Зимние вечера всегда такие долгие. На кухне, под теплым светом лампы сидела женщина, пила чай и смотрела новости.
— Пора бы Натке уже вернуться домой, что-то она припозднилась сегодня.
Лена услышала дребезжание звонка и пошла открывать дверь. На пороге стояла дочь. Ребенок выглядел бледным и заторможенным. Голубые глаза безучастно смотрели мимо матери, темные кудряшки выбились из-под зимней шапки и прилипли к влажному лбу.
Натка сделала шаг в квартиру, прислонилась к стене и соскользнула по ней на пол. Лена едва успела подхватить ребенка, чтобы та не ударилась.
— Ангина, грипп? — подумала мать, но температуры у девочки не было, — что же это?
Пока думала, Лена успела раздеть дочь и уложить ее на диван в большой комнате.
— Мам, у меня голова сильно болит, — голос у Натки был совсем тихий.
Женщина сбегала на кухню за водой и таблетками, присела рядом с дочерью и помогла ей принять лекарство. Ребенок почти сразу уснул, а мать осталась наедине со своими переживаниями.
Через час, когда Лена готовила ужин, Натка неуверенной походкой зашла на кухню и села. Женщина только успела повернуть голову в ее сторону, как девочка закатила глаза и стала валиться со стула.
— Да что же это происходит?! — Лена поймала ребенка и снова отнесла на диван. Дочка побледнела еще сильнее, не отвечала на вопросы, а ее дыхание стало совсем слабым.
Перепуганная женщина вызвала скорую. Через несколько минут приехал врач. Врачиха. Так всегда называла подобный тип врачей Лена.
Эта врачиха была высокая, худая, с колким взглядом маленьких глаз. Она быстро и бесшумно прошла в комнату, окинула взглядом лежащего ребенка и стала доставать странного вида инструменты из чемоданчика. Длинный резиновый шнур с металлическим конусом на конце она прикладывала к груди девочки и что-то выслушивала. Острый металлический щуп касался то колен ребенка, то локтей, то запястий. Осмотр занял минут двадцать. После чего врачиха набрала какой-то раствор в шприц, сделала укол ребенку, протерла все инструменты спиртовой салфеткой, сложила их обратно и встала.
— Музыкант она у вас, — врачиха словно выплюнула диагноз стоящей рядом Лене.
— Да не может такого быть! Что вы! У нас в семье никто не то что не играет на пианино, даже напеть песню не может! Да кто вам дал право такое говорить о моей дочери!
— Так, мамаша, — врачиха достала бланк и начала что-то на нем писать, — вот вам направление. Там, — многозначительная пауза, — знают, что с такими делать. Все, до свиданья, некогда мне тут с вами рассусоливать. Буду я еще время на таланты всякие тратить. Ишь чего удумала.
Мать села на краешек дивана.
Господи, уж лучше б наркоманка. А тут.
Музыкант.
Слезы начали катиться из глаз женщины.
Музыкант!
Как же Лена мужу скажет.
Музыкант…
Щеки у Натки порозовели, дыхание стало ровным и глубоким — ребенок крепко спал.
