Верещагину пришло время ехать за припасом и амуницией для пограничников. Это было ему не по чину, но урядника, отвечавшего за припас, он в город не посылал. Канцелярские крысы в пограничной управе легко обдуривали старого казака, который был храбрым в бою, но как огня боялся всех этих кабинетных спиногрызов.
Поэтому Павел ездил сам. Его в штабе боялись и мало было желающих услышать его рык, когда какой-нибудь чинуша пытался ему всучить по списку сапоги одного размера. И хоть ему как положено сапогов по всем нужным размерам не давали, но в отличие от других командиров он получал хотя бы половину большего размера, чтобы его пограничные стражники не мучились в маломерках.
В городе он заехал в галантерею, где жена попросила ему купить отрез на платье.
Правда галантерей это можно было назвать только с натяжкой. Просто местный сарт продавал все что нужно было местному женскому обществу - от жен офицеров до дам "полусвета" разного пошиба и национальности - от содержанок до залетных певичек.
Да, даже если бы и была настоящая галантерея, то и тогда Верещагин бы брал бы все у знакомого сарта. Тот умел ненавязчиво угадать и предложить именно тот товар, который был нужен покупателю. Тем более не разбирающемуся в тканях суровому пограничнику.
В лавке было полутемно! Но сарт-торговец сразу узнал Верещагина и с возгласом - Бавел джон! усадил его на скамейку, послав мальчишку-слугу за стаканом холодного щербета.
Павел даже не успел раскрыть рот, а сарт уже вспомнил, что в прошлом месяце Павел покупал е у него отрез на обычное домашнее платье. А теперь видно пришла пора покупать праздничное платье и на размер побольше.
Павел удивился про себя памяти торговца и тому что он догадался о беременности его супруги Настасьи.
Но торговец не дал ему возможности долго думать, предложив к новому отрезу еще и красивую дамскую шляпу по последней Фаришской моде. Так местные жители шутили, когда имели в виду не Париж во Франции, а большой рынок в поселке Фариш около Самарканда, откуда все товары и доставлялись.
Павел не смог отказать любезному торговцу, да и ему хотелось обрадовать свою супругу. Почему бы его красавице Настасье не быть лучше любой модницы?
Поэтому взял он и шляпку, а под конец торжища торговец рассказал ему последние новости о том, что в город инкогнито приехал сам опальный великий князь Николай Константинович.
Без своих дам! - таинственно добавил торговец.
Князь Искандер, как звали в Средней Азии опального князя, как известно жил в Ташкенте сразу с двумя супругами. Это его брачное состояние вызывало много сплетен и перетолков, которые абсолютно не интересовали отпрыска дома Романовых.
По словам торговца, раз Искандер приехал без дам, то значит ищет новых девиц для своего публичного дома в Ташкенте, который скромно назывался "У бабуленьки".
И с этой информации торговец всунул Павлу на покупку еще коробочку дамских лент, которые уже плохо соображающий от обилия информации пограничник купил без раздумий - Зачем они ему?
Выйдя из лавки, Павел отдал покупки своему солдату-возчику, а сам решил прогуляться до трактиру, где продавали новомодный оранжад - ярко-зеленое пойло, которое привлекало людей и мух своим резким шипучим вкусом.
В трактире свободных мест не оказалось, но зато был свободен ресторан напротив, недавно открывшийся для господ. И куда не пускали всех кого попало. У дверей стоял швейцар, который грозно посмотрел на простого офицера пограничной стражи, но видно решив не связываться с ним отвел взгляд набок. Зато не открыл дверь, как полагалось перед посетителем.
А мы не гордые, сами откроем - вслух сказал Верещагин и вошел в прохладу зала.
В зале было много свободных мест, и Верещагин положив фуражку на стул рядом, уселся поудобнее. К нему степенно подошел официант, который поздоровавшись, протянул ему меню.
Но Верещагин просто попросил стакан воды.
Как-то его супруга Настя говорила ему, что в хорошем ресторане посетителю всегда дадут стакан воды, если он попросит. И если без проблем принесут, не прося что-нибудь заказать, то значит место хорошее. А Настя в таких делах разбиралась. В сестры милосердия она ведь пошла после института благородных девиц. Отец ее был полковником императорской гвардии и Настасья с детства крутилась в высшем свете. Но полюбила его - простого офицера из казаков.
Официант не моргнув глазом принес стакан воды. И Верещагин решив что место хорошее, более внимательно глянул список блюд, решив здесь пообедать.
Пока он рассматривал блюда, в ресторан вошла шумная компания. Лысоватый мужчина, лет 60 в сопровождении девиц явно не тяжелого поведения, толстого бухарца в цветистом халате и какого-то небольшого роста азиата, который на взгляд Верещагина явно был японцем.
Но откуда в Туркестане японец? - удивленно подумал Павел, навидавшийся самураев в русско-японскую.
Компания расселась в дальнему углу, бесцеремонно сдвинув два стола и шумно разговаривая, разглядывали посетителей.
Азиат заорал:
Человек! Человек!
К ним подбежал не официант, а сам метрдотель ресторана - благообразный, усатый господин, который от необходимости пробежаться даже вспотел на лицо.
Прошу вас господа, успокоиться. Я лично готов принять ваш заказ!
Азиат не переставал:
Человек! Человек!
Метрдотель попросил уже самого лысого господина:
Князь Искандер! Извините меня! Но я вынужден попросить вашего человека покинуть ресторан. Он ведет себя непристойно!
Верещагин с удивлением посмотрел на лысого господина, оказавшегося самим опальным Великим князем Николаем Константиновичем.
Тот встал во весь свой рост и спокойно сказал:
Для вас я не князь Искандер, а Великий Кнезе Николай Константинович. Извольте прислать официанта. А мой человек никуда не уйдет. Он мой слуга и должен быть всегда при мне. Или вы что-то имеете против того, что он не европеец?
Верещагин будучи истинно русским человеком, почувствовал неприятное ощущение от того, что князь по остзейски (немецкий прибылтийский диалект)произносил свой титул, глумясь над ним.
Метрдотель оказался в тяжелой ситуации, но решил не отступать.
Он вызвал двух дюжих слуг, которым дал указание выкинуть азиата из ресторана.
Но тут началось интересное! Азиат, несмотря свой невысокий рост оказался парнем хватким.
Когда один официант попытался схватить его, он не сопротивляясь подтянул того за голову и нанес короткий удар в горло. Второй схватил азиата за руку и получил болезненный удар ногой под дых.
Азиат довольный результатами драки поднял свою голову и в ту же секунду ему в голову прилетела большая тарелка, разбившаяся под визг девиц.
Азиат рухнул навзничь, а следом за этим около стола князя появился Верещагин, который и бросил тарелку, так как ему надоело хамство этой шумной группы:
Ваше высочество, я как офицер прошу вас всех покинуть ресторан.
Великий князь удивленно посмотрел на Верещагина и только коротко спросил:
- Ты кто?
- Штаб-ротмистр 7 отдельного корпуса пограничной стражи Павел Артемьевич Верещагин
- Ну смотри Павель Артемьевич! Ты знаешь кого выгоняешь? Великого кнезе дома Романовых! Ты мне личную обиду наносишь!
- А мне за державу обидно, где великие князья так себя ведут!
- Не быть тебе ротмистром, Верещагин!
- Жизнь покажет!
Князь Искандер удалился, а Павел выпив наконец своего оранжада и отказавшись от обеда за счет заведения, предложенного метрдотелем вышел на улицу.
Вечером, закончив дела в управе и получив все что нужно для его заставы, Верещагин пошел в гостиницу, решив с утра выехать в путь.
Когда он уже входил в гостиницу, то звериным чутьем, которое выработалось у него еще во время его вылазок во вражеский стан в японскую войну, он почувствовал опасность. Она была явная и шла изнутри гостиницы.
Павел посмотрел на гостиничного служку, который обычно не обращал ни на кого внимания. А сегодня он как пень стоял у стойки и ждал кого-то. По его глазам пограничник понял, что ждал он его, так как тот виновато потупил взгляд.
Павел поднялся по лестнице на свой этаж и незаметно переложил наган из кобуры за спину.
И правильно сделал! На его кобуру легла чья-то рука, а Павел сразу наотмашь ударил супостата. Но тот оказался ловок, уклонившись от тычка. Павла по инерции занесло вправо и он увидел сзади того бухарца, который был с Великим князем. Из полы его халата вылетела шар на цепи и впечатался в темя Верещагина.
Очухался Верещагин уже только в своем гостиничном номере.
Оглядев себя он понял, что лежит связанный по рукам и ногам, в абсолютном неглиже. То есть голым!
А вокруг собралась вся честная компания - Сам Великий кнезе (Павел про себя сам так уже стал величать этого зловредного представителя высшего света), ловкий азиат, на лбу которого краснело пятно от метко выпущенной Павлом тарелки, бухарец без халата, который оказался сильно развитым человеком с набухшими мускулами, видневшимися даже из под просторной рубахи. И двух полуголых девиц, которые неизвестно для чего усмехаясь стояли здесь же. Рядом с ними стоял фотографический аппарат.
Князь Искандер захлопал в ладоши и произнес:
Сказал же я тебе Павлуша, не быть тебе ротмистром! Сейчас мы тебя сфотографируем с этими девицами, а фото отошлем на память твоему начальству. Пусть оно посмотрит как их боевой офицер развлекается.
Павел был видавшим виды воякой, не боявшимся ни пуль, ни штыков. Но от такой перспективы прославиться на всю Закаспийскую область (а может и дальше) ему стало не по себе.
Но привычное ему чувство боевого азарта и готовности к борьбе в любой ситуации помогло ему справиться с волнением. Он не стал дергаться и просто решил обождать. Молча!
Честная компания, рассчитывавшая поизгалятья над беспомощным человеком не получила удовольствия. Поэтому князь продолжил:
Вот ведь пограничник, некстати ты там оказался. Я большое дело задумал! Хотел здесь под себя местные портовые склады подмять. А для этого нужен был скандал с небольшой мясорубкой. Вот ведь и Накамура - японец мой слуга из военнопленных, для этого завел свой спор с метрдотелем. Чтобы потом я мог растрезвонить по всему городу, что азиата в ресторан не пускают. И тогда местные поднялись бы и устроили небольшое народное волнение. В город ввели бы войска, и местные купцы бы остались без торговли. А значит можно и склады по дешевке купить. Но ты тут некстати вмешался. И никакого скандала не получилось. А получилась обида для меня.
Верещагин не смог сдержать удивление от того, что тот азиат оказался японцем. Вот же тебя судьба занесла, подумал он про себя.
Великий князь упиваясь своей властью и раззадорившись, продолжил:
Я не убивец и вообще человек добрый. Против тебя ничего не имею личного. Это просто бизнес. Если люди узнают, что я оставил без наказания такое ко мне отношение, то никто меня уважать не будет. Так что придется тебя оскоромить. А вот наш друг Махмуд - начальник туземной полиции Ташкента сейчас составит акт о том, что нашел тебя в обществе этих полуголых девиц.
И князь указал на бухарца, оказавшегося полицейским чином.
Между прочим, это он тебя приложил. Он с детства увлекается боевой индийской гимнастикой - йогой. И тебе еще повезло, что я ему приказал не убивать тебя. А то знаешь он какие шары ворочает по утрам, разминаясь? Ну мы пойдем акт в соседний номер составлять, а Накамура тебя сфотографирует.
И князь с полицмейстером пошли в другой номер, где видно был письменный стол и принадлежности, а Накамура стал копаться в аппарате. Девицы привычно легли рядом с Павлом, а он улыбнувшись и обрадовавшись, что они прикрывают его руки, потихоньку потянул веревки. Веревки были прочные, но зато прочной не было изголовье кровати к которой были привязаны руки Верещагина.
Он улыбнулся девицам и сказал им:
Ну-ка девушки обнимите меня крепче!
Девицы сказанному удивились и весело защебетали, начав притворно бить пограничника по носу, чем облегчили ему задачу.
Он также начал заигрывать с ними, а затем улучив момент рванул посильнее изголовье и оторвал его.
В следующее мгновение, изловчившись Верещагин поднялся и кроватное изголовье впечаталось в многострадальную голову японца, успокоив его уже надолго.
Девицы обомлели и когда только собрались было открыть рот, Павел спокойным голосом сказал им:
Успокойтесь, дуры! Ничего вам плохого не сделаю!
Быстро сорвав веревки с ног, Верещагин поднялся, нашел свою одежду и оделся.
Пригрозив для острастки девицам Павел водрузил на место фотоаппарат и как раз вовремя. В номер входили князь с бухарцем.
Как входили, так и рухнули. Верещагин приложил обоих двумя своими пудовыми кулаками.
Через некоторое время уже князь очухался от удара и удивленно взирал на мир, не понимая как он оказался связанным. Напротив него сидел, ухмыляясь Верещагин, который сразу в карьер потребовал приказать японцу сфотографировать, то что ему было нужно.
А что нужно? - удивленно спросил князь.
Верещагин показал ему зеркало. В зеркале князь увидел себя в какой-то женской шляпе.
Павел ухмыляясь поведал ему:
Жене купил в подарок. Но тебе кнезе она идет больше. Давай фотографируйся. А не то сейчас позову городовых и будет уже афрант (позор на французском) не мне, а тебе.
Пришлось князю подчиниться и японец, который очухался только после того как Верещагин побил его по щекам удивленно внимал требованию Искандера. И еще больше нагану Верещагина, который предупредил его:
Не дрыгайся ногами! Ты парень верткий, но в третий раз я тебя просто пристрелю.
После того как фотография была сделана, Павел вытолкал всех его не званных гостей, предупредив князя, что если он что-то против него затеет, то у него есть его скабрезная фотография, которую с удовольствием опубликует любой столичный журнал. Затем он вызвал своих солдат и отдал им фотоаппарат, чтобы они положили его в обоз.
После всех хлопот, Павел долго думал, что делать с модной шапочкой, а потом так и не придумав, оставил ее в номере. Может кому пригодиться!
Приехав на заставу, Павел вручил супруге отрез и припасы для дома. И с сожалением рассказал, что вот купил ей модную женскую шляпу, а довезти не смог. Ветер в пустыне утащил!
Ну и к счастью! - сказала Настасья. Я жена офицера и тоже хочу носить фуражку как у тебя. Тебе новую фуражку дали по табелю положенности?
Павел ответил утвердительно и Настасья сразу выхватила его фуражку, водрузив ее лихо себе на голову. Вечером они уже выехали на каждодневную прогулку в своих собственных фуражках - Верещагин в новой фуражке, которая ему не нравилась, так как была еще не разношена, а Настасья в старой мужней фуражке, которая как не странно очень шла к ней.
Предыдущий рассказ про Павла Верещагина: Верещагин и сартский"гяп"