Посвящается светлой девочке Элиане, к дню ее рождения.
За чуть приоткрытой узкой стрельчатой створкой окна сгущался синевой весенний вечер. Любопытный ветерок, пробравшись в комнату, пронесся под потолком, перелистнул станицы журналов и запутался в ее волосах. Он пах морской солью и пронзительно-горькой мимозой, Эля улыбнулась своим ощущениям, продолжая смотреть на картинку развернутого перед ней нотика. На картинке была зимняя ночь, передняя, выходящая на лесную опушку меж стволов сосен, часть деревянного домика-сруба, в окружении нескольких сосен, прогибающихся от лежащих на них снеговых шапок. Снегом было укутано все ― крыша на крылечке домика, все крылечко, ступеньки к нему, лавочка из дерева, притаившаяся между двух стволов, полузакрытая нависающими ветвями... Несмотря на то, что и в чердачном окошке, и в прихожей домика, и над крыльцом горел мягкий желтый свет, расталкивая сгущающуюся вокруг синеву, ни на крылечке, ни на ступенях, ни вокруг - не было ничьих следов. Снег охватывал все нетронутым пушистым покрывалом, даже на деревянной скамейке лежала целая шапка. Эля отвела глаза от экрана, потянувшись, взяла тонкую стеклянную чашку. В чашке отливал золотом зеленый чай, в середине плавали три маленьких зеленых листочка, образуя лилию. Эля некоторое время смотрела на них, улыбаясь своим мыслям. «Три листика, я сначала и не заметила. Наверное, те самые три листочка с вершины куста, из которых получается самый лучший чай...» Она отпила немного и прислушалась к своим ощущениям ― чай действительно оказался очень вкусным. «А я угадала» - поднеся чашку повыше на просвет, она вгляделась в зеленые листочки, по-прежнему плавающие лилией. «Трилистник.... Говорят, если загадать желание, и съесть трилистник, оно обязательно сбудется. Ах, как бы мне хотелось попасть в ту картинку.. Узнать, кто там живет - не может же там никто не жить. Посидеть на этой чудной скамеечке, наслаждаясь ясной зимней ночью, небом , неспешным разговором. Подняться по заснеженным ступеням, протянуть руку и, потянув на себя деревянную дверь, раствориться в этом пробивающемся отовсюду желтом сиянии, дружественном и теплом..» За этими мыслями Эля и не заметила, что выпила весь чай, и тонкая чашка в ее руке пуста. «И листочков нет. Значит, я с ними выпила. Глупая, глупая девочка. Такая большая, а в сказки веришь..» Она пошире отворила тонкую створку окна и стала смотреть наружу. Тем временем совсем стемнело, за окном плыла таинственная ночная прохлада. Тихо перешептывались просыпавшиеся по весне деревья, давешний ветерок снова выбрался за окно и деловито изучал сад, волнуя то там то здесь тонкие, еще без листвы, ветки. Из-за деревьев, предваряя сиянием свое появление, неторопливо выбиралась полная Луна. Через некоторое время она была видна уже вся, сверкая белым серебряным светом. Эля очень любила наблюдать за ночным светилом, ночью, когда Луна была полной, ее всегда охватывало смутное томление. Тайный ток крови, бегущей по телу, мягкие удары сердца ― чувства обострялись, шепча неведомое.. Лунные лучи, падающие сквозь ветки деревьев, рисовали причудливые, меняющиеся тени. «Тихо как, и деревья примолкли. Ни ветерка, даже этот проказник увеялся. А может, он свернулся на ветках дерева клубочком, и посапывает, смотрит свои ветреные весенние сны. На Луне ― дракон... Лунный Дракон..» Часто, вглядываясь в Лик, Эля думала, что Лицо больше выглядит похожим, когда Луна ― темно-желтая. А в такие моменты, когда она сияет , как начищенная серебряная монетка , вместо Лица отчетливо виден дракон, смотрящий на юг. «Лунный Дракон, Смотрящий На Юг.. А что, красиво... Надо будет племянникам рассказать..» Старшие братья Эли уже завели свои семьи, и ей очень нравилось возиться с детишками, рассказывать им всякие истории. «Когда я рассказываю им что-нибудь интересное и красивое, они так забавно замирают с приоткрытыми ртами. А в глазах кипит интерес ― что будет ? И ужасное волнение в опасных моментах, и радостные выдохи в счастливом финале..»
Луна, тем временем, миновав часть своего небесного пути, пропала из видимости, осталась только часть сияния, ускользающе намекая на свое недавнее присутствие ― как обещание увидеться снова. Ночная темнота, осмелев, стала окутывать деревья, тихонько просачиваться в приоткрытую резную створку, заползать в комнату. Но тут ее встречал отпор горевшей на столике в углу свечки, и тьме ничего не оставалось, как растечься по углам, прячась в тенях. Вздохнув, Эля прикрыла окно. Взгляд ее опять упал на картинку с домиком. Представив себе еще раз, как было бы здорово там очутиться, Эля неохотно выключила машину, задула свечу и легла спать. Уснула она почти сразу.
Она шла по ночному зимнему лесу. Ее ноги, в джинсах и теплых меховых сапожках проваливались в снег самую малость, и идти было легко. Было совсем не холодно, лес был, хотя и густой, но ни чуточки не страшный. Немного смущало то, что была ночь, но от лежащего вокруг снега было все видно, и в воздухе повсюду разливалось странное голубое сияние, волшебным зеркалом отражающее все, до мельчайшее парящей в воздухе снежинки. Элю охватило радостное предчувствие чего-то очень хорошего, светлого и радостного, и она прибавила шаг при виде недалекой лесной опушки. Здесь уже идти стало труднее, деревья расступились, давая место сугробам ― в одном, особенно вызывающем, ее нога утонула почти по колено, но такие мелочи ее не смущали ― впереди было что-то доброе, радостное, манящее... В глубине опушки Эля увидела знакомое желтое сияние, и сосны, и крылечко ― здесь она уже была, это место ― знакомое и родное. Как же она по нему скучала... Вот и огромная вековая сосна, у корней которой ― вспомнила Эля ― устроила жилье семья гномов, неутомимых тружеников летом и сладко спящих сейчас в глубине норы. «И белочка Лиза тоже спит сейчас в своем дупле, в одной лапе сжимая недоеденный вечерний орешек. Фафнир со своей стаей сейчас на периметре леса, можно позвать их, если дунуть в висящий рядом с дверью домика деревянный фигурный зовчик, но это потом..» Три толстых снегиря, спавшие нахохлившись на ветке, при ее приближении встряхнулись, подлетели к девочке, описали вокруг нее несколько кругов и полетели перед ней по направлению к уже недалекому домику. Пять минут, и Эля была возле него. Горел желтый мягкий свет на крылечке и изнутри, и лавочка была здесь, между двух сосен ― деревянная, резная, покрытая снегом.. Эля ладошкой в красной варежке с меховой оторочкой смахнула снег, открыв приглашающий изгиб сиденья, и присела на краешек, тряхнув своими густыми светлыми, падающими ниже плеч волосами.
Что-то неуловимо изменилось вокруг, пронизывающее все голубое сияние вспыхнуло чуть ярче, откуда-то еле уловимо заиграла тихая музыка, налетевший вдруг ветер тряхнул, играя, кроны сосен.. В воздухе, ярко переливаясь в голубом живом свете, закружились мириады потревоженных снежинок, медленно опускающихся на землю...
Ну, вот и ты, Элиана. Здравствуй. Как же я рад снова видеть тебя. Было ли наполнено радостью то время твоей жизни, что мы были в разлуке? Здравствуй, Лунный. Жизнь моя неполна в моменты разлуки с тобой. И ты, Смотрящий на Юг, дай мне сейчас увидеть тебя. Прими Облик, я знаю, что ты ― это все вокруг, и ветер, и снег, и лес, и этот дом, но сейчас я хочу видеть тебя. Для тебя, Элиана, светлая моя ― все что угодно.
Воздух на скамейке рядом с ней сгустился, замерцал переливающимися искрами, заклубился сотнями водоворотов и соткался в фигуру мужчины. Это был ее любимый Облик ― длинная темная коса с проблескивающими серебряными нитями, матовое продолговатое лицо, ироничное и умудренное, голова непокрыта, ниже шеи ― брыжи воротника плаща, сам плащ, темный, скрепленный у воротника застежкой в виде серебряной рыбки ― ее подарком. На нем были высокие ботфорты, штаны от камзола заправлены внутрь, сам камзол выглядывает из складок плаща серебряными искрами, с ближнего к ней бока свисает серебряная шпага с тяжелой червленой, серебряной гардой. Он слегка повернулся, в темных глазах сверкнули искры. Протянув руку в перчатке к ней, он разжал ее. На обтянутой черной чешуйчатой кожей неведомого зверя ладони лежал сияющий серебряный крестик. Она, взяв его в руки, присмотрелась ― созданный из тончайшей ажурной филиграни, крестик светился собственным светом. Это тебе, моя милая. Это ― амулет моего мгновенного Вызова к тебе, где бы ты ни была. Встречаться как и прежде, только в полнолуние, когда ты можешь приходить, вовсе не обязательно. Я могу приходить к тебе сам.
- Лунный.... Лунный Дракон, Смотрящий на Юг, и ты все это время молчал? - В ее голос зазвучал металл, схожий с металлом ее шпаги.
- Поверь, Элиа, так было нужно. Законы природы обходить не так-то просто. А теперь расскажи мне свою жизнь, пока мы не виделись, а потом я расскажу тебе о своей, и о жизни этого места.
И они сидели, неспешно рассказывая друг другу истории, в которых правда была похожа на выдумку, а выдумка ― на правду. Тянули друг к другу невидимые нити, наполняя сердца покоем сопричастности, ощущением единства и гармонией.. Долго так сидели они, слушая дальний вой Фафнира и его стаи, разбудивший на миг и непоседу Лизу, недоуменно уставившуюся на недоеденный орешек в лапе. Уснувшие было над их головами снегири встрепенулись, сделали над ними круг, и устремились на юг. И туда же повернулось лицо Элиного спутника. Встав с лавочки и держась за руки, сняв красную варежку с меховой опушкой и черную кожаную перчатку, оставляя глубокие следы двух пар ног в глубоком снегу, они поднялись по ступенькам, в заливающее их желтое сияние. Две руки потянули на себя дверь, и она закрылась за их спинами...
Заблудившийся солнечный зайчик смешно щекотал лицо. Эля открыла глаза. Сквозь ажурное окно, причудливо дробясь, падал утренний свет. Прохлада, наполнившая комнату за ночь, позволяла всему находящемуся в комнате приобретать особенно четкие очертания. Предрассветный туман рассеивался. Начинался новый день. Эля встала с кровати и, как была , в пижаме, с рассыпавшимися по спине и плечам светлыми волосами, подошла к столу и включила нотик. Левая ее ладошка незаметно для нее самой была сжата в кулачок. На экране появилась картинка с домиком, Эля вгляделась... Снег с лавочки был очищен, от лавочки через всю полянку и крыльцо к домику вели следы двух пар ног! Дверь домика была прикрыта неплотно! На верхней ступеньке крыльца сидела белочка, смотря на Элю с хитрецой... Эля, осознав, что сжимает что-то в левой руке, поднесла ее к лицу и раскрыла ― на ее ладони лежал тонко сплетенный, ярко светящийся белым светом, филигранный серебряный крестик...
-Лунный! Лунный Дракон, Смотрящий на Юг! Ты же не сказал мне ФОРМУЛУ Вызова !! - В ее голосе опять звенел металл. Металл, схожий по цвету и звуку с металлом шпаги с тяжелой червленой серебряной рукоятью....