После атаки на Киевский оперный театр агент ЦРУ попадает в плен и в перерывах между пытками съедает суицидальную пилюлю. Придя в сознание на борту корабля, он узнаёт, что его отряд уничтожен, а сам он прошёл проверку начальства и может быть допущен к главной миссии момента. Никакой информации, кроме как секретного шифра (надо сложить пальцы в замок и сказать кодовое слово «Довод», чтобы пройти в любые двери), ему, впрочем, не дают, и все нюансы задания он вынужден выяснять самостоятельно. Оказывается, на пороге новая мировая война, но в этот раз она связана не с современным врагом, а с инверсивным оружием и озлобленными потомками, которые по какой-то причине решили уничтожить собственных предков.
Описывать сюжет «Довода» — как пересказывать хорошо структурированный детектив, где каждая деталь — говорящая, а каждый персонаж что-то да значит и, как совы, не то, чем кажется. Мастерство автора в случае его новой картины, впрочем, настолько безгранично, что вне контекста всякие акценты теряются и перестают становиться так называемыми спойлерами. Но раз уж сам Нолан выбирает модель шпионского ретро-боевика с рассчитанным до секунд «вау-эффектом», да и зритель всё сильнее укутывается в информационную броню, через которую новости о смерти Хана Соло или Тони Старка пробиваются с великим трудом, мы поддержим общий дискурс и тоже будем рассказывать о «Доводе» вполголоса. Но без умалчиваний.
Эти же умалчивания, кстати, — одна из особенностей картины. Зрелищный «Довод» из всех прочих фильмов Нолана, пожалуй, сильнее всего связан с литературой. Литературой намёков и научных парадоксов, пасхалок и чеховских ружей. В последний раз настолько точно режиссёр структурировал историю в «Помни», где, что забавно, тоже схлёстывалось два временных промежутка: реверсивный и линейный. Вот только в «Доводе» эти таймлайны буквально пересекаются в одной плоскости, в финале окончательно превращая фильм в один большой палиндром, который можно смотреть в обратном порядке.
Хотя литература — не главный нолановский ориентир. Безусловно важный, составивший костяк, но не во всём задающий тон. Вот, например, жанровое кино XX века уже больше походит на ведущий художественный вектор. Без давящего интертекста (хотя цитирования, включая отсылку к финалу «Касабланки», есть), зато с авторским осознанием жанровых конструктов. Парадоксально неэстетичный до середины, лишённый визуального лоска — что, думается, было вполне осознанным шагом, — «Довод» подхватывает модель старых шпионских фильмов о холодной войне. Отсюда раздражающие всех злодеи-русские, секретные шифры, джеймсбондовские приборчики вроде того, с помощью которого герои забираются на небоскрёб, и, что важнее, протагонист-харизматик без заданной биографии, отпускающий едкие шуточки и одевающийся в эффектные костюмы.
Если уж возвращаться к нолановским ярлыкам, то режиссёр, безусловно, архитектор. Мнение это устоявшееся, уже избитое, но в «Доводе» получающее первое с момента «Начала» практическое подтверждение. Другое дело, что не настолько эмоциональное, как кино про похитителей снов, но в плане зрелища более завораживающее. Проводя связь между прошлым и будущим (буквально в сюжете противостояния предков и потомков), Нолан в это же время сталкивает архаичное с новаторским. Его фильм полностью состоит из конструктов: жанровых или чисто визуальных — не важно. Но последнее, учитывая любовь режиссёра к работе с пространством и временем, ближе к финалу начинает вытеснять скромные шпионские сюжеты и превращает кино в главное развлечение года с реверсивным погонями, взрывами и драками.
Поэтому жест Нолана, когда он вкладывает в уста одной из героинь фразу «Не пытайся понять», кажется наиболее щедрым с позиции вездесущего высокомерного демиурга. «Довод» не нужно понимать, им следует любоваться; упиваться каждой деталью и каждым звуком. Экранная физика перерастает саму себя и уже меняет пространство зала: эдакая открытка из прошлого (или будущего?), оставленная таинственным злым гением, для которого, по уверению публики, герои — марионетки, а кино — материал рукотворного памятника самому себе. Магия кино — ещё один ярлык, накладываемый на всякие уникальные проекты, но в случае этого фильма у его автора есть одно магическое заклинание, способное очаровать скептично настроенного зрителя.