Глава первая. Айболит и Варвара. Жизнь рядом с гением.
Варенька сидела у окошка и смотрела, как капли дождя стекают по стеклу. В душе её нарастало глухое отчаяние. Варенька рассеянно теребила в руках то, что некогда было зелёной юбкой – последней нарядной вещью, оставшейся от прежнего беззаботного времени. Ныне это были невообразимые лохмотья, годные разве что для того, чтоб представлять нищенку в каком-нибудь домашнем спектакле. Варенька всхлипнула и украдкой утёрла набежавшую слезу никуда не годной зелёной тряпкой. Ей хотелось рыдать, ругаться нехорошими словами, выгнать поганой метлой весь этот зверинец, а заодно отходить той же метлою гениального младшего братца, чтоб тот хоть немного научился смотреть на вещи здраво и разумно… но привычка в очередной раз победила. Варенька вздохнула, зажгла свечу и уселась в кресло-качалку, откуда с истошным писком выскочила очередная белая крыса. Варенька про себя чертыхнулась и погрузилась в тяжкие раздумья.
Младшего братца Бореньку Варенька обожала и боготворила, как и все в семье. Папенька с маменькой считали сыночка поистине гениальным и позволяли ему очень многое. Поэтому Боренька таскал в дом всяких жучков, паучков, головастиков, а также специально для любознательного мальчика в доме держали белых мышек, кроликов и прочих мелких зверушек. Боренька, мальчик от природы добрый и жалостливый, приносил домой всякую хворую живность и лечил её разными способами. Живность когда выздоравливала, а когда и дохла, отчего жалостливый Боренька заливался слезами и подолгу рыдал. Маменька с папенькой прочили сыночку карьеру великого доктора и потому биологическим экспериментам отпрыска никоим образом не препятствовали.
Вареньку же, как более старшую и ответственную, родители держали в строгости, называли по-взрослому Варварою и всячески подчёркивали, что она должна за Боренькой присматривать и создавать благоприятные условия для развития способностей маленького гения. И Варенька очень старалась. Она отмахивалась от каких-то собственных устремлений и с энтузиазмом репетировала Бореньку сначала по гимназическим наукам, затем и по университетским. Варенька, от природы способная к языкам и музыке, в любимые книжки заглядывала украдкою и лишь изредка; она потихоньку музицировала, чтоб не раздражать родных, но по первому требованию бросала свою «блажь» и «ерунду» и, вздыхая, отправлялась штудировать книжки по биологии, медицине и ветеринарии, а также чистить клетки с подопытными мышками и крысами.
Все привыкли к Варенькиной жертвенности и считали, что так оно и должно быть. Время шло, папенька с маменькой упокоились на местном кладбище, а Варенька всё так же создавала лучшие условия для гениального братца, который, справедливости ради, и впрямь стал замечательным доктором, и к нему буквально выстраивались очереди страждущих. Боренька не отказывал никому, он врачевал абсолютно всех – и людей, и их питомцев, и даже всяких диких тварей, которые в том нуждались.
Так они и жили в небольшом домике на побережье. Варенька, которую отныне иначе, как Варвара, не называли, хлопотала по хозяйству и готовила лекарства, которыми и лечил своих пациентов великий доктор. Чаще всего, разумеется, приходили лечиться жители ближайшего кишлака. Обычно страждущий заходил в приёмную с жалобными стонами:
- Ай, болит!
- Ну что, шибко болит? – участливо спрашивал Боренька, ныне – Борис Пантелеймонович.
- Ай, болит, шибко болит, доктор-джан! – ответствовал скорбный пациент и показывал, где ж у него «шибко ай, болит»
- Ай, болит, ай, болит, - жизнерадостно напевал добрый доктор, осматривая пациента. Местное население потому и прозвало его «доктор Айболит», игнорируя паспортное имя «Борис Пантелеймонович», очень трудное в произношении.
- Варвара! – зычно произносил Борис Пантелеймонович, и сестра покорно бежала на зов, бросая все свои текущие дела.
Доктор скоренько ставил диагноз, приказывал Варваре принести нужные препараты, и та, снабдив очередного страдальца необходимыми микстурами и порошками, провожала его до дверей, шёпотом разъясняя, что и как принимать – разумеется, на местном наречии, которое она втихаря выучила в кратких перерывах между штудированием медицинских книг, приготовлением лекарств и бесконечными домашними заботами.
А забот у неё было действительно бесконечное множество – ведь в доме кроме самой Варвары и доктора Айболита проживало огромное количество зверья – и зайчики, и кролики, и мыши, и крысы, и ёжики, и кого только не было… даже, кажется, бобры и выхухоли. А уж насекомых никто и не считал. Всё это звериное поголовье доктор обожал, и домашний зоопарк неустанно пополнялся новыми экземплярами. Содержать животных в клетках Боренька считал немыслимой жестокостью, и потому все звери бегали, где хотели и гнездились, где вздумается. Разумеется, животные роняли шерсть во время линьки, а также оставляли прочие следы своей жизнедеятельности иногда в совершенно неожиданных местах. К примеру, в блюдечке с семечками можно было запросто найти крысиные какашки, а книги и газеты частенько были погрызены просто в труху.
Варенька вздыхала, ежедневно вытирала пыль, выметала отовсюду кучи шерсти и разнокалиберных какашек, ну и конечно же – постоянно стояла у плиты, потому что надо было кормить и этот зоопарк. Частенько она думала, что вот ей бы очень хотелось завести котика. Одного только котика! Боже упаси – никаких экзотических пород, обычного полосатенького котика. Чтобы он мурчал, лёжа на её коленях, пока она при свете свечи читает книжку любовной поэзии на персидском, в те редкие минуты отдыха, иногда выпадающие на ее долю. Но как на грех – у Бореньки на кошек была аллергия! И поэтому с самого детства даже мечтать о котике Вареньке было строжайше запрещено.
Иногда Варенька, сидя по вечерам у окошка, потихоньку плакала, осознавая, что жизнь проходит, а она всё так же прикована к дому, к плите, к лаборатории и этим бесконечным склянкам с лекарствами. Она мечтала, что когда-нибудь выйдет замуж и обзаведётся кучей детишек. Её совершенно не пугали ужасы домашнего хозяйства, лишь бы из-под ног не выскакивали мыши и крысы, а в буфет не нужно было бы лазить с фонарём, чтоб нечаянно не напороться на очередного колючего ёжика. Но мечты оставались мечтами, потому как гости, изредка приезжающие к её именитому братцу, либо давно и прочно были женаты, либо даже и помыслить не могли заглядываться на печальную, замученную и кое-как одетую Варвару, платья которой были все в заплатках. Ведь над её одёжками частенько усердно трудились многочисленные грызуны, проживавшие в доме. Варенька же свою одежду терпеливо штопала и залатывала.
Вдобавок, Боренька подхватил очередную блажь – вдруг стал убежденным веганом и кроме шпината, морковки и прочей зелени кушать ничего не желал. А также в приказном порядке рекомендовал всё это и Варваре – для сохранения здоровья и долголетия. Несчастная Варенька, и так обладавшая телосложением весьма худощавым, стала вовсе прозрачной и анемичной. В возвышенные мечты её поневоле стали вклиниваться прозаические мысли о сочной отбивной, чахохбили, на худой конец – о хачапури с сыром. Но увы – всё это было под строжайшим запретом.
Однако вскоре в её жизни появилась надежда на изменения...
