Муж моей двоюродной сестры Клавы был, конечно, мужик весьма колоритный. Внешне он напоминал почтальона Печкина, худосочный, с глазами немного навыкате, большим носом и солидными усами а-ля Максим Горький. Звали его Эдиком, хотя он и предпочитал полную форму имени – Эдуард. Правда, вся родня всё равно называла его Эдиком, потому что на Эдуарда он совсем не тянул. По характеру он был немного вредным, но, по сути, не злым, не склочным и не завистливым.
Было у него три недостатка – любовь к выпивке, лень и азарт. Но, надо признать, это были какие-то безобидные недостатки. Выпив, он вечно попадал в какие-то переделки, но буйным не был, просто так получалось. Лень проявлялась в том, что он все делал только из-под палки и после того, как его жена Клавдия разозлится и начнет гонять как сидорову козу. Тогда у Эдика вдруг находились какие-то скрытые до того силы, и он летал по дому или дачному огороду электровеником. Ну а азарт выливался в постоянные споры и пари, где ставкой была, главным образом, бутылка беленькой.
Каждое лето их семья переезжала на дачу. Клава в семье считалась главной огородницей, к ней все обращались за советами по пасынкованию, окучиванию и прочим премудростям. Работала она в научном институте сельского хозяйства, выводили какие-то морозоустойчивые сорта томатов и огурцов, поэтому сомнений в ее компетентности ни у кого не было. В августе Клава начинала закатывать банки с огурцами, причем счет шел даже не на десятки. Здесь у нее была заклятая соперница – двоюродная сестра-ровесница Нинка. И если в посадках Нина признавала превосходство сестры, то уж в кулинарной сфере, включая консервирование, конкуренции не терпела. Вся родня радовалась такому противостоянию, ведь и Клава, и Нина угощали их своей продукцией:
- Попробуйте, в этом году отличные огурчики получились!
- Да что там Клавкины, вы мои возьмите! Всяко вкуснее будут!
Эдик часто пользовался этим. Иной раз Клава жадничала, не давала мужу огурцов на их посиделки с мужиками, а Нина тут как тут:
- Эдичка, зачем тебе та отрава! Вот, возьми моих баночку! – дача Нинки была по соседству, потому споры Эдика с женой были всеобщим достоянием.
История, которую я хочу рассказать, произошла летом 1982-го. Тогда шел чемпионат мира по футболу в Испании, телевизоров на дачах практически не было. Но Эдик, который несмотря на свою природную лень, был мастер на все руки, сумел притащить свой «Рубин» на дачу и настроить антенну так, что изображение было очень даже приличным. В связи с этим почти вся мужская половина собиралась на даче Клавы и Эдика. Мужики приносили пиво, рыбу, ор стоял на весь дачный массив, пугая всех окрестных белок и сусликов. После матча кто-то расходился, а кто-то переходил на более крепкие напитки. Нового урожая огурцов еще не было, поэтому в ход шли остатки прошлогодних закаток. Клаве было ужасно жалко, но если бы она отказала как в прошлый раз, то она была уверена, что змея-сестричка Ниночка тут же подсуетится, и принесет свою. И эти глупые мужики опять буду считать, что «Нинка-то какая мастерица!». Такого Клава снести не могла, поэтому, вздыхая, выделяла мужу требуемую баночку.
После матча Бельгия – СССР, который наши выиграли с минимальным счетом, посиделки затянулись. Праздновали победу, водки оказалось много, даже с избытком, две литровых банки огурцов уже слопали, и мужики отправили Эдика домой за третьей. Тот, уже будучи в изрядном подпитии, отнекивался. но его взяли на "слабО". Проигрывать споры Эдик не любил и потому отправился на свой участок (а пили в общей беседке, Клава их после матча из своего дома погнала).
- Клавка! Давай еще банку! У нас все закончилось!
Клавдия, работавшая на огороде, выпрямилась:
- Вот еще! Последняя банка осталась. Дети в выходные приедут, для них припасено! И всё, сворачивай свой праздник, ступай спать! Утром будем огород поливать.
Но Эдику как вожжа под хвост попала:
- Наши выиграли! Имею право отметить! Давай огурцы сюда!
- И так две банки унес, тебе мало, что ли?!
Но Эдику море было по колено:
- Мало! Маловато будет! Слышишь, ма-ло-ва-то!
Тут Нинка в заборной щели нарисовалась:
- Эдичка! Ну что ты нервничаешь! Иди сюда, я тебе дам баночку!
Клавдия рассвирепела:
- Ну ты-то куда лезешь?! Своего мужика мало, ты моего переманить вздумала!
А Эдик, пропустив все слова мимо ушей, уцепил только одно знакомое слово, «мало»:
- Мало! Ей мало! Ма-ло-ва-то!
Тут даже Нинка струхнула, пробормотала, мол, не нужен ей никакой Эдик, ей и своего мужа хватает, и тут же ретировалась. Клава всхлипнула, сунула пьяному мужу последнюю банку огурцов, и ушла в дом. Она не видела, как муж дошел до забора, где на привязи сидела их собака, кавказская овчарка по кличке Жуля. Несмотря на свой угрожающий вид, Жуля была добрейшим существом, ни разу ни на кого не гавкнувшим. Эдик полез к собаке целоваться, а потом в его хмельной голове что-то щелкнуло, и он отключился.
Проснулся Эдик внезапно. Далее с его слов:
- Открываю я глаза, а в пятнадцати сантиметрах надо мной – деревянный потолок. Ну, думаю, все, приплыли! Я в гробу! Руки затекли, почти не двигаются… Повернул голову направо – деревянная стенка, ну точно гроб! Налево посмотрел, и слеза потекла по моей щеке… Я увидел банку с огурцами! Клавушка моя… И тут ужас такой охватил, подумал, неужели уже закопали? Как же мне выбираться-то! На ногах что-то тяжелое лежит, придавило. Но, как ни странно, теплое. Думаю, вот Клавка, пуховое одеяло не пожалела, в гроб положила. Аж всплакнул, какая у меня жена! А я ее не ценил, дурак! А огурцы какие делала, куда лучше Нинкиных! Чувствую, что воздуха мало, значит, скоро закончится. И так мне стало обидно! И что пожил так мало, и умру так глупо! А главное, жене не скажу, как я ее ценил и любил! Всхлипнул, и вдруг… «Пуховое одеяло» зашевелилось! Ноги вдруг оказались свободными, и я смог ими пошевелить! А потом в мой «гроб» сунулась знакомая мохнатая морда. Жулька! И только тогда дошло, что я в ее конуре головой лежу, а одеялом и была сама Жуля.
Изрядно помятый Эдик зашел в дом, держа в руках банку с огурцами. Обиженная Клавдия всем своим видом показывала, как она оскорблена. Муж подошел к ней, обнял, уткнувшись лбом в ее голову:
- Клав! Ты у меня такая хорошая! Таких как ты мало на свете!
Клава подобрела:
- Правда? – и, вспомнив, вчерашние выкрики мужа, уже с улыбкой добавила, - Маловато?
Эдик, поняв, что он прощен, с жаром ответил:
- Правда! И огурцы твои – самые лучшие!