«Самоучитель сценариста» – подпишитесь на авторский канал о драматургии, режиссуре и внутреннем гике (также в телеграм).
Вышел «Довод», Нолана опять обвиняют в бездушном математическом сюжете – как и с его предыдущими нефраншизными фильмами, как и Финчера, как и Стэнли Кубрика за много лет до них обоих.
Стивен Кинг очень не любит «Сияние», но к своей чести не просто критикует Кубрика «я автор, мне виднее», а аргументированно отстаивает свою позицию. Поговорим об этом, тем более что в давней схватке титанов скрыт ключик к так называемой «равнодушной расчетливости» Нолана.
«Проблема в характеризации и кастинговом решении. Джек Николсон – хороший актер, но совсем не подходящий на роль. Его последним резонансным фильмом был “Пролетая над гнездом кукушки”, и завидев его маниакальную ухмылку, зрители автоматически считают его психом с самой первой сцены. Но книга-то о постепенном соскальзывании Джека Торренса в безумие под зловещим давлением “Оверлука”. Отель как огромный аккумулятор, так сильно заряженный негативной энергией, что способен передавать ее любому, кто вступит с ним в контакт. А если парень чокнутый с самого начала, вся трагедия его падения – чистый пшик. Вот почему в фильме нет сердца, несмотря на мощный киноязык и виртуозные эффекты. Он просто не берет тебя за горло, как должен воздействовать настоящий хоррор».
В обстоятельном подкасте The Kingcast, где журналисты Эрик Веспе и Скотт Уомплер в компании приглашенного гостя обсуждают произведения Стивена Кинга, вновь зашел разговор о знаменитом интервью «Плэйбою», где Кинг называет классика «человеком, который слишком много думает и слишком мало чувствует» – один в один упреки в эмоциональном холоде, сегодня звучащие в адрес Кристофера Нолана и Дэвида Финчера.
«Ключевая проблема “Сияния” в том, что его снял человек, который слишком много думает и слишком мало чувствует. Он настолько прагматичный и рациональный, что одно допущение возможности существования сверхъестественных сил для него – непосильный вызов.
Он иногда звонил мне из Англии. Днем и ночью, вопрос времени его не занимал. Как-то раз он набрал мне в семь утра, чтобы спросить, верю ли я в Бога. Я смыл крем для бритья, поразмыслил минуту, и сказал: “Пожалуй, да”. Он ответил: “Нет, не думаю, что Бог существует”, и повесил трубку.
Я не настаиваю, что религия должна быть составной частью хоррора, но такой скептик до мозга костей как он, даже допустить не мог присутствие незримого зла в “Оверлуке”. Поэтому он искал зло в персонажах и снял локальную трагедию с едва уловимым сверхъестественным подтекстом».
Но еще интереснее не эти цитаты тридцатилетней давности (хотя все интервью – настоящее сокровище), а слова режиссера Скотта Дерриксона («Синистер», «Доктор Стрэндж») в защиту Кубрика. Я лично никогда безэмоциональными ни Кубрика, ни Финчера, ни Нолана не считал, но сквозь оптику Дерриксона их работы кажутся еще более величественными – хотя куда уж больше.
«То, как мы обычно рассуждаем о Кубрике, кажется мне фундаментально неправильным. Когда я рос, когда учился в киношколе, читал критику и обсуждал его с другими кинематографистами, все упирали на его дурную репутацию. Что он расчетлив, что он одержим идеями, что все его фильмы технически безупречны, но эмоционально стерильны. Мне кажется, все эти люди не понимают его подлинного величия.
В моем восприятии его творчества, больше всего Кубрика интересовало как раз то, в чем все ему отказывают. Эмоции. Но ему было недостаточно простых человеческих эмоций, которыми полны другие фильмы. Ему неинтересно наполнить вас счастьем или снять комедию, чтобы рассмешить. Его интересовал более сложный, более глубокий спектр чувств, и в эмоциональной тональности все его картины сильно отличаются одна от другой. Чем в более зрелом возрасте я пересматриваю фильмы Кубрика, тем отчетливее чувствую эту тональность. Какой бы мир он ни создавал на экране, сердцебиение его работ всегда в эмоциональном тоне. Просто это те эмоции, которые другие режиссеры даже не пытаются создать.
В “Сиянии” это глубинный, благоговейный страх перед возможностью небытия и пробирающий ужас от самого допущения загробной жизни, непознанного. Это настолько тонко, умно и на нюансах, что может быть, именно поэтому фильм не имел успеха в момент премьеры. Никто прежде не пытался зафиксировать такую эмоциональную тональность, поэтому нам оказалось сложно собрать ее воедино, как следует прочувствовать.
Я помню, когда посмотрел “Сияние” в первый раз, фильм не показался мне самым страшным на свете. Но теперь, когда я видел его много раз, я считаю его очень страшным. Потому что я чувствую этот эмоциональный тон, так блестяще им созданный и вживленный в фильм его изощренными приемами. Кубрик – исключительно эмоциональный режиссер, просто эмоции, с которыми он работает, не так просты и доступны».
Нам всем повезло, пару лет назад IMAX перевыпускал в повторный прокат (отреставрированную Ноланом) «Космическую одиссею», самый общепризнанно «холодный» фильм режиссера. И я понимаю, о чем говорит Дерриксон. Собранный Кубриком эмоциональный букет настолько сложный, что только находясь на серьезной ступени осознанности можно не быть размазанным по креслу психоделическим финалом картины, а попытаться облечь кубриковские образы в слова. Фильм о чуде, но не в детском восприятии магии, и не в доступном спилберговском волшебстве, а в значении много большем, об озарении, о ниспосланной ясности бытия.
Также и у Нолана. «Интерстеллар», визуальный экивок великой «Одиссее», это фильм о любви. Не плотской, не духовной, а о любви, как о движущей силе. Возможно, самой главной во вселенной.
Д А Л Ь Ш Е:
Коллекция сценариев Кристофера Нолана
Сценарист «Чернобыля» Крэйг Мэйзин – Как писать кино
Жора Крыжовников: как бороться с штампами в сценариях
.
«Самоучитель сценариста» – подпишитесь на авторский канал о драматургии, режиссуре и внутреннем гике (также в телеграм).