Когда я был маленьким, мой папа работал на очень важном заводе, выпускавшем очень важные станки для очень-очень важной цели: превзойти Америку по всем экономическим показателям. Папа был ударником труда и отличником социалистического соревнования и поэтому всегда приходил с работы уставший, но гордый собой и всем рабочим классом.
Каждое утро мама наливала в термос крепкий сладкий чай с шиповником, чтобы папа мог попить горяченького, не отходя от места работы.
Но папа за весь рабочий день отпивал из термоса только пару глотков. Вы спросите, почему? Да потому что он знал, что мне ужасно нравится шиповниковый чай, который весь день настаивался в термосе и приобретал от этого удивительный пряный вкус.
Сейчас сердце сжимается, когда об этом думаю. Ведь наверняка папе тоже очень хотелось чая, но он усилием воли берёг этот чудесный, горячий, терпкий напиток до вечера, для своего сына.
Для меня.
...И вот однажды папа пришёл с работы торжественный и задумчивый. Мы с мамой сразу поняли, что сегодня — великий день, и присели на диван. Но перед этим я всё-таки налил себе полную чашку чая из термоса, чтобы в процессе дальнейших событий начать его потихоньку пить. Ну, если только папа не расскажет ничего настолько страшного, после чего пить чай уже не полагается.
Папа сел на стул, откашлялся, серьёзно на нас посмотрел и сказал:
— Ну вот, семья. Меня выдвинули в депутаты. На общем собрании коллектива нашего завода. Почти единогласно.
В нынешнее время мы с мамой сразу поняли бы, что папа шутит. Как это так: простой заводской рабочий — и в депутаты? Все же знают, что депутатами могут стать только бандиты, коррупционеры или олигархи. Или близкие родственники бандитов, коррупционеров и олигархов.
Но это только сейчас так. А в советское время людей выдвигали в депутаты не за деньги, а за доброту, честность и скромность. Поэтому среди депутатов было много рабочих, учителей и врачей. И даже, вы не поверите, доярки и трактористы были. И мой папа тоже вполне мог стать депутатом. Потому что он был добрый, честный и трудолюбивый — всё как полагается.
Мы с мамой после папиных слов, конечно, замерли от неожиданности и восхищения. Но я, хоть и замер, всё равно отхлебнул немного чая и спросил:
— Пап, а если ты будешь долго и хорошо работать депутатом, тебя потом могут выбрать Брежневым?
Я так сказал, потому что ещё не знал таких сложных слов как «Генеральный секретарь». Мне казалось, что Брежнев — это как бы такая должность.
Мама почему-то сразу побледнела и дёрнула меня за рукав. А папа не стал меня ругать за мой дерзкий вопрос. Он помолчал немного и спокойно сказал:
— Что ж. Если надо будет — то можно и Брежневым.
И я, конечно, сразу же представил, как мой папа станет Брежневым.
Тот Брежнев, которого сейчас по телевизору показывают, выступит в программе «Время» и скажет:
— Товарищи! Дорогие товарищи! У меня есть очень важная новость для трудящихся СССР и всех социалистических стран. Настала пора мне выйти на пенсию, чтобы по-стариковски читать газеты, играть в домино во дворе и ездить на дачу копать картошку. Но вы не пугайтесь, потому что заменит меня совершенно замечательный человек, папа во-о-он того мальчика.
И понимаете, какая штука: когда я об этом подумал, мне и в голову не пришли никакие корыстные фантазии — например, мысль о том, что когда папа станет Брежневым, он мне запросто сможет подарить электрическую железную дорогу, или снегокат «Чук и Гек», или даже велосипед «Салют С» с блестящим пузатым звонком на руле.
Я об этом не думал. Я представлял совсем другое — как мой папа будет бороться за мир и дружбу, и за то, чтобы на нашей планете Земля нигде и никогда не плакали дети.
Я был уверен, что мой папа будет очень хорошо за это бороться и поборет всех, кто ему будет мешать. Ну, вы понимаете, кого. Капиталистов там всяких и их приспешников.
...Вот такие странные в то время были дети и взрослые — бескорыстные и наивные. Сейчас даже не верится...
А депутатом мой папа так и не стал. Брежневым — тем более. Потому что одновременно с депутатством папе предложили вступить в коммунистическую партию, а он отказался. И как-то, видимо, неправильно отказался, не теми словами. Настолько не теми, что с того момента путь в депутаты для него был закрыт раз и навсегда.
Так что побыть сыном Брежнева мне не удалось. Ну и ладно, я ничуть об этом не жалею. Тем более, вдруг в Кремле всем — даже Брежневу — запрещалось ходить на работу с термосом. И тогда не увидел бы я больше вкуснейшего горячего чая с шиповником…
Рекомендую послушать этот рассказ в исполнении Заслуженного артиста России Владимира Левашёва: