Началась золотая осень и я поняла: нужно срочно в парк. За умиротворением.
- Пойдем, - сказала я мужу в воскресенье. – посидим у озерца, покормим уточек, послушаем тишину.
Картина нарисовалась пасторальная, он вдохновился, и мы пошли.
При входе в парк нам встретилась белка.
- Какая прелесть. - всплеснула я руками. Белка странно глянула на нас черным масляным взглядом и бешено поскакала по дереву.
- Какая-то она нервная, - сказал муж, и через пару минут я поняла почему.
Парк в теплый осенний выходной в период пандемии – это не место релаксации. Это человеческий улей, ад для интровертов и место острой конкуренции. Что угодно, только не уединение.
В парке идет остра борьба, причем, буквально за все.
Во-первых, за стульчики на первой линии – у водоема. На них млеют, как правило, творческие личности – художники, писатели и алкоголики, которые заняли место еще с ночи.
Во-вторых – за место на холмах подальше.
После – за любой пенек и выступ из земли, на который можно примоститься.
Под любой веткой, куда ни загляни, чья-то довольная физиономия. Осень встречает. И уходить не собирается.
Но просто так я сдаваться не собиралась и вступила на скользкую тропу конкуренции. Я выбрала подходящую жертву.
- Смотри, - я сказал мужу и указала пальцем на человека. Человек сидел на стульчике у воды и с аппетитом ел большую шаурму из бумажного пакета.
– Сейчас он пойдет выбрасывать мусор в урну, а мы сразу плюхнемся на его место - обрисовала я свой простой, но коварный план.
Мы встали поодаль, под березой и сделали отсутствующие лица, чтоб нас на заподозрили в намерении захвата, и стали ждать.
Так представьте, объект ел эту шаурму двадцать минут. Двадцать минут! Да я в ресторане быстрее съедаю все блюда. Первое, второе и компот. Да что там говорить, за двадцать минут я успеваю съесть, выпить и потанцевать. Даже там, где не танцуют.
В общем, мы еле дождались, когда он закончит. Когда он смял бумажку, я почувствовала, что мы на финишной прямой. Объект попытался запихнуть грязную бумагу в рюкзак, но потом передумал. И вот, когда он уже был готов встать, а мы сесть, он подозрительно оглянулся и… засунул смятую бумагу в карман куртки.
Грязную жирную бумагу в карман куртки. Сердце у меня рухнуло, я поняла, что план с треском провалился и объект пришел подготовленный. Голыми руками его не возьмешь. Мне кажется, если бы у него не было куртки, он бы эту бумагу просто съел. Как Ленин свою чернильницу в тюрьме.
Конечно, можно было бы еще постоять, подождать, в надежде, что когда-нибудь шаурма попросится наружу, и объекту придется искать отхожее место, но, честно говоря, я не была уверена, что он не пришел в памперсе.
С горя мы пошли кормить уток. Нашли большую заводь, где у них, очевидно, окончание маршрута, и стали бросать в воду корм. Утки пару минут индифферентно поглядывали на нас, потом несколько из них лениво подгребли к берегу, из вежливости, как внучка, сидящая на диете, которая приехала в гости к хлебосольной бабушке, клюнули пару кусочков, и уплыли.
Как я ни старались надавить на их психику, вроде криков «вернитесь, для кого я все это готовила?», ничего не вышло. Они вышли на свой пятачок и пару раз икнув, погрузились в сон, подставив свои жирные брюшки солнечным закатным лучам.
Мы поняли, что утки объелись, им плохо и, возможно, им сейчас нужен «Мезим», но у нас с собой не было и мы пошли дальше.
Там на каждом бугорке шли ожесточенные фотосессии. Снимали все и на всё. На фотоаппараты, телефоны и детские коляски. В качестве объектов - движущиеся и не движущиеся предметы: белки в дупле, балерины в пачках и ноги в рекламных кроссовках.
Тот тут, то там мы, как слон в посудной лавке, попадали своей конечностью в чью-то фотозону, сложенную из листа, шишки и противогаза.
Дети в пятый раз по велению мамаш непринужденно бегали по ручью.
Девушки, тренируя плечевой пояс, в сотый раз бросали над собой пыльные желтые листья.
То и дело раздавались громкие указания:
- Да, вооот. Ногу вперед, бедро назад. Давай, сейчас, еще. У тебя напряженное лицо. Сделай счастливое.
Слева канатоходцы махали веером, справа кто-то бежал кросс, вдалеке с визгом катились с горки дети…
Я поняла, что созерцательный выходной в парке – это плохая идея. Болдинская осень в городских условиях выглядит именно так, и, если хочется уединиться и слиться с природой, нужно приходить, когда дождь, снег и камни с неба.
Тогда точно получится.
Мы развернулись, несолоно хлебавши, и отчалили домой.