда я крикнул ему прямо в ухо, что буксирный трос оборвался, - знаешь, меня тоже уже раз оторвало и шесть дней носило по морю, а потом выбросило на отмель у иранского берега...
- Ну а нам что делать? - закричал я ему. - У нас же танки, черт возьми! Ты хоть понимаешь, что это значит? Шкипер, вроде, слегка протрезвел.
- А бортовые огни горят? - спросил он. Я тряхнул его изо всех сил и заорал, перебивая шум бури:
- А кто же, пьяная рожа, их зажег?
Он, было, приподнялся, но ноги его не держали.
- Командир, - сказал он, - бортовые огни в шкафуте на баке, зажги их, сынок, нет у меня сил подняться...
Я нашел шкафут с фонарями, благодаря Бога, что они были заправлены керосином, спустился с ними в люк на несколько ступенек (от ветра), зажег, затем закрепил в специальных гнездах, поскольку не раз видел, как это делается при путешествиях в Совгавань. И во время! Не прошло и получаса, как мелькнул белый огонек на клотике мачты буксира, а немного спустя и зеленый огонек его бортового огня. Слава Богу! Буксир нас не потерял в этой тьме с дождем и пеной в воздухе. Я вздохнул с облегчением. Всю ночь ветер и волны гнали наше беспомощное судно куда-то и немилосердно болтали, но зеленый и белый огоньки буксира уже не исчезали: буксир не упускал нас из вида и кружил, кружил вокруг баржи.
К утру ветер начал стихать, прекратился дождь и показалось солнце. Ребята начали понемногу оживать и приходить в себя. Буксир подошел к барже и матрос на корме, крикнув: "Прими конец!" кинул на баржу тонкий трос, но танкисты упустили его. Я включился в "команду ловцов", но мы и во второй раз не смогли схватить трос. Не было сноровки, да и ослабели от ночных переживаний. Но, когда капитан буксира крикнул через "матюгальник" (так матросы переводят с английского слово "мегафон"), несколько не очень нежных, но очень энергичных и красочных выражений, трос сразу поймали и с его помощью вытащили стальной буксирный. И вот наша баржа снова весело побежала по волнам...
А у кухни уже толпились три десятка голодных парней (на "Т-70" экипаж всего два человека). Они стучат котелками и ложками, поторапливая повара, а он довольно улыбается:
- Погодите, парубки трошки, нехай пшенка допреет. Он южанин и часто употребляет русские слова вперемежку с украинскими.
Подходим к причалу Бакинского порта, медленно причаливаем. По причалу взад и вперед шагает командир полка и машет кулаком:
- Где вас черти носят? кричит он, - наш третий эшелон вышел из Красноводска на два часа позже вашего и давно уже разгрузился! А я надеялся на тебя, лейтенант.
- Но у нас во время шторма лопнул буксирный трос, и мы болтались без руля и без ветрил... - пытаюсь я объяснить нашу задержку. Но командир, наверное, перенервничал, ожидая нас, и он кричит на весь порт:
- Шторм - штормом, а боевую задачу выполнять надо! А причин разных можно откопать, сколько хочешь... Плохому танцору и яйца мешают!..
Как утверждает народная мудрость, спорить с начальством - себе дороже. И я счел за лучшее помолчать, пока командир" выпустит пар"...