Нежеланный гость
Сегодня День ветеринарного работника России! Одновременно с поздравлениями давайте попробуем хотя бы вкратце понять – чем уникальна работа тех, кто нередко вытаскивает орлов, черепах и горилл с края гибели.
Ветеринарные врачи находятся в сложной ситуации. Ими становятся люди, искренне любящие животных – а те, как правило, не могут оценить их старания. Кинематограф полон сюжетов про медведей/волков/зайцев, благодарных своим спасителям. В реальности же для зверя врач означает одно – неприятности.
Логично, ведь ветеринарный врач приходит только в трудные моменты – и зачастую делает их еще неприятнее. И только когда он уходит, становится легче. Вот и получается, что стоит нашему главному ветврачу Михаилу Валерьевичу Альшинецкому зайти в Дом приматов, то тревожная весть как будто сразу передается из вольера в вольер, несмотря на десятки спасенных жизней.
Смертельный стресс
Даже домашние животные нередко испытывают стресс у ветеринарного врача, хотя с ними есть «переговорщик» в лице владельца. К тому же с ними, привычными к контактам с людьми, проще найти общий язык – провести клинический осмотр, прослушать сердце и легкие, взять анализы. Но даже небольшую домашнюю кошку сложно остановить, если та пойдет в атаку.
Представляете, насколько труднее лечить диких животных? В Зоопарке их не приручают. Маленькие дагестанские туры, которым всего 4 дня от роду, уже прыгают примерно на 2 метра в высоту. Поэтому важно осмотреть, дать витамины и сделать метки в первые три дня. Потом они просто свободно уходят на скальные уступы вольера.
Тут кто-то может спросить: «Схватить его и все дела. Зачем лишний раз церемониться?» Проблема в том, что это может привести к травмам – если хватать того же тура. А для некоторых зверей, непривычных к тесным контактам, стресс настолько велик, что может даже привести к гибели – к примеру, в случае грызунов.
Недоверчивый медведь
Проблема в том, что врач и пациент-человек почти всегда могут понять друг друга – пусть даже с помощью жестов. Врач и пациент-зверь пытаются общаться на совершенно другом уровне – непосредственных ощущений и привычки к ним.
Чтобы питомцы меньше опасались, проводятся ежедневные тренинги. Их приучают к прикосновениям, поглаживаниям, звукам медицинских аппаратов. При подготовке к узи нужно дать привыкнуть к бритью, холодному гелю, прикосновениям датчика.
Кто-то привыкает лучше. Например, равнинный тапир Сью спокойно становится на весы и позволяет провести рентгенографию.
Любознательная белая медведица Мурма охотно протягивает лапы для осмотра. А вот ее партнер Врангель недоверчив и раздражителен. Он только недавно начал неохотно приходить на обследования. Раньше заметит врача – и только его и видели.
Оружие целителя
Иногда даже приходится стрелять. Да, ветеринарные врачи нередко пользуются дистанционным инъектором, напоминающим тонкое ружье. И нет, оно нужно не только для усыпления зверя, как во многих фильмах.
Часто это единственный способ доставить необходимые препараты. Добавлять лекарства в еду не всегда эффективно. Зверь может просто отказаться есть. К тому же некоторые медикаменты имеют больше побочных эффектов при проглатывании.
Однако если питомцам не нравится даже обычный осмотр, то дистанционный укол с сопутствующим ударом их радует еще меньше. Опытные пациенты вполне способны уклоняться от летающих шприцов, учитывая, что важно точно попасть в крупные мышцы: плечевой пояс, шею или круп, избегая головы или грудной клетки. Тот же Врангель отлично понимал, что происходит – и как-то его вольер был просто усеян пурпурными хвостиками «снарядов».
Близкий контакт
Когда дело доходит до операции – это каждый раз сложнейшая индивидуальная история. К каждому случаю подключается много людей. Например, когда пожилой горилле Бабси лечили зубы, то помимо стоматолога присутствовали анестезиолог, узист и кардиолог.
Бывают уровни разного уровня тяжести и экстренности. Иногда нужно реагировать максимально быстро. Как-то летучая лисица случайно повредила палец на крыле. Было потеряно много крови, но успели спасти. Или случай с гориллой Амой, которой старший самец начисто оторвал руку – хорошо, что ветотдел находится по соседству с Домом Приматов.
А иногда, напротив, важно не спешить, как в случае с недавним пациентом – сенегальским галаго, случайно сломавшим ногу. Он понемногу идет на поправку, но на полное заживление перелома нужен хотя бы месяц. Будут регулярные рентгенографии, потом врачи потихоньку снимут конструкцию и будут контролировать состояние.
Несмотря ни на что
Очевидно – быть ветеринарным врачом в Зоопарке крайне непросто. Помимо титанической научной базы, нужно обладать железным самообладанием. Ведь ты одновременно заботишься о тысячах животных, многие из которых изначально живут меньше людей.
Однако в Зоопарке трудятся блестящие профессионалы – причем годами. Михаил Валерьевич Альшинецкий, Ольга Владимировна Аперьян, Дмитрий Борисович Васильев, Анастасия Никитовна Высоких, Даниил Алексеевич Герасимов, Андрей Николаевич Голосов, Дмитрий Николаевич Егоров, Наталья Сергеевна Егорова, Мария Андреевна Кузнецова, Антон Павлович Лазарев, Марьяна Валерьевна Токунова, Александр Леонидович Томашевский.
Как и почему у них это получается? У каждого свои причины.
Например, как сказала Марьяна Валерьевна Токунова: «От, казалось бы, сходных операций зачастую испытываешь разные эмоции – иногда понимаешь, что все прошло гладко, в другой раз предвидишь возникновение осложнений. Как-то кошачий лемур что-то не поделил с сородичами, и в драке ему разодрали руку. У нас получилось аккуратно зашить так, что теперь не заметно.
Как-то оперировали сломанное крыло пустельге – поставили металлическую конструкцию. Самое приятное, что удалось восстановить функцию полета, что не всегда возможно. Теперь летает. А как-то оперировали грифа, которому было 47 лет. Сам факт, что ты прикасаешься к птице старше себя, и она видела тебя совсем маленькой, когда еще ребенком ты с родителями приходила в зоопарк – вот это было откровение.
Для меня самое волшебное – это родовспоможение. Когда ты держишь на руках маленькую новую жизнь и осознаешь, что ты тоже помогла ей появиться на свет – это особенное чувство. Все малыши разные. Щенки и котята рождаются слепыми и глухими, в то время как морские свинки и шиншиллы почти сразу готовы встать на ноги.
У меня есть шиншилла, от которой отказалась мать. Ее принесли совсем маленькой, сильно покусанной. Были серьезные сомнения в том, что она сможет выжить. С тех пор прошло много лет. Сейчас это взрослая, сильная, красивая самка».
Скажем просто – хорошо, что есть ветеринарные врачи. Большое им спасибо.
Фото: Марьяна Токунова