Начало истории
Время приближалось к полуночи, и, чтобы как то занять ожидание, Маша стала просматривать содержимое нижних отделов книжного шкафа: несколько альбомов с фотографиями и ежедневник. Достав альбомы, она рассматривала каждую фотографию: то, что осталось от ее семьи, родной семьи… Дойдя до последнего альбома, она нашла свои детские фотографии, на одной – она лежит на животе, беззаботно улыбаясь, на второй – сидит в цветастом платьице, прислонившись к валику из одеяла, на третьей… Она сидит, улыбаясь, держа игрушечную черную кошку со скошенными наклеенными глазами, за ней, в районе двери, четко видны очертания лица с теми глазами, которые были нарисованы на картине с натюрмортом.
Закрыв альбом, Маша оглянулась на дверь – пожелтевшая краска с трещинами выглядела мрачно, но ничего необычного на ней не было. Нарисованные они были или что это, голова отказывалась находить логическое объяснение. Взяв ежедневник, Маша заметила на нем в нижнем углу руну, выдавленную на черной обложке. На первой странице были выведенные чернилами странные знаки, а также слова, как поняла Маша, на латыни. Перелистывая страницы, она находила на них символы, сменяющие текст на мертвом языке. На одной из страниц было предложение на русском: «Приглашение Ахерона» и далее слова на латинице. Присмотревшись к словам в ежедневнике еще раз, она многократно заметила это имя в тексте, но понять что – то из него не смогла. На задней обложке ежедневника она увидела аббревиатуру Н.М. Странно, ее родного отца звали Николай Михайлович, со слов тети Наташи, выходит, ежедневник принадлежал ему, только что это за тексты со знаками, символами и пугающие картины? Для чего он это делал? Будучи художником, как говорила тетя, он был нестандартным человеком, непонятым и со странным видением мира, но в чем это выражалось, она не рассказала.
На полке, где Маша нашла альбомы, было что – то черного цвета, напоминающее на ощупь меховую подкладку в обуви. Вытащив этот предмет, Маша узнала в нем игрушку со своей детской фотографии, той, где были запечатлены глаза. Старенькая игрушечная кошка сантиметров пятнадцать высотой с криво наклеенными глазами напоминала не только о фотографии, но и о чем – то родном, что вспомнить в деталях Маша не могла.
Сзади игрушки находилась небольшая тканевая этикетка, на которой было написано: «Машеньке от мамы». Глаза Маши наполнились слезами. Уже не было страха, только боль и тоска. В голове четко возникла картина: она сидит в кроватке и обнимает эту самую кошку. Похоже это была ее любимая игрушка, а может, и единственная… Убрав слезы с лица, Маша положила ее в сумку, зная точно, что сохранит эту игрушечную кошку как память о самом близком человеке, которого никогда рядом с ней не будет.
Внезапно в комнате потянуло холодным воздухом: вспомнив, что во второй комнате осталось открытое окно, Маша поспешила его закрыть. Листья, залетевшие в комнату, лежали на полу и диване, подоконник намок от дождя. Закрыв створки окна, Маша услышала скрежет в замке и звук захлопывающейся входной двери: минута волнения сменилась радостью – тетя Наташа все – таки приехала.
Выйдя в прихожую встретить ее, Маша никого не обнаружила.
- Тетя Наташа, Вы здесь? – громко спросила она, подумав, что тетя прошла в кухню или зашла вымыть руки в ванной комнате.
В ответ – тишина, которую нарушали только обрывки песни по радио и шум ветра. Ощущение присутствия не покидало ее, но, списав все на воображение и ожидание тети, Маша успокоилась.
- Как раздражает уже это радио… - Маша последовала на кухню выключить надоевший грустной протяжной песней, больше похожей на похоронный марш, радиоприемник. Повернув рычажок, она услышала отчетливые шаги в прихожей:
- Тетя Наташа, Вы здесь? – снова повторила Маша.
Шаги приближались. Ощущение страха не покидало ее, размеренные и глухие шаги медленно приближались и, не понимая, зачем это делает, Маша залезла под раковину, съежившись и медленно, как можно тише, дыша. Это так знакомо… Это уже было… В детстве… Отчетливо вспомнив точь – в точь такие же шаги, то же ощущение, тот же страх, Маша ощущала дереализацию происходящего, и, вместе с тем, спина была мокрая а ладони похолодели.
Шаги были в кухне. Задержав дыхание, Маша с ужасом ждала, когда они уйдут, а они уйдут и ей нужно будет выбежать из под раковины в подъезд, а потом на улицу, как это было уже… много лет назад. Лихорадочно вспоминая, где ключи, она слышала, как шаги стали тише и перешли, похоже, в комнату. Необходимо взять ключи и открыть дверь, главное, сделать все быстро, после чего покинуть это жуткое место.
Маша выбежала из кухни в прихожую, но ключей на полке не обнаружила. Они точно были здесь, она помнит, как положила их перед зеркалом, но ни на полке, ни на полу их не было. Ужас и паника охватывали ее, сердце громко билось, в глазах потемнело. Осев на пол и прислонившись к стене, она услышала снова ту же грустную песню по радиоприемнику. Она ведь его выключила, или она сходит с ума и все это ей привиделось, и она так и не дошла до кухни. Повторно выключив радиоприемник, Маша села на табуретку и закрыла лицо руками. Нет… Это определенно не могло быть, это какой – то дурацкий сон. Наверное, она задремала на несколько минут в прихожей, это все объясняет, но, вспомнив о ключах, она решила проверить, на месте ли они. Подойдя к полке и осмотрев все вокруг, ключей обнаружено не было. Это окончательно ввело Машу в состояние паники, без долгих раздумий она схватила трубку городского телефона и набрала на диске номер тети. Гудков не было. Тишина. Набрав еще несколько раз номер, Маша окончательно убедилась, что телефон не работает: гроза, похоже, сделала свое дело, и произошел обрыв линии.