Мы росли в позднем СССР. Что такое карманные деньги мы не знали. Однажды меня и брата Матвея пригласил на день рождения мой друг Никита. Родители Никиты играли с нами, а в перерывах угощали нас тортом «День и ночь», хрустящим хворостом и трубочками с кремом. В конце праздника мама Никиты торжественно внесла в зал большое белое блюдо. В самом центре белой глади покоился упитанный шоколадный батончик с гребешками на спинке. Глаза детей просияли. «Сникерс!» - завороженно прошептала девочка рядом со мной. Только мы с Матвеем не поняли общего восторга. Мы видели батончик исключительно в магазине и недоумевали, почему одна шоколадка стоит как три килограмма конфет «Мишка на севере»?
Мама Никиты сняла обертку со сникерса, достала из кармана фартука офицерскую линейку и замерила батончик. Папа Никиты, работавший хирургом, сделал несколько ювелирных разрезов скальпелем, поделив батончик на шесть безукоризненно равных частей. Мне повезло: досталась попка. Я с удивлением рассматривал дивное устройство батончика. Белые зерна арахиса утопали в нуге. А поверху протекала карамельная река. Я положил невиданное чудо на язык. Стал жевать. Вкусовые рецепторы запели хором. «Не-е-ет! Нет ничего вкуснее на Земле! Не-е-ет! И за пределами Земли ничего вкуснее нет».
На следующий день мы с Матвеем уже не мечтали об электронной игре «Ну, погоди!» А только о сникерс. Значит, нужны были деньги. В частных домах неподалеку поспели яблочки. Мы стучали в дом и, если никто не отзывался, быстро обносили яблони во дворе. Собрав ведро «Белого налива» несли его на местный рынок. Заветный батончик был приобретен лишь через неделю, на выручку с одиннадцати проданных ведер. Мы по очереди несли заветный артефакт домой. Каждый из нас стремился подольше подержать волшебный сверток в руках. Дома Матвей схватил линейку, а я - нож. Мы закрылись в туалете, сняли и аккуратно сложили обертку. Стали делить. Но Матвей, конечно же, мухлевал. Его кусок казался больше, а меняться он наотрез отказался. Мы спорили яростным шепотом, кусались, тянули батончик туда-сюда, пока вдруг не выронили свое сокровище в унитаз. Глядя на затонувший фрегат с драгоценностями в побуревших от ржавчины водах, мы оба зарыдали. Вдруг в дверь постучали.
- А ну геть с гальюна! – прокричал сосед, дядя Толя.
Прощание с мечтой закончилось.
Мы медленно вышли, пряча заплаканные лица, и через пару шагов побежали.
- А смывать говешки за вами кто будет? – кричал вслед дядя Толя. - Рональд Рейган?
