Григорий Борисович вышел из подъезда и направился к Петровским. Не торопясь прошелся вдоль дома, и столь же медленно поднялся на второй этаж. Разговор предстоял не из приятных, но нужно было решать сложившуюся ситуацию.
- Здравствуй, Борисыч. Проходи, - встретил его в дверях отец Кости с обычным приветствием, но уже было не то, и «Борисыч» звучало как-то не к месту.
- Здравствуй, Валера. Спасибо.
- Пошли на кухню.
- А Маша где?
- В больнице.
- Ясно. Как он?
- Говорят, должен полностью поправиться.
- Это хорошо, да, - с грустью отвечал отец Максима.
- Да, - протянул Валерий Александрович. - Учудили наши детки, - со вздохом произнес он, усаживаясь за кухонный стол.
- Учудили? Я бы это так не назвал, Валера, - Котов покачал головой. - Твой сын пытался изнасиловать девушку, ты это понимаешь?
- Конечно, подобный поступок ужасен. Но так ли все было? По словам Кости, он просто решил шутки ради попугать. Шутка не приемлемая, - тут же оговорился отец, - но намерения действительно «это» сделать у него не было.
- А вы видели синяки на руках Яны? Ушибы на коленях?.. Ты же понимаешь, что я могу отличить одно от другого.
- Это я понимаю… но… Костя поступил плохо, не обдумано, но он был пьяным, а вот Максим… По его вине мой сын теперь в больнице. У него сломана челюсть и сотрясение!
- Я Максима оправдывать не буду. Но кто из нас поступил бы иначе в такой ситуации? Ты бы сам что сделал? – Григорий не стал дожидаться ответа. - Но я здесь по другой причине, - продолжил он. - Яна Демидова попросила озвучить свое предложение. Самой ей, сам понимаешь, не просто говорить.
- Хм. Дай угадаю, - ухмыльнулся отец Кости. – Демидовы не будут выдвигать обвинение, если и мы промолчим.
- Именно.
- Хорошо придумали, - он мотнул головой. – Испугалась девчонка – да. Ну разбил я твоему сыну нос, защищая своего – да. Но Костя, он несколько недель в больнице пролежит. А потом восстановление, сколько по учебе пропустит. Разве это нормально?!
- Не надо повышать голос, - спокойно ответил Григорий. – Думаю, что родители Яны с тобой не согласятся. В любом случае, решение за вами. Но ответ дать нужно не позднее завтрашнего утра.
- Что ж, я тебя услышал, Гриша. Я позвоню тебе, приходить не обязательно.
- Согласен, не обязательно.
В гробовой тишине отец Кости проводил Котова до двери. Около десяти вечера Валерий Александрович Петровский позвонил и сообщил свое решение.
Спустя несколько минут Максим уже стоял на пороге Демидовых. Дверь открыла тетя Надя, мама Саши и Яны, и приветствовала его доброй улыбкой. Она и раньше хорошо относилась к нему, а после случившегося обожала всей душой.
Сначала Яна не хотела рассказывать родителям о случившемся. Посыпались бы вопросы, возгласы и очередные слезы.
Решение изменилось, когда родители Петровского гневно сообщили, что обо всём заявят. После визита Максима, видите ли, их горячо любимый сын угодил в больницу, и они это так не оставят. С категоричным заявлением отец Кости примчался прям на работу к Григорию Борисовичу в понедельник утром.
Ошеломленный новостью о зверском поступке своего сына, старший Котов помчался домой. Яна всё ещё была у них. Она боялась оставаться в квартире одна с братом, а родители Демидовых должны были вернуться только ближе к вечеру. Григорий Борисович сначала удивился присутствию сестры Саши. Он ведь ночевал на даче, а утром сразу поехал на работу, оставаясь в полном неведении. Но охваченный гневом не придал большого значения неожиданной гостье и с пристрастием накинулся на Макса.
Отец был в ярости - его сын отправил человека на больничную койку! Он требовал объяснений. Всё кричал, подумал ли он о матери и тому подобное. Но Максим толком ничего не говорил, лишь повторял, что давно пора было врезать этому уроду. Терпение Григория Борисовича заканчивалось. Неожиданно в гостиную, где происходил отцовский допрос, вошла Яна. Старший Котов сдержано попросил её не вмешиваться, но она перебила его и буквально на одном выдохе все рассказала.
В подтверждение всего случившегося, Яна завернула рукава. На запястьях отчетливо виднелись оставшиеся синяки. Хотела и ушибы показать, но видя состояние девушки, отец Максима её остановил. Понял, что все услышанное - правда.
Григорий Борисович оторопел, растерялся. Ведь они дружили, сколько себя помнили! Как такое могло произойти? Но через мгновение к нему вернулось самообладание. Сына он уже не отчитывал, а пытался обдумать дальнейшие действия. Но Яна и здесь вмешалась. Она попросила его выступить посредником и сообщить Петровским, что не будет заявлять, если и они откажутся.
Естественно, что старший Котов не мог скрыть ужасную новость от её родителей. Как только вернулись Демидовы, Григорий Борисович проводил Яну домой. Обсуждать пришлось все с отцом, так как мама была не в состоянии о чем-либо думать после такой новости.
Долго убеждать родителей не пришлось. Папа Яны и сам был готов тут же отправиться в больницу, чтобы добавить подонку лично. Но поскольку был остановлен старшим Котовым, то в какой-то степени порадовался про себя, что за любимую дочь вступился Максим, и готов был помочь без колебаний.
Сразу же от Демидовых Григорий Борисович направился к Петровским. После тягостного визита он решил поговорить с сыном. К счастью Максим не стал упрямиться, как это обычно бывало, и всё рассказал. Молча выслушав, отец лишь сказал затем, что желание заступиться правильное. Однако пора бы уже думать, не школьник. Последствия могут быть тяжелыми. Избивать до потери сознания неприемлемо. «Ты не он, Максим, - сурово произнес старший Котов. - Не зверь. Понятно?»
После беседы, Григорий Борисович отправился в гостиную. Покой и коньяк были необходимы. Правда, наслаждаться пришлось не долго. Ответ Петровских последовал довольно быстро. Значит, не особо верили в версию своего сына, решил старший Котов. Но на этот раз сам к Демидовым уже не пошел. Устал. И отправил сына.
Сам Максим испытал невероятное облегчение, узнав о решении Петровских. Он не сильно жалел о содеянном. Казалось, злость на Костю не пройдет никогда. Но переживал за мать, да и отцу какого было бы, с его то должностью.
Когда же появился у Демидовых вечером, чтобы сообщить решение Петровских, то даже сконфузился от столь радостного приема тети Нади. Конечно, было приятно, чего уж там, но и неловко. Он считал, что как раз не сделал самого главного – не проводил. Ожидать подобного поведения от друга, конечно, тоже не мог. Но от этого было не легче.
- Ну что Максим? – с беспокойством спросила тетя Надя.
- Они согласились, - с легкой улыбкой ответил он.
- Уф! – с облегчением выдохнула она. – Хорошо, очень хорошо, - взволновано бормотала тетя Надя. – Ты проходи, не стой в дверях. Ой, - она усмехнулась, - хотя сама тебе проходу не даю своими расспросами. А лицо уже получше, да?
- Ага, - продолжал улыбаться Макс, всё больше смущаясь пристальному вниманию к себе.
- Мам, да дай ты человеку пройти, - пришел на помощь Саша.
- Верно-верно. Вы идите, ребята, а я на кухню. Чай будете? Ну конечно будете, - и она посеменила, продолжая что-то говорить.
- Ну здорово, - уже не так бойко сказал Саша, протягивая руку.
- Привет, - Котов нахмурился, но ответил.
- Макс, прости, - заговорил Саша, не выпуская его руку.
- Мне тебя не за что прощать, - и высвободился. - Наши с тобой размолвки меня уже не волнуют, а с остальным тебе к Яне.
- Она меня и знать не хочет. Игнорирует.
- А ты чего ждал, - тихо ответил Котов. – Тебе еще повезло, что она про тебя… Да, - он махнул рукой, - не хочу об этом.
- Понимаю, - виновато ответил Саша, а потом грустно ухмыльнулся. – Она, ведь, даже сейчас спасла мою шкуру. Узнай предки, что упился и... башку оторвали бы.
- Да, - Макс еле заметно улыбнулся, как будто что-то вспомнил приятное, - Янка всегда нам помогала, - и пошел к ней в комнату.
Привалившись к подушке, Яна лежала на кровати и в очередной раз пыталась прочитать предложение в книге. Но мысль раз за разом ускользала от неё. В голове невольно мелькали события воскресного вечера. Злобное лицо Кости, его разбитые губы, ужасные слова. По телу пробегала мелкая дрожь.
До сих пор не верилось, что он хотел с ней так поступить. И не верилось, что она смогла убежать. А было мгновение, когда думала, что не получиться. Согласись на предложение Максима проводить её, то ничего бы не случилось. А в итоге - Максим чуть не влип в серьезные неприятности.
Ужасное чувство вины грызло Яну весь день. Разбитое лицо Котова увидела только утром. Он не хотел говорить, но в итоге сознался. Внутри что-то оборвалось. Без конца причитала о своей вине: и дружбу их разрушила, и Максим теперь может оказаться в тяжелом положении. Только слез не было, странное непонятное опустошение.
Но Котов ни в чем не сомневался. Успокаивал. Говорил, что какая к черту дружба? Друзья так не поступают. И он не жалеет о разбитой морде Петровского. Затем обнял.
День был странным. Особенно до прихода отца Максима. Оба молчали, но это их не тяготило. А если что-то говорили, то коротко. Почти все время сидели на диване, смотрели всякую ерунду по телевизору. Но Максим всегда был рядом. Обнимал, словно боялся выпустить и потерять. Яна чувствовала себя очень спокойно.
Воспоминания тогда еще не беспокоили. Только после прихода отца Максима, и всё ему рассказав, образ Кости начал всплывать в памяти. Яна прикладывала все силы, чтобы не думать, не вспоминать. Получалось с трудом.
Чтение книги – последняя надежда. Но слова как немые: перечитывая, раз десять, одну и ту же строчку, она ничего не слышала. Еще и это мучительное ожидание ответа от Петровских. Как же страшно! А вдруг не согласятся, что тогда ждет Максима?
Раздался стук. Поток мыслей остановился. Яна сказала, что можно войти. Появился Максим. Резкость его скул смягчилась легкой улыбкой. Прищуренный взгляд смотрел с нежностью. Она улыбнулась в ответ.
- Не вставай, - сказал он, - я рядом посижу. Что читаешь?
- Так, стараюсь опережать программу, - с легкой небрежность ответила она, прижимаясь к нему.
- Петровские согласились.
- Ну и хорошо, - Яна крепко обняла его. – Я очень переживала.
- Не стоило, выбор был не велик. Любой бы согласился. Знаешь, хотел тебя спросить, - она внимательно посмотрела на него. – Может, махнем ко мне на дачу? Там, конечно, бабуля с мамой. Они меня будут периодически дергать, но ты отдохнешь, развеешься.
- Было бы здорово, - обрадовалась Яна. – А когда можно уехать?
- Да хоть завтра утром.
- Спасибо, Максим! - она смотрела на его лицо, все такое же резко очерченное, грубоватое, а теперь еще и разбитое, но родное, любимое. – Спасибо, - шепотом повторила она, - Что бы я без тебя делала, - и с нежностью поцеловала.
Он аккуратно прижал её к себе, отвечая на столь долгожданный поцелуй. После случившегося не торопился, осторожничал. И вот она близко, и он чувствует ее тепло, слышит учащенное биение сердца. Максим остановился, но не выпускал Яну из своих объятий. Заботливо убрал сбившиеся на лицо кудряшки, провел пальцами по щеке. Хотел сказать, что любит, но слова остались где-то внутри, под замком подступающей тоски.
- Не грусти, - приободрила его Яна, заметив тень грусти на его лице. – Мы же ещё не прощаемся.
Конец.
Огромное спасибо за Ваше чтение !
Если увидели описку или ошибку- напишите, я исправлю.
С уважением, Даша Ясная.