Кризис всегда бывает всеобщим, всеобъемлющим, — комплексным. Оттого не только пролетарии лишаются работы, но массы крестьянства устремляются в города. Конечно массовую сельскую миграцию вызывает капитализация сельских районов. И все лишние рты, потенциальные трудовые резервы для капитализм и индустриализации трогаются с месте в поисках заработка. Это классика поиска лучшей доли.
Но классика не отвечает, кто и почему встречает в городах и как эта внезапная встреча отражается на судьбах родины.
Традиционные люди, а данном случае в все младшие сыновья, лишенные наследства (зерефы) не являются никакими фашистами, нацистами, коммунистами. Они ничего не смыслят в системной идеологии. Но имеют свои понятные образы. На эти образы накладываются всего лишь новые впечатления от увиденного. Все зависит от тех сказочников, что их встретят и расскажут им сказки. От этого и зависит, кто будет коммунистом, а кто фашистом. Тот, кто может говорить и говорить внятно и восторженно, тот и получит на выходе новых слушателей, а может даже исполнителей его воли. Зерефы не могут так складно говорить, они могут только мычать, издавать звуки и предложения — эмоции, нет говорить могут конечно все люди мира, но «мычание» зерефов просто смысловое, это метафорическое молчание. А вот ремиды могут говорить складно и возбуждающе. Вся разница между ремидами и зерефами не в традиции, ремиды ее тоже знают, ведь все таки они с зерефами один народ, а в опыте. Ремиды затратили на обучение красочной речью на целое поколение, а может и больше. При кризисе, еще мы знаем, все ремиды опускаются на целое поколение вниз по лестнице рефлексии и превращаются в неких зеремидов мещан. Деградация происходит со всеми. И ремиды не исключение. Даже сегодня ремиды парализованы. Они ничего не хотят делать. Они не хотят даже делать замечание быдлу. А зачем? Быдло все равно пошлет их куда подальше. При так называемой демократии рулит физическое большинство. И это чепуха, когда говорят, что демократии нет. Что все контролирует коррумпированная олигархия. При рынке демократия, выражение большинства все равно происходит. Это выражение воли существующей культуры большинства опосредованно. Потому ремиды уступают воле некультурной толпы, которая харкает и бросает мусор не доходя до помойки. Но эти зеремиды вовсе не те, что были отцы этих бывших ремидов. Это очень грамотные и уверенные в себе зеремиды имперцы. Да-да, имперскую идею носят в себе униженные и оскорбленные кризисом гордые культурные интеллигенты. Они были культурными, были авторитетными, но стали никому ненужными, почти люмпенами империи. Люмпены империи конечно всегда вспомнят, что в «прежние великие времена» было так хорошо. Так чинно, так благородно. Это не трава зеленее и небо голубее. Это почти злобная поэзия в перемешку с черными слюнями. Они были почетными гражданами великой империи. «Как жаль, что произошло крушение нашей империи, унижение нашей родины». Мычащие угрюмые зерефы могут качанием головы подтвердить то, что они никогда не видели, но слышать о великом, им им очень приятно, мифы греют уши. Получается грубая картинка, как зерефы вербуются ремидами в националисты, а дальше вполне возможны и штурмовые отряды. Мы видим, что идеологами зерефы быть никак не могут и вообще не знают, что делать, но они носят в своей памяти вопрос, а кто виноват? Кто виноват в том, что они тут ходят голодными, безработными. Кто за это ответит? Зерефам нужен враг. Конкретный враг, чтобы выместить на нем отчаяние и злобу. Ни отец, ни старшие сыновья в этих образах вины не появляются. Но появляются стрелочники, на которых указывают опущенные кризисом ораторы ремиды. Связка такая: встречаются два потока, одни с поиском виновника и врага и встречный поток о былом величии. Два потока друг друга дополняют и образуют идеологию, например нацизма. Если зерефов некому из ремидов встретить, к тому же всех зеротов (аристократов) истребили, заставили мигрировать, то младших крестьянских сыновей встречают совершено свежие горожане, они же революционеры. Если зеремидов больше ремидов, то тут верх берет учение Карла Маркса о коммунизме, то есть о будущем счастье идет речь, — будущем, а не о прошлом. У ремидов идеологов направление всегда назад, в великое прошлое, у зеремидов вперед — в оптимистическое будущее, «где не придется жить ни тебе, ни мене…»
Но только не подумайте, что суровые деревенские парни сразу поверят городским снобам со вздернутыми носами и с вызывающей позой. Навстречу, опущенным кризисом ремидам сказочникам, выходят с не менее вызывающей позой вожди сельских делегатов зерефов. У нацистов, фашистов вожди тоже происходят от интеллигенции, но сельской. Такая биография и у Гитлера, и у Муссолини. Они — дети сельских служащих. То есть с логикой и потенциальной позой, с риторикой заминки быть не могло.
Два тоталитаризма https://ridero.ru/books/dva_totalitarizma/freeText